Лис, который раскрашивал зори (сборник) - Нелл Уайт-Смит

− Сыну.

− Да. Точно. Просто он ещё не родился, мне сложно думать о нём как о механоиде.

− Это потому, что ты редко бываешь дома, − назидательно изрёк кот. Это хорошо, значит он отошел, успокоился. Хорошо. Я сел, выпрямив спину, поглядел на город:

− Небо − мой дом. Как же мне сделать так, чтобы Сайрика плавала вместе со мной?

− Купи её, − предложил Дивен, подобрав вод себя лапы и ещё больше распушив мех.

− Нет денег, Дивен, − вздохнул я напряженно, − нет денег. Она с пятой ступени, у неё большой опыт работы, а за переход не по профилю нужно ещё и накинуть процент… Новый дирижабль возраста Лёгкой купить дешевле чем Сайрику. Я не справлюсь даже, если дену куда-нибудь Река и платить за новое рабочее место Центру не придётся. А без этого… Ведь ты не знаешь, как я её люблю. Поверь, я просто… я не знаю, как ей это нарисовать.

− Это обычно говорят, − многомудро сглупил мой дорогой приятель.

− Это обычно, а я…

− А ты уплываешь в небо делать зори для чужих радостей, оставляешь её, а потом нарисовываешься.

− … рисую. Я рисую, что чувствую.

Снизу, из часовой комнаты, донёсся крик Хейлы. Она звала нас обоих. Из воплей я понял, что господин Койвин так хочет меня видеть, что сейчас подавится этим жгучим желанием насмерть. В интерпретации баристы, он вечно выходил каким-то желчно злым начальником, хотя на самом деле был вечно вздыхающим стариком с круглым пузом и обвисшей физиономией, который носил яркие подтяжки и старомодные шляпы, но никогда не пользовался зонтом.

Так, или иначе, мы спустились с крыши, я перекинулся в механоида, а Дивен забрался мне на плечи и устроился так наблюдать за Хейлой. У них двоих был свой ритуал − он на неё смотрел, и иногда моргал, помахивая полосатым хвостом, а ей это, по легенде, не нравилось.

С минуту мы повыслушивали какие кары на мою голову якобы сулил господин Койвин, и дальше я пошел в контору прямо так, не снимая кота. Дивен вообще обычно гулял на мне. Наверное, я был частью его дома, и перемещая таким образом свои развесистые вибриссы, Дивен полагал, что своего жилища он не покидает. Домосед, что с него взять.

Контора, как не сложно было понять, была в том же ликровом квартале, так что топать было немного. Мимо прогремел трамвай, потешно отдуваясь на повороте паром и проехала парочка эксцентричных моторных велосипедистов.

Второй раз нарушать общественное спокойствие катаясь на транспорте без назначения я не стал, и мы мирно прошлись туда, куда собирались. Неспешно зашли в контору, сели напротив господина Койвина. Я думал, он будет бухтеть, раз уж звал через Хейлу дважды, но он просто протянул мне бумаги. Сказал, что, мол, срочный заказ.

Я достал содержимое уже раз вскрытого им конверта.

− Ну…, − начал комментировать я прочитанное, − будут в Угольной Спирали похороны. Чернить небо. Через четыре дня. Слушайте, «Северное сияние» не успеет − это на самой границе нашего ведения и до туда лететь почти двое суток…

− Заказали два экипажа, так что ты летишь, − старик налил себе в стакан капельку дрянного пойла. − Совместные заказы крайне важны для репутации базы, сам знаешь, − мрачно бросил затем он, и, как ему и следовало, вздохнул. Дивен как-то неуютно перемялся у меня на спине. Меня кольнули через пальто механические его когти.

− А чей второй экипаж?

− Тайриса, − ответил, пожевав губы Койвин, − вы, кажется знакомы…

− А, Тайрис хороший парень. У него нет одного глаза, и он копит на протез сколько я его знаю…, − улыбнулся я своей словоохотливости и задумался, прикидывая срок нашего знакомства, − лет пять. Заказать два экипажа − это какие же деньжиша нужно иметь, кого хоть хоронят?

Разлилось молчание. Как из опрокинутой бутылки пиво разлилось. Я прочитал всю бумагу дальше.

− А. Мой отец умер. Не выполнил, значит, обещания, старик. Проклятье…

Я откинулся на спинку кресла, прищемил Дивена − забыл, что он там, и больно стукнулся о него головой. Кот перелез ко мне на колени и посмотрел, как на дурака. Господин Койвин смотрел на меня тоже как на дурака, но достойного всяческих жалостей.

Я встал, стряхнул Дивена с колен и вышел из конторы, не прощаясь. Нужно лететь, значит нужно. Скорей бы лететь… куда угодно лишь бы убраться с земли наконец. Только день здесь − уже опостылело. Я по дороге достал из кармана сегодняшний чек.

Дивен догнал меня уже на полпути в ювелирную лавку.

Сайрика смотрела своими большими чёрными глазами на кулон, который болтался перед ней на цепочке как на чудо-юдо. Она сидела на лавочке у проходной завода. Живот у неё был очень большой. Мне казалось, что с таким уже идут на сохранение. Беременность вообще очень ей шла, но сейчас я думал только о том, почему она так странно разглядывает кулон. Я улыбнулся:

− Ну, давай, что ли одену?

Она промолчала, опустила глаза, а потом словно встрепенулась, убрала своими ловкими механическими пальчиками тёмные тугие косы от шеи, и прошептала:

− Одевай.

Я начал расстёгивать аккуратный замочек на цепочке. Набрал в грудь воздуха − такой важный для нас троих момент, начал говорить, что мол, де скоро вернусь, туда-сюда сплавать − всего неделя, а там ещё с месяц-другой подождать уж и с новым горожанином познакомлюсь, перекинул ей цепочку через шею, и тут только заметил − у неё ухо сверху было проколото. А там − в ещё не зажившей ранке обручальное колечко. Я сморгнул. Сайрика несколько дней назад вышла замуж.

У меня опустились руки − я правду говорю − такое со мной случилось в первый раз − раньше я думал, что это просто так для красного словца говорят, что, мол, опускаются руки. Нет. Так правда бывает.

Кулон уехал с цепочки, и упал ей куда-то на большой живот. Сайрика вздохнула и сникла. Она ждала, что я теперь буду делать − орать на неё или, может быть, ударю?! Я обошел её кругом. Правда кругом − она теперь совсем кругленькая. Набрал в лёгкие воздуха, подумал что-то сказать, но вместо этого шумно выдохнул. Потом опять собрался говорить, но так и не придумал ничего путного.

− Мы с тобой встречались семь с половиной лет, − напомнила мне спокойно и тихо Сайрика, − последние полтора года я ношу под сердцем твоего ребёнка.

− Да! − выкрикнул я, оттого, что понял, что именно с этого я сам и собирался начать, − именно!

− За это время ты не собрался жениться на мне…

− Ну и что же?

− Я устала ждать, когда ты у себя в небе вспомнишь обо мне.