Последние выборы сенатора - Светлана Нарватова

- Я вполне допускаю, что у вас паранойя – это нормально, - язвительно ответил детектив.

- Алекс, просто представь, о каких суммах идет речь.

- Да, платят там прилично, - согласился детектив, припомнив круглое число в договоре.

- Это только официально. А сколько платят неофициально... Сенатор – это кнопка для голосования. И за каждым кандидатом стоят те, кто  жаждет на эту кнопку нажать. Не обманывайся милыми улыбками. Ты на войне. 

- Да какие там «милые улыбки», - отмахнулся Алекс. – Гадюки с акульим оскалом. Кстати, в чем разница между менеджером избирательной кампании и руководителем избирательного штаба?

Теперь, после слов Тайни про «войну», слово «избирательный штаб» приобрело совсем другой оттенок.

- Менеджер избирательной кампании – это политтехнолог, который разрабатывает стратегию продвижения кандидата.

- То есть «мозг», - определился для себя Алекс.

- Да. А руководитель штаба – это администратор, который координирует работу всех служб,  задействованных в кампании.

- То есть «сердце»?

- Если в том смысле, что заставляет весь организм работать, то да, - кивнула Тай.

- Механическое тут какое-то сердце. Из нержавеющей стали.

Детектив поделился своими впечатлениями о «Барби».

- Зачем же так жестко: «из нержавеющей стали». Лучше сказать «золотое». Тоже мертвый металл, но звучит-то как, - улыбнулась Роул.

- Да уж, - поморщился Коллингейм, предчувствуя завтрашний день в компании «золотого» сердца. У него даже пальцы на ногах поджались, будто в них под ногти иголки воткнули. – А кто из них главнее?

Китиарка пожала плечами:

- По сути, это две стороны одной медали. Какая сторона у медали главнее?

- Не знаю, я тут ни одной медали не вижу. С какой стороны ни посмотри – одна большая… немедаль, - буркнул он.

Воистину, легких денег не бывает. Но ему нужны любые.

- Еще какая медаль! – возразила с улыбкой Роул. – И за отвагу, и за боевые заслуги, и за трудовую доблесть… Покрутишься там, сам поймешь.

- А ты, в смысле, в этом хорошо разбираешься?

- Есть немного.

Тут Тайни попыталась изобразить из себя скромную девочку. Получилось сексуально. Очень.

- Пробовала себя в роли менеджера кампании в небольших региональных выборах. Так… - Она отмахнулась.

- И как?

- Не понравилось. Хлопотно.

- А результат-то как был?

- Результат был.

Теперь Тайни смотрела на него укоризненно. «Ты что, во мне сомневался?» - спрашивал он. Но всё равно это смотрелось это безумно сексуально.

По-другому и не могло.

В разговоре провисла пауза.

- Алекс, тебе, наверное, нужно к завтрашнему дню готовиться? – вдруг спросила Тайни. – Я в безопасности.

Детектив скептически на нее взглянул.

- Как только включится режим выхода из гипера, я тебе сразу сообщу, - пообещала китиарка. – Честно-честно.

Отключаться не хотелось. Но к завтрашнему действительно было бы неплохо подготовиться. И поесть нормально. Второй раз за день. И уже спать ложиться. Чтобы завтра прилететь вовремя и в хорошей форме. Всё же он «лицо кампании», чтобы ее...

- Тай, давай так: перед тем как ляжешь спать, отпишись. И как только проснешься – тоже. Хорошо? У тебя там еда есть?

- Есть. Хорошо, - согласилась она. – Ты мой ангел-хранитель. И в очередной раз меня спас.

- Это у меня такая дурная привычка, прости, - смущенно ответил детектив.

- Я люблю тебя, Алекс.

Эти слова обрушились на детектива, как бочка ледяной воды. Неожиданно, и дыхание перехватило. На секунду детективу показалось, что Тайни с ним прощается.

- Тай, я… Я обязательно скажу тебе это, - пообещал он. -  Лично. При встрече. Я буду очень ее ждать.

Он улыбнулся.

- Ловлю на слове, - улыбнулась в ответ Роул. – До связи, детектив!

И отключилась.

Крохотная квартирка Коллингейма внезапно сжалась и опустела одновременно.

Детектив, оставаясь в прострации, медленно убирал вещи в шкаф. Ткань была отменная. Свободно тянулась и не мялась. Ее можно было хоть комком запихнуть в угол. Но рука не поднималась. И вообще он привык бережно относиться к одежде. Так она дольше носилась. Он бездумно надраил до блеска новые удобные туфли с укрепленным носком и пружинящей подошвой, как на штурмовых ботинках. В голове звучали слова Тайни. Я люблю тебя, Алекс. Конечно, он догадывался. Он надеялся. Но это было… как наждаком по сердцу. Потому что она – там. А он – здесь.

Убедившись, что к дресс-коду он готов, Коллингейм отправился смывать стресс в санзону. Он простоял минут десять под острыми струями контрастного душа. Потом помылся, непривычно по-новому ощущая давно знакомые части тела. Потом обсушился, позволив себе понежиться в потоках теплого воздуха. Взглянул на себя в зеркальную панель. Стилист, конечно, тот еще извращенец. Но руки у него растут из правильного места. Волосы сами собой легли идеально. Детектив привычно взъерошил их рукой, накинул домашний комплект «майка-шорты» и запустил комм. Новый, который навороченный. Пусть начальство знает, что он отрабатывает деньги.

Прежде всего он набрал в поиске «сенатор Рональд Брукс». Стыдно сказать, про состояние дел своего нынешнего работодателя он знал только то, что случайно выудил утром в новостях. Непозволительно мало. Вот спросит какой-нибудь папарацци, замаскировавшийся под приличного человека: «А какова предвыборная программа действующего сенатора от Северо-западного округа?» А детектив и два слова промямлить не сможет. А ведь он «лицо кампании». Ай-ай-ай.

Выплывшие на запрос окна новостных каналов, однако, пестрели галозаписями и снимками самого Алекса. Сначала ему показалось, что у него что-то со зрением. Но нет. Ткнув в первую попавшуюся иконку, детектив узнал печальную историю борца с нирваной, освободителя порабощенных аборигенов Парадиза и просто любимца всех китиарок, которого по навету злопыхателей выгнали с работы. Но сенатор Брукс, который помнит заслуги детектива Коллингейма перед Отечеством и благодарен за раскрытие дела о смерти невесты, протянул (по неофициальным данным) руку помощи герою. Алекс потыкал в другие окна. Причины увольнения детектива разнились: от происков наркодилеров до зависти сослуживцев. Единственное, что их всех объединяло, это отсутствие упоминаний Дж. Дж. Уокера. Журналисты и блогеры тоже обладали чувством самосохранения. Дискуссионным оставался вопрос о том, что теперь сделают с детективом на улицах без жетона. Здесь фантазия новостетворцев просто зашкаливала. О некоторых видах расправ Алекс узнал впервые. Наверное, они были придуманы специально для него. И ради хайпа. Когда еще выпадет случай безнаказанно попугать подписчиков самыми страшными ужасами Атован-Сити?