Русские качели: из огня да в полымя - Николай Васильевич Сенчев

чем административной центр. Жители свой досуг проводили в основном за стаканом самогона. Это пойло гнали едва ли не в каждом доме из зерна, украденного с поля. Самогоноварение было доходным и в общем-то безопасным делом. Из соседнего воинского городка приходили солдаты и офицеры, покупали самогон или обменивали на него армейское снаряжение.

Вот такая была «светлая жизнь». Почему так происходит? — задавался я этим вопросом. Что заставляет людей так жить? Зачем вместо того, чтобы нормально работать, те же водители машин занимались несусветными приписками? И почему люди, которые это творят, сами же это и осуждают? Неужели, думал я, мы не доросли ещё до социализма? Неужели, чтобы оценить достоинства и неизбежность социалистического мироустройства, нужно вернуться на столетие назад и пройти все девять кругов капиталистического ада?

Подобные мысли всё чаще одолевали, видимо, не только меня. При этом некоторые из моих знакомых безапелляционно считали, что социализм — это тупик, он не поддается реформированию. Такие настроения в конце восьмидесятых годов стали в открытую насаждаться через либеральные сми. И как подкрепление этих взглядов в советской экономике стали происходить невероятные явления. То стали массово исчезать из торговли предметы первой необходимости. То вдруг разом закрылись в стране на ремонт табачные фабрики и миллионы курильщиков готовы были выйти на улицы с протестом. Из магазинов стали исчезать привычные продукты. И в то же время на окраинах Москвы в железнодорожных отстойниках обнаруживались целые составы с этими же продуктами. Абсурд нарастал, но за этим абсурдом угадывались умелые регулировщики.

ХХХ

Весной 1968 года меня призвали на флот нести срочную службу. Целинная глушь стала меня угнетать, хотелось вырваться из этого круга, и повестку из военкомата я воспринял чуть ли не с воодушевлением. И другие призывники, с которыми я познакомился на сборном пункте в Целинограде, предстоящую службу рассматривали как романтическое путешествие в неизведанное.

Это потом, много лет спустя, молодежь, напуганная рассказами о дедовщине, стала пачками уклоняться от призыва. Страх перед армейской службой подогревался постоянными публикациями о развале Советской армии, о её боевой немощи, о различных злоупотреблениях со стороны офицерского и генеральского состава. Это был ещё один клин, который вбивался в тело советского государства. О том, как проходила моя служба на флоте, я не стану рассказывать в детальных подробностях. Воспроизведу лишь свою публикацию в 2023 году в электронной газете «Петербургский публицист». Она называется «Крейсер моей юности» и, как мне кажется, достаточно точно передаёт моё настроение того времени.

… Июнь 1971 года. Моряков-дембелей собрали в один эшелон и состав под марш «Прощание славянки», медленно огибая Южную бухту Севастополя, направился в Симферополь и далее — на Харьков, где нам предстояло пересесть каждому на свой поезд.

Два чувства боролись тогда в моей душе. С одной стороны, было радостно от предстоящей встречи с родными, грезились новые жизненные планы, новые горизонты судьбы. С другой стороны, расставание с Севастополем, с крейсером, с флотскими друзьями- товарищами наводило грусть. И мне даже в голову не приходило, что спустя много-много лет, уже на склоне жизни, я снова поднимусь на палубу «Михаила Кутузова».

И это произошло! Во многом потому, что я сам к этому стремился, не полагаясь на волю случая, возобновлял связи со своими сослуживцами, наводил справки о самом крейсере, о его дальнейшей жизни. На сайте «Одноклассники» была создана группа «Крейсер Михаил Кутузов». Зарегистрировано почти триста человек. Через сайт я нашел своих знакомых по службе. Среди них — старшина первой статьи комендор Мирон Геленидзе.

Года три назад мы встретились с ним в Сухуми, где он жил… Увы, приходится говорить об этом в прошедшем времени. Год назад его не стало. Доконали болезни. Я помню его настойчивую просьбу ко мне. Не поленись, говорил Мирон, заверни в Новороссийск, там наш крейсер. И вот осенью прошлого года я поднялся на палубу «Михаила Кутузова». На удивление многое узнал сходу. Без труда нашел свой кубрик. А на камбузной палубе, как мне показалось, висел всё тот же огнетушитель.

Долгой была дорога к встрече с флотской юностью. В начале девяностых годов дошла до меня весть, что крейсер продают в Индию «на иголки», то есть на металлом. Не удивился этому. В истории нашего флота бывали и не такие казусы. Как известно, Н.С. Хрущёв, будучи руководителем страны, в оборонной стратегии делал ставку исключительно на ядерные силы в ущерб развитию других родов войск. И больше всего от этого пострадал военно-морской флот. В 1959 году были отправлены на слом сразу семь практически готовых, стоящих на стапелях крейсеров. А вскоре он распорядился безвозмездно передать Индонезии целую эскадру кораблей, состоящей из 12 подводных лодок, шести эсминцев, отряда сторожевиков и крейсера «Орджоникидзе».

Так что на фоне такой предыстории продажа крейсера «Михаил Кутузов» на иголки не выглядела, как сказали бы сейчас, фейком. Тем более, что уже были прецеденты и в новейшей истории нашей страны. Большие противолодочные авианесущие корабли «Москва» и «Ленинград» были разоружены и проданы, как устаревшие, на металл.

Неужели и «Михаила Кутузова» ожидала такая участь? Крейсер был устаревшей модификации и практически не подлежал модернизации. Наступало время конструктивно иных кораблей. Значит, на лом? Но в защиту крейсера подняли свой голос флотская общественность, ветераны флота, авторитетные офицеры, среди которых был и контр-адмирал Карл Иванович Жилин, являвшийся командиром «Кутузова» как раз в годы моей срочной службы.

И крейсер отстояли. В августе 2001 года он вошёл в состав Новороссийской военно-морской базы. Разумеется, не в качестве боевой единицы, а как корабль-музей, чего, в принципе, и добивались ветераны флота. И действительно, «Михаил Кутузов» имел полное право стать музейным экспонатом-реликвией. Его судьба в полной мере отражает судьбы многих кораблей Черноморского флота. Построенный на Николаевском судостроительном заводе, корабль в 1955 году был зачислен в состав флота, и с этого момента началась его боевая, насыщенная разными событиями жизнь.

Наверное, мне повезло, что моя срочная служба в основном была связана с экипажем «Михаила Кутузова». После учебного отряда в Кронштадте меня направили на Черноморский флот. Два месяца служил на берегу под Феодосией. А поскольку во мне играла журналистская жилка, я написал несколько репортажей и зарисовок во флотскую газету «Флаг Родины». Там заинтересовались мною, через политуправление флота вызвали на стажировку в редакцию газеты, где в то время