Краткосрочная терапия - Аллесий

— В таком случае, поздравляю.

* * *

После завтрака они обсудили, когда Лора поедет домой. Для обоих разговор дался тяжело: Трэвис признался, насколько сильно не хочет оставаться один, а Лора дала понять, что и сама с радостью не уезжала бы. Но время поджимало, и они это понимали — до начала учебного года оставалось всего ничего. В итоге сошлись на мнении, что Трэвис завтра найдёт машину, которая повезёт Лору домой, а весь сегодняшний день останется в их распоряжении.

Закончив не самую приятную беседу, шериф нехотя поднялся с дивана, придерживаясь за поясницу. Лору позабавило это зрелище, она невольно прыснула, качая головой. Трэвис Хэккет, всю ночь так храбро сражавшийся с оборотнями, сейчас вяло полз к тумбочке с аптечкой. Он ничем не уступал пожилому мужчине своих лет, не хватало только квадратных очков и кресла-качалки у камина.

— Ты куда? — не без усмешки поинтересовалась Лора.

— Нужно поменять повязку.

Пока Трэвис доставал аптечку, Лора, растеряв весь свой задор, в недоумении следила за его действиями:

— Что? Зачем?

Трэвис закатал рукав на правой руке и продемонстрировал перебинтованное предплечье.

— Укус, — констатировал он и сразу же отвернулся, давая понять, что не желает заострять на этом внимание.

Лора поджала губы. Стало стыдно и немного страшно. Она неуверенно спросила:

— Это я тебя так?

— Ерунда, — Трэвис цокнул и дернул плечами, не отрываясь от аптечки, — Тогда это была не ты.

Лора смотрела, как сходят с руки бинты и скривилась, когда криво зашитая рана показалась на свет. Молча рассматривала швы, сделанные наспех, видимо, самим Трэвисом, либо кем-то из его родственников. В горле образовался ком, мешающий выдавить из себя хотя бы попытки извинения.

— В те минуты тебя не было. Был только зверь, — уловив её настроение, попытался успокоить Трэвис, — Если тебя это хоть немного успокоит — больно не было. Страшно — да, но не больно.

Пытаясь снять наваждение, Лора тряхнула головой. Трэвис прав — она не виновата. Она боролась и сдерживала эту сущность до последнего и, если бы могла, сделала бы всё, чтобы на него не нападать.

— Позволь мне.

Помимо швов на правой руке (как и на левой) красовались и другие увечья: тонкие шрамы разных размеров, ожоги, свежие и давно зажившие. Казалось, на коже нет живого места, каждый сантиметр был занят следом, напоминающим о сильной боли, которую пришлось пережить. Лора коснулась одного из особо уродливых шрамов и хотела спросить, откуда он, но Трэвис нетерпеливо дёрнул рукой, поторапливая, и она промолчала. Как-нибудь в другой раз.

Закончив бинтовать руку, Лора обрезала лишнее куски бинта и отложила ножницы на столик.

— С глазом было сложнее. Наверное, никогда не забуду, как сильно болело первое время, — нервно усмехнулась она и села на диван рядом с Трэвисом. Тот не отрывал от неё взгляд на протяжении всего процесса, а теперь, когда она села рядом, благодарно кивнул и растянул губы в ободряющей улыбке.

— Знаешь… — начал шериф, вскинув брови. Лора заинтересованно повернулась на него, — Ты сможешь это отпустить. Я имею ввиду всё, что случилось: и Макса, и глаз, и ту ночь. Пройдёт много времени, поначалу будет очень тяжело, но постепенно начнёт забываться. Поверь мне, я знаю, о чём говорю.

Обычно Лора съязвила бы, что ей не нужны советы от человека, которому и самому не мешало бы сходить к психологу, но сейчас промолчала. Только медленно опустила голову на плечо Трэвиса, щекой почувствовала приятную ткань рубашки, незаметно вдохнула запах его парфюма. Хотелось, чтобы он продолжал успокаивать — его слова дарили маломальскую надежду, что всё действительно будет хорошо, как бы ни было страшно перед неизвестностью.

— Когда я только начинал работать в полиции, мне и моему напарнику доверили дело о пропаже двух детей. Пять лет, мальчик и девочка, близнецы. Мать не уследила за ними на пикнике. Мы тогда подумали, что они заблудились, но, как оказалось, это было похищение.

— Это тот маньяк, который похищал детей дошкольного возраста и водил полицию за нос несколько лет? — Лора, устроившись поудобнее, обняла его здоровую руку и начала обводить подушечками пальцев участки кожи, не тронутые шрамами, — Я читала про него в одной из газет, которые ты мне тогда принёс.

— Да, именно он. Так вот, к чему я. Мы наткнулись на его след совершенно случайно: он допустил маленькую оплошность, очень глупую. Мне до сих пор кажется, что это было сделано намерено. Он играл с нами, а мы не сразу поняли правила его игры, — тихий голос едва заметно сорвался, и Лора почувствовала, как напряглось его тело, — Если бы мы успели, дети остались живы. Но мы приехали слишком поздно и застали ужасную картину: тела, по кусочкам разбросанные…

— Не продолжай, — перебила его Лора и зажмурилась, пытаясь выбросить из головы картинки, которые нарисовало гибкое воображение.

— Я думал, не отойду никогда. Собирался увольняться, но мой напарник сказал, что это обычное дело для полицейского, особенно в нашем городке. Поделился своими историями, которые были похуже этой. Я не понимал, как он, пережив всё это, может спокойно спать по ночам и продолжать работать. Теперь понимаю.

Его рука мягко выбралась из объятий и легла на её плечи. От Трэвиса исходило сильное тепло, которое грело не только внешне, а ещё где-то внутри, топило корку льда, которой покрылось сердце за последнее время. Его хотелось согреть в ответ, но Лора не знала, каким образом — собственные руки на десяток градусов были холоднее, а приятных слов она говорить не умела.

— Значит, ужастиками тебя не возьмёшь, шериф? — она положила голову ему на грудь и обняла торс обеими руками.

— Меня больше впечатляют драмы.

— Вот как? — не веря своим ушам, Лора даже отстранилась, — Это шутка?

Трэвис заулыбался.

— Знаешь, я не очень разбираюсь в жанрах. Знаю точно, что не люблю комедии.

— По тебе видно, — Лора тоже не сдержала улыбки, — Не хочешь посмотреть что-нибудь сегодня? У тебя всё равно выходной.

— Я планировал отдохнуть иначе.

— И как? — Лора вопросительно уставилась на Трэвиса, но сразу же закрыла ему рот ладошкой, — Подожди, не говори. Следуя логике типичного американского копа, для тебя отдых — это пить пиво и смотреть сомнительные телешоу, а потом отрубиться на диване?

— Всё верно. А ещё женщины, — мягко убрав её ладонь и получив возможность говорить, усмехнулся Трэвис.

— Ну да, конечно, — Лора всплеснула руками, — и женщины.

— А что? Я взрослый человек, могу позволить себе и пиво под телешоу, и женщин. Я один живу, в конце концов.

— Да я не про это, — Лора откинулась на спинку дивана. Трэвис