Сага о бескрылых - Юрий Павлович Валин

[3]

Ирон, сидели втроем, неспешно раздирали тощую и голенастую пережаренную курицу, запивали кислой бражкой. Когда солнце коснулось дымки на горизонте и у храмовых моряков начали вздрагивать руки, Яр-Клыкач достал флягу, серебряную мерку, бережно нацедил, разлил порции по кружкам с остатками бражки. Сглотнули, и сразу похорошело. Истинное чудо — нэктар, освященный самим Храмом.

— Щас пойду, девку найду, — мечтательно прохрипел Яр-Клыкач.

— Хвостатую? — ухмыльнулся Ирон.

— Да хоть какую, — благодушно махнул лапой Яр-Клыкач.

Укс с архом засмеялись. Ведь найдет, упертый. С Клыкачем ходили по морю не первый год, бок о бок рубились невесть сколько раз, у Белых островов так он почти в одиночку «Фос» своей бычьей яростью и выручил. Да и сейчас в Хиссисе, когда на стражников напоролись, не сплоховал. Но есть у десятника слабое место — то, что промеж ног.

— Валяй, ищи, — сказал Ирон. — Только не обезьяну завлекай, а то парней с «Девы» вообще без ужина оставишь.

Среди моряков частенько врали, что на Нимархе козлятину экономят, вместо нее мелких мартышек на островах бьют и гостям скармливают. Глупости, конечно, привкус обезьятины никакой бражкой не забьешь. Но кто ж из моряков лишний раз приврать откажется?

— Во, уже шумят, — качнул головой в сторону громких голосов Укс, — за дальними столами сбились в кучу гребцы с «Девы», сквернословили и стучали кружками в ожидании козлино-обезьяньего рагу.

— Подерутся, — равнодушно заметил Яр-Клыкач. — Может, им сразу пару морд раскровянить? Не, сначала девку найду. Идешь, Укс?

— Не, спать лягу. Что-то котел ломит, — Укс, морщась, пощупал шрам под волосами. — Вроде для смены ветра рановато, а, Ирон?

— Чудится тебе. Дыхни вечер поглубже — чуешь? Завтра тот же ветер сохранится. Хорошо с утра пойдем, резво.

— Ну и слава Храму. Эх, думаю шибко много, вот башка и дуреет.

Комнаты в «таверне» были продувные в прямом смысле слова — высокий настил на каменных столбах-колоннах, наверху жерди, меж них растянуты циновки. Гости кое-как взберутся по шаткой лестнице, зато крысы со змеями в «номера» едва ли залезут, да и от паука-миловца

[4]

частичная, но защита. Зимой здесь, конечно, спать не будешь, — так какие же гости на Нимархе в штормовой сезон? А так уютно: подушка, соломой набитая, одеяло — ну, их при свете дня лучше и не разглядывать, это все знают.

Укс прислушался. Левее храпели — соседняя «комната» или через одну — не разберешь. Да и разницы нет. Десятник скинул полотняную куртку, остался в безрукавке, открывающей густо татуированные руки — орнамент во тьме казался одноцветным, но на самом деле украшена кожа была сложно и трехцветно: красные, синие и черные спирали и узоры убегали моряку на плечи и спину.

Укс на цыпочках шагнул к задней стене комнатушки. Оружие за поясом, деньги на месте. Шпион раздвинул циновки, высунул голову. Доносился шум от навеса со столами — неугомонные гребцы подрались, помирились, и опять наливались бражкой. Укс взялся за жердь настила, выскользнул во тьму, повис легкой тенью. Ну, не такой уж легкой — настил угрожающе скрипнул, и десятник, беззвучно помянув Храм, у коего стило на его жирное Слово уж давно вообще не встает, беззвучно спрыгнул на землю.

Куда и к кому идти Укс знал. Среди островитян знакомцы имелись, дело пустяковое, за «корону» охотно сработают. Тут главное не опоздать.

…Назад Укс успел — взобрался по столбу, подтянулся… Под навесами опять дрались — славные парни на «Деве», пускай еще повеселятся…

…Ждать не надоедает — если привыкнуть ждать. Укс сидел на корточках — сквозняк из щелей холодил голые ягодицы — штаны пришлось снять для достоверности. Десятник машинально поглаживал обломок жерди, думал о том, что близится осень. Видимо, Мудрейший поход на Хиссис откладывать не станет — к чему терпеть такие убытки, отряды кормить? А если распустить воинство, оно немедля вновь городским сбродом станет, забывшим с какого конца за копье хвататься.

Тяжелые шаги Яр-Клыкача не расслышать было трудно — старший десятник возвращался из деревушки. Довольный — видать, нашлась жадная сисястая дура, не отказала.

Укс приподнялся — ага, вот и они. Шутники вынырнули из-за сарая — Яр-Клыкач лишь пренебрежительно покосился — угрозы двое хилых островитян не представляли.

— Эй, толстый, ты, что ли, обезьяну хотел? — окликнул старшего десятника один из островитян. — Два «щитка». Дрессированная — не пожалеешь.

— Чего? — изумился наглости мозгляков Яр-Клыкач и в два больших шага очутился рядом с безумцами. За кинжал старший десятник браться даже не собирался, просто мгновенно сгреб за ворот рубахи ближайшего насмешника. Не ожидавшие такой прыти от громоздкого чужака, островитяне шарахнулись прочь с опозданием. Пойманный задергался, пытаясь вырваться из железной моряцкой лапы.

— Держись! Иду! — завопил во все горло Укс, и, проламывая циновку, сиганул вниз, размахивая обломком жерди.

Орать на море хочешь, не хочешь, но научишься — молодецкий рев десятника наверняка разбудил всю деревушку и заставил подскочить еще сидящих за столами таверны моряков. Собственно, и трое повздоривших у «гостиницы» инстинктивно обернулись на зверский вопль. Укс вместе с клочьями циновки шумно упал на вытоптанную площадку — один из островитян поспешно попятился, второй изловчился и вырвался из лапы изумленного Яр-Клыкача…

— Держи гада! — закричал Укс.

— Да ты чего… — начал старший десятник, глядя на полуголого разъяренного друга.

Укс проскакивая мимо, лишь коротко взмахнул левой рукой. Борода у Яр-Клыкача не длинная, горло прикрывала символически. Да и справился бы остро отточенный нож-скребок с жестким курчавым волосом…

Укс не оглядывался — знал, что не промахнулся. Не ожидающий удара человек — уже мертвец. Даже такой повидавший драки боец как Яр-Клыкач…

Впереди мелькала спина удирающего островитянина — Укс, рявкнув, метнул вслед обломок жерди. Попал пониже, чем целил — между лопаток. Беглец пошатнулся — быстрый десятник его настиг, крепко врезал ступней промеж ног. Тьфу — даже слишком крепко — без сапог ведь, босой. Островитянин рухнул, глаза выпучил, и, всасывая в себя воздух, обеими ладонями ухватился за отшибленное «хозяйство».

— Ты что сделал, урод гнойный⁈ — завопил Укс, на миг сгибаясь над лежащим противником.

Сзади подбегали — топотал десяток ног. Укс выпрямился — нож-скребок выскользнул из левой ладони и остался лежать под боком одуревшего от боли островитянина.

— Второй ублюдок туда удрал, — Укс махнул рукой в сторону деревни.

— Да мы его видали, — прохрипел один из гребцов «Девы». — А что тут…

Укс, не отвечая, метнулся обратно к Яр-Клыкачу — великан еще держался на ногах, двумя руками зажимая горло.

— Брат, сейчас, брат, — в ужасе застонал Укс. — Эй, тряпку скорее дайте!

Кровь струилась по пальцам старшего десятника — его седеющая борода стала черной. Черной, отлично умащенной. Нож-скребок ведь сущая ерунда — куцая ручка-деревяшка, да широкое выгнутое лезвие, коим удобно нежную мякоть со створок