Мы все мертвы - Анастасия Вайолет

отчитывать – но сестра продолжала себе вредить.

Картина, всякий раз всплывавшая яркими красками: открывается дверь, вскрикивает Лина, и держится за книгу, и протягивает к ней, как щит, и потом громкое «Это я, Джей, можешь не бояться», и Лина тихонько вздыхает, убирает книгу с неохотой. Дрожит всем телом, но успокаивается. Джей подходит к ней медленно, осторожно – и, наконец, обнимает.

«Мы обязательно переживём это, Лина, всё будет хорошо, отец вернётся, ты только держись, пожалуйста».

А она взяла и сдалась. Прямо как мать.

Джей откинула голову на кровати, разглядывая потолок. Краска на нём начинала крошиться – ещё со времён безумия матери никто не занимался ремонтом. Джей бы занялась, если бы знала как.

Лину впору было ненавидеть: теперь, когда она ушла, гости осмелели. Видно, почувствовали, что в деревне осталась одна только девушка и им можно было творить всё.

Не на ту напали.

Джей усмехнулась, чувствуя, как к ней подступают силы. Тело налилось энергией, дыхание выровнялось, ноги захотели идти. Она ещё докажет каждому гостю в Белой Земле, что Джей Крейн – вовсе не Лина, и будет держать оборону до последнего своего вздоха.

В конце концов, это единственное, что у неё оставалось. Эта деревня и её свобода.

От одной этой мысли проходили тошнота и пустота, прежде наполнявшие её тело. Либо она покажет гостям, кто главный в этой деревне, либо они съедят её и весь её дом, и от семьи Крейн не останется даже воспоминаний.

В конце концов, что скажет отец, когда вернётся и увидит разруху или, быть может, пустоту на месте родной деревни?

Нет, она должна сохранить её для лучших времён.

С твёрдой решимостью Джей встала с кровати, захватив «Лесные истории», и пошла к двери.

…Спустя два часа уборки всего, что она только могла убрать, Джей сидела на ступеньках под вторым этажом и жевала хлебец. Дом чист, идеально чист. Осталось выставить оборону из защитных трав на улице – и план на ночь, считай, был бы выполнен.

До рассвета оставалось несколько часов. Джей, немного подумав, взялась за книгу, лежавшую рядом на лестнице, и окунулась в мир хвои, зелени и фей.

Лесные истории. Древо Жизни

В лесу стояло дерево. Местные называли его Древом Жизни, хотя это не совсем точное название. Оно не давало им жизнь – оно просто стояло и росло ввысь, и росло так уже столетия, отчего местные сочли его святыней.

Дерево произрастало из низших миров, заглянув в которые хоть на секунду, любой бы впал в ужас и бессилие. Из тех миров, которые были здесь до нас и будут после нас – глубоко в земле, разгораясь священным костром боли, они вытолкали в землю одно-единственное дерево, вокруг которого местные построили целую жизнь.

Феи и лесной народец танцевали вокруг него, считая его своим богом. Вернее, феи-то не считали ничего – они просто вторили народцу, покачиваясь на своих дрожащих крыльях.

На один из таких танцев пришёл лесной обитатель – в сущности, совсем неухоженный, неприятного вида мужчина, к которому в жизни бы не прислушались… если бы он просто что-то сказал. Но он стоял и смотрел на танцы, и прожигал взглядом дерево, каждый его листочек, – пока, наконец, не додумался вернуться домой, взять в руки лопату и подойти прямо к Древу Жизни.

Если б не танцы – его, может, и остановили бы, и поймали, и даже наказали за такое кощунство. Но народец, увлечённый своими занятиями, ничего не заметил. Ведь все пели и танцевали, смеялись, жгли костры, в которых одна маленькая фигурка с лопатой почти полностью растворилась.

И мужчина – будем называть его Неверный – стал копать.

Постепенно его заметили – но слишком поздно.

Никто прежде не осмеливался копать под Древо Жизни – да никому бы даже в голову такое не пришло! Но Неверный, в своей неухоженности, в своей жалкости и безумии, вдруг решил, что он достоин одного-единственного в своей жизни: достоин знать тайну великого Древа. Откуда оно пришло, из каких миров произрастает? И когда остальные заметили его, он прокопал уже довольно глубоко, и никто не осмелился его остановить.

Лесные обитатели постепенно выстроились в несколько кругов вокруг Неверного – и молчали, наблюдали, одновременно боясь и желая узнать запретную тайну вместе с ним.

Земля была удивительно мягкой и сама поддавалась Неверному, и совсем скоро он докопал до Жарких Земель – не ведая ни усталости, ни страха. Мгновение – и перед ним разверзлась огненная пропасть, в которую он тут же упал, не успев даже вскрикнуть.

Костры лесных обитателей потухли. Лес погрузился в тяжёлую тьму. Воздух стал таким густым и влажным, что все закашлялись, упали на землю, схватились за грудь – каждый пытался втянуть ноздрями как можно больше воздуха, и каждый в конечном счёте валился на спину, пытаясь не двигаться, дышать тихо-тихо, не расходуя драгоценные силы. Зная, что сон означает смерть.

Воздух сгущался.

Жаркие Земли, открытые Неверным, постепенно закрылись, и огромные комья земли падали в пропасть, ведомые невидимой рукой.

Чего обитатели леса не знали – так это того, что густой воздух населили духи Жарких Земель, которые пробрались к их домам и подожгли их. И только когда густота развеялась лёгким летним ветром, а пропасть окончательно закрылась землёй – лесной народец увидел, как горят их дома в наказание.

И с тех пор никто не пытался стать равным дереву-божеству, и все приняли, что они – лишь маленький народец, которому не суждено стать ничем большим.

Мускат

За два года до

Обычно Джей работала.

Бегала с третьего этажа на первый и обратно, долго и бессмысленно хлопотала над травами, ругалась себе под нос. Весь мир, казалось, был окутан тяжёлой вязкой скукой. Ей запрещали выходить из дома по вечерам, да ещё и целыми днями заставляли заниматься.

Но иногда отец её контролировал, иногда – нет.

Сегодня он был занят, и Джей шаталась без дела по комнатам и коридорам, пытаясь найти себе занятие. Все её родные были с головы до пят скучными людьми.

Она подавила в себе росток злости – да, ей запрещали выходить после наступления темноты, запрещали дружить с большинством детей, всё время пытались чем-нибудь занять. Ну и пусть. Она дождётся взросления и непременно устроит свою жизнь так, как захочет.

Ноги сами привели её к комнате Лины, откуда доносился душный запах благовоний. Она опять жгла палочки.

Джей глубоко вздохнула, подумав, что так и до пожара недалеко.

– Лина, ты что?! – крикнула Джей нарочито строго и громко и ворвалась в комнату.

Сестра, как обычно недовольная, громко фыркнула и отвернулась к маленькому круглому столу над окном. Яркое солнце освещало серые струйки дыма.

– Ну что ж такое, – прошептала Лина, но Джей её услышала. Скривилась и подбежала тушить палочки. – А ну стой! – Хлопок по руке, боль, скрип стула и округлённые глаза сестры. – Это очень важные благовония. Очень! Важные!

Лина быстро потушила ароматные палочки и сложила их в коробку не глядя. Взглядом она продолжала сверлить Джей, которая справедливо решила убрать руки и не мешать.

Джей не нужно было изучать палочки сестры, чтобы услышать аромат розы и муската. Лина давно уже повзрослела и пыталась травами усилить свою привлекательность. Получалось ли это у неё? Ещё как. Взрослые парни и взгляда от неё оторвать не могли.

Наконец Лина целиком к ней повернулась. Нервно схватила пальцами прядь золотистых волос и вызывающе посмотрела на сестру. Она это любила – выдумать какой-нибудь особенный взгляд, особенное выражение лица, даже если под ним легко читался страх.

– Зачем? Вот зачем? – наконец спросила Лина.

– Ты же так до пожара довести можешь…

– Неужели ты думаешь, что я такая дура? Я подготовилась.

– Ага. Зачем тебе вообще благовония в такую жару? Умереть же можно только от духоты, которую ты тут развела! – Джей улыбнулась, понимая, в какое неловкое положение ставит сестру. Та бы в жизни ей не призналась, какие зажигала благовония.

Лина издала глубокий вздох и закатила глаза. Она была чуть выше Джей и старше на несколько лет, поэтому ей приходилось наклонять голову, и всё это выглядело, будто она не просто старше, но ещё и опытнее и умнее. Пусть оно действительно так и было. Неважно. Это