Приключения мышонка Десперо - Кейт ДиКамилло

— Откуда вы знаете? — поразился Десперо. — Вы читали сказку?

— Тсс! — Мастер снова наклонился к нему поближе, и Десперо снова почуял острый запах свежего сельдерея. — Не теряй отвагу, приятель! — шепнул он мышонку. — Будь храбр во имя своей возлюбленной.

Потом он отступил и повернулся к мышиному сборищу:

— Собратья, петля затянута. Нить завязана в узел.

По толпе пронёсся гул одобрения.

Десперо расправил плечи. Он принял решение. Он сделает так, как посоветовал Ниточных дел мастер. Он будет храбр во имя своей возлюбленной.

Да, он будет храбр, даже если никто потом не будет жить-поживать. А ты, читатель, как думаешь? Неужели конец может быть несчастливым?

Тут ритм барабанной дроби снова изменился. Исчезли все там-тамы и не осталось ничего, кроме бум-бумов.

Бум-бум-бум.

Бум-бум-бум.

Лестер бил только хвостом, со всей силы, торжественно и печально.

Ниточных дел мастер куда-то исчез.

Несметное полчище мышей притихло в ожидании.

Десперо стоял перед ними с красной петлёй на шее, а четырнадцать членов Мышиного совета восседали на кирпичах, возвышаясь над всеми. Тут вперёд вышли два дюжих мыша. На головах у них были чёрные колпаки с прорезями для глаз.

— Мы проводим тебя в подземелье, — сказал тот, что покрупнее.

— Десперо! — воскликнула Антуанетта. — Мой Десперо!

Десперо посмотрел в мышиную толпу и увидел маму. Её было легко различить. Её младшенького отправляли в темницу, и в честь такого события мама накрасилась ещё ярче обычного. Мыши в чёрных колпаках положили лапы на плечи Десперо.

— Пора, — сказал тот, что стоял слева, а правый, что был покрупнее, согласно кивнул.

Антуанетта пробилась сквозь толпу.

— Это мой сын! — воскликнула она. — Я хочу сказать ему последнее слово.

Десперо посмотрел на маму. Он очень старался не дрожать. Уж очень ему не хотелось снова огорчить маму.

— Прошу вас! — восклицала Антуанетта. — Скажите, что с ним станется? Что будет с моим крошкой?

— Мадам, — медленно, глубоким басом произнёс первый чёрный колпак. — Вам лучше этого не знать.

— Но я хочу знать! Я хочу всё знать! Это мой ребёнок! Самый младший. Я берегла его как зеницу ока!

Мыши в колпаках грозно молчали.

— Скажите же мне! — взмолилась Антуанетта.

— Там — крысы, — произнёс первый.

— Там крысы, — подтвердил второй.

Да, д-а. Oui. Там крысы. И что из этого?

— Его съедят крысы, — пояснил второй колпак.

— О господи! — ахнула Антуанетта. — Mon Dieu!

Узнав, что его съедят крысы, Десперо позабыл, что надо быть храбрым. Он позабыл, что не хочет огорчать маму. Он почувствовал, что вот-вот снова бухнется в обморок. Но мама его опередила: с её несравненным трагико-драматическим чутьём она всегда умела выбрать лучший момент. Исполнив безупречный пируэт, она распростёрлась у ног Десперо.

— Ну и чего ты добился? — мрачно спросил первый колпак у второго.

— Не важно. Переступи через неё. У нас своя работа. И ничья мама нам не помеха. В подземелье!

— В подземелье, — отозвался первый, но его голос, такой глубокий и уверенный ещё несколько минут назад, немного дрожал.

Он снова положил лапу на плечо Десперо, подтолкнул его вперёд, и оба колпака вместе с Десперо перешагнули через Антуанетту.

Толпа расступилась.

И опять мыши заверещали на все лады:

— В подземелье! В подземелье! В подземелье!

А барабан всё продолжал бухать.

Бум-бум-бум. Бум-бум-бум.

И Десперо повели в подземелье.

В последний момент Антуанетта очнулась и всё-таки крикнула ему вслед последнее слово.

Читатель, она сказала adieu.

Ты знаешь, что такое adieu? Да ладно, не лезь в словарь. Я тебе сама скажу. Это значит прощай, только по-французски.

Не думаю, что ты хотел бы услышать от собственной мамы слово adieu, когда два громадных мыша в чёрных колпаках ведут тебя в подземелье к крысам, верно?

Думаю, ты хотел бы услышать совсем другие слова. Например: «Ведите меня вместо сына! Я пойду вместо него в темницу к крысам!»

Пусть даже это ничего не изменит, но такие слова успокаивают и ободряют. А вот в слове прощай ничего ободряющего и успокоительного нет. Прощай на любом языке звучит очень и очень печально. Это слово ничего не обещает. Абсолютно ничего.

Десперо и два его конвоира спускались всё ниже, ниже, ниже.

Петля на шее Десперо была затянута туго. Она его душила. И он то и дело пытался оттянуть её лапкой.

— Не трогай нить! — гаркнул второй колпак.

— Да, верно, — подхватил первый. — Не смей трогать нить!

Шли быстро. Стоило Десперо замедлить шаг, как один из двух конвоиров тут же тыкал или пинал его в спину и требовал пошевеливаться. Путь лежал по ходам, проложенным в дворцовых стенах, а потом по золотой лестнице. Позади осталось множество комнат — где-то двери были закрыты, где-то распахнуты настежь. Полы под лапками были мраморные, портьеры над головами — бархатные, тяжёлые. Квадраты, согретые солнцем, перемежались с тёмным, затенённым пространством.

«Скоро этот мир останется позади», — думал Десперо.

Мир, который он знал и любил. Мир, в котором есть принцесса Горошинка. Она улыбается, смеётся, хлопает в ладоши в такт музыке и даже не ведает, какая участь уготована Десперо. Эта мысль — что он никак не может сообщить принцессе о том, что его ждёт, — внезапно пронзила его так остро, так невыносимо…

— А могу я напоследок поговорить с принцессой? — робко спросил он.

— Поговорить? — опешил второй колпак. — Ты желаешь поговорить с человеком?

— Я хочу рассказать ей обо всём, что со мной случилось.

— Ну и фрукт, — сказал первый колпак. Он остановился и негодующе затопал ногами. — Тебе всё неймётся.

Его голос вдруг показался Десперо очень знакомым.

— Ферло? — не веря себе, уточнил он.

— Что ещё? — раздражённо отозвался первый колпак.

Десперо ужаснулся. Его ведёт в подземелье не кто-то, а родной брат. Сердечко Десперо сжалось и замерло, превратившись в холодный безутешный камешек. Но потом оно вдруг преисполнилось надеждой, очнулось и забилось.