Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час - Рыжая Ехидна

Ричард медлил долгие секунды, показавшиеся мне вечностью, но под лихорадочными поцелуями, которыми я покрывала его губы, лицо и шею, сдался. Я услышала судорожный вздох, а затем стремительно оказалась лежащей под крепким мужским телом, вдавливающим моё хрупкое в матрас, словно перекрывая попытки сбежать, если вдруг передумаю.

Я лежала на мужчине, вытянувшись во весь рост и прижавшись щекой к его груди. Одной рукой Ричард удерживал мое обнаженное тело, а второй поглаживал так нежно, словно прикасался к цветку. В его ладонях теперь не было ни искорки страсти, в них был тот же странный внутренний покой, который исходил от всего его существа. И мне, наконец, было так хорошо, как никогда раньше.

— Что это за звук? — спрашиваю ленивым шепотом, разрушая идеальную тишину.

Под моим ухом едва уловимо то ли рокотало, то ли урчало. Звук был тихий, но весьма отчетливый, если прислушаться.

— Мой зверь.

— Зверь, — заторможено повторяю, а после вопросительно — возмущённо заявляю: — Ты же говорил, что не оборачиваешься!

— Так и есть, — ни в голосе, ни во взгляде не было сожалений, лишь расслабленная улыбка коснулась мужских губ. — Но зверь есть, своенравный и хитрый. Как и положено медведю.

— И как же вы с ним уживаетесь?

— До твоего появления — прекрасно, — трагический шепот и горестный вздох, что дополнил картину сожаления, заставил меня приподняться, чтобы взглянуть в лицо этого бессовестного нахала! — Не ерзай, — пресек Ричард мою вольность, сграбастал обратно и вернул на место. Но я тут же всё простила, так как за массаж головы можно отпустить и более тяжкие грехи.

— Расскажешь?

— Да нечего рассказывать. Пока тебя не было, зверь практически не давал о себе знать, зато теперь пытается командовать, — ворчит, но по-доброму.

— И что же он говорит?

— Да уж, слава богам, он не говорит! Только образы навязывает. Хватай, неси в берлогу. Очень любит, когда ты в брючках и с хвостиком.

— Ну, знаешь! — я снова приподнялась и шлепнула по груди, где, по моим ощущениям, урчало сильнее всего. — Назвать мои шикарные кудри хвостиком! Мишка, ты наглец!

Ричард засмеялся, в его груди вторило довольным рыком. Как бабушкин холодильник «Смоленск», право слово.

— Почему мишка?

— Так на моей родине ласково называют медведей. Мишка косолапый по лесу идет. Вдруг упала шишка…

Ричард с улыбкой слушал, как я дурачусь, и тем неожиданнее было услышать серьезный вопрос.

— Жалеешь?

И взгляд такой проникновенный. У меня перехватывает дыхание, и совсем не из-за того, что мужские руки обняли ещё крепче, словно боясь выпустить.

Жалела ли я? Мне было хорошо. Я не испытывала тех острых эмоций, которые свойственны первому счастливому опыту, мои чувства были гораздо проще. Я была жива, любима и благодарна за несущуюся по жилам кровь. Правильная ночь с правильным мужчиной, которая смыла леденящий ужас этого дня. Я этого хотела, так что ни о каком сожалении и речи быть не может.

— Ни капельки, — шепчу прямо в губы, а после накрываю их поцелуем.

Близость на этот раз была неторопливой, нежной и еще более ошеломляющей.

Даже в полусне, прежде чем окончательно проснуться, я поняла, что чувствую себя необычайно расслабленной и отдохнувшей. Пара секунд потребовалось, чтобы осознать — в комнате я одна. И счесть это добрым знаком. Засыпать вместе с мужчиной — это одно, а вот просыпаться… получается, что Ричард дал мне возможность освоиться и обдумать новые обстоятельства в одиночестве. Потянувшись в ленивой истоме, я тут же ощутила, как тело отозвалось дискомфортом. Похоже, у моей предшественницы были проблемы с личной жизнью, иначе с чего быть ныть потаенным женским мышцам?

Блаженствуя под тугими горячими струями воды, я думала о том, что совсем не против повторить сегодняшнюю ночь, пусть это и сопряжено с некоторыми организационными трудностями. Ни смущения, ни какого-то особенного волнения я не испытывала. Немного подумав, пришла к выводу, что превалирует женская удовлетворенность, качественная такая, добротная. Не физиологическая, хотя и это, безусловно тоже. Удовлетворенность женщины, которой доказали ее исключительность. Во мне поселилась спокойная убежденность в том, что для Ричарда я единственная.

По эхо связи пришло ехидненькое приветствие от Флина. Этот умник на протяжении всего времени, что я собиралась, проецировал мне поток моих же эмоций во время бурной ночки, что не давали ему нормально спать. В отместку. Моё негодование такой осведомленностью игнорировалось, зато, стоит отметить, собралась я в рекордно короткие сроки. Выскочила из комнаты как ошпаренная и красная от смущения, чтобы поймать этого паршивца и потребовать нормальный защитный амулет! Сколько можно!

Найти брата мне было не суждено, так как стоило направиться в сторону мастерских, как я почти сразу наткнулась на Верреса, болтающего на улице с мастером Гевином и дедушкой Ульхом. Вместо приветствия Веррес пристально всматривался в моё лицо, а после удовлетворенно хмыкнул. Вот ведь! Я мысленно взвыла, вызвав его легкую улыбку и откровенный ржач Флина где-то на периферии сознания. Вопрос о личной ментальной защите становился первостепенным.

«Василе пожалуюсь! Останетесь без сладкого» — мысленно уведомила, больше бурча, чем реально запугивая потешающихся родственников, у которых ни стыда ни совести судя по всему, в наличии не имелось. — «Ну погоди, Флин, я сегодня к Раде в гости наведаюсь! Попрошу у неё для любимого брата целебные травки для устранения интимным проблем!».

Теперь потешался только Веррес, но уже не надо мной, а над враз замолкшим братцем, который не ожидал такого подвоха. Ага! Я тоже умею шутить. Юмор не оценили и наградой мне было недовольное фырканье. Наконец, мои родные поняли, как мне неприятна их осведомленность в вопросах моей личной жизни. В конце концов, я не подросток с бушующими гормонами, за которым нужен пригляд.

— Что-то случилось? — из-за спины появился Флин, с извиняющейся улыбкой нашкодившего котенка. — Прости, Лиза, больше не буду. Честно. — стоило мне подумать, что обижаться на брата не получается, как он тут же переключил своё внимание на старшего гостя, приобняв меня за плечи. — Кто тебя уже успел так раздраконить, да ещё и в выходной? День только начался.

Веррес лишь раздраженно отмахнулся.

— Предлагаю поговорить в кабинете, — ответил мужчина уже на ходу, направляясь к дому.

Пока поднимались на второй этаж, Веррес почти жаловался.

— Лиза, мне брат уже плешь проел требованиями вернуть тебя домой. Хоть артефакт связи меняй, да он у меня служебный! — и закрыв за собой дверь, продолжил: — На письма не отвечаешь, на связь не выходишь, родню игнорируешь! Даже бабушка, и та, не может с тобой связаться. Хотя последняя как раз абсолютно не выражает тревоги, в отличие от мачехи Эмилии, что нагнетает обстановку и подзуживает мужа. Надоела эта парочка мне до невозможности!