Последнее представление - Властимир Невзоров

незваный гость с любой из враждующих сторон серьёзно рисковал, проходя по окрестностям. Дозорные просто делали свою работу, и, как ему показалось, достаточно неплохо. По крайней мере, очереди и беспорядков он не видел.

Когда ворота наконец поднялись, ребята ступили на каменную кладку моста и осторожно прошли вперёд. Командир провожал их уважительным, но всё равно немного виноватым взглядом. Впрочем, зрелище это вызывало больше веселья, чем сочувствия.

– А, кстати, – Фауст повернулся к нему, – здесь скоро должна проехать телега. Девица тебе по пояс – она тоже храмовая служащая, и парень чернявый – это сын Сервия, портного из центральных кварталов рядом с Аркеями. Мы их будем ждать по другую сторону. Пропусти уж их без помех, будь так добр.

Мужчина поклонился. Кажется, дело улажено – а значит, Марку не придётся платить за переправу. Так, а как же он, интересно, планировал перебраться через мост? Знал ведь наверняка про разрешения от властей!

– Ну что, – Фауст, щурясь, оглядывался по сторонам: бойницы и смотровые площадки возвышались по всей длине моста. Каждый шаг через реку просматривался с любых сторон. – Я планировал пойти по восточной дороге, если не возражаешь. Там должны быть три деревушки…

– …если наша карта опять не врёт, – не выдержал Гней.

– Если она не врёт, – согласился Фауст, – три деревушки и почти что прямая дорога. У тебя, выходит, одна деревня и городок покрупнее, но и крюк неплохой. Должны собрать примерно поровну, да и до столицы дойдём почти одновременно. А обратно спросим у Корнелии, какой дорогой они добирались, и поедем по другому пути. Так мы сможем везде отметиться.

– Слушай, – Гней остановился и серьёзно взглянул ему в глаза, – а если Корнелия не зря беспокоится? Как будем друг друга искать?

Фауст шумно выдохнул. Кажется, об этом надо было подумать до выхода с деревни. Но уверенность в плане была настолько сильной, что он даже не допускал мысли о возможной неудаче.

– Если кто не приедет до ярмарки, – наконец ответил он, – того поедем искать по дороге. Марк, верно, нас опередит, на Ромашке-то. Так что беда может случиться либо со мной, либо с тобой. А мы… мы знаем, где шёл каждый.

Гней кивнул. За отсутствием выбора это казалось единственным разумным решением. Мост кончился, ворота по эту сторону открывались с таким же мерзким скрипучим звуком, от которого шумно вспорхнули все птицы с окрестных деревьев. Дозорные кивнули им на прощание и отдали команду в башню. До развилки было всего несколько шагов. Гней повернул налево, Фауст – направо.

– На новолуние в столице? – улыбнулся первый.

– На новолуние, – Фауст приложил ладонь к сердцу. – Не опоздай! Нас, верно, весь город ждать будет, с такой-то подготовкой по округе.

– Не опоздаю, – пробормотал Гней, повторив прощальный жест, – и не надейся.

Пронзительный скрип прервался глухим стуком. Ворота закрылись. Пути назад больше не было.

Глава 3. Заграничный лекарь

На вёрсты вокруг расстилалась необъятная степь. Ветер в сторону реки не давал никакой надежды на облака или хоть лёгкую прохладу. Пока позади было ещё видно дозорные башенки вдоль Левсан, Фауст был спокоен. Хотя незнакомые пейзажи вокруг вызывали у него почти детский восторг, всё же было неуютно. Полдень давно уже прошёл, а он так и не встретил пока никого: для жителя густонаселённого города-порта это было непривычно и странно. От его шагов по дороге периодически бросались врассыпную мыши-полёвки, да один раз он, похоже, спугнул жаворонка, сидящего в высокой желтоватой траве. Не выдержав, он сел прямо на дороге и достал из своего узелка карту, расстелив её на земле.

– Так, – бормотал он, водя пальцем по листу, – ежели я пошёл сюда, а прийти надо… так-с, отсюда по бумаге всего пара… – по всему выходило, что до ближайшей деревни он доберётся только к позднему вечеру, и то, если не будет останавливаться на привал. Весть была неутешительной. Вздохнув, Фауст принялся складывать карту.

– Милок! Эй, милок! – вдалеке показалась фигура, медленно и прихрамывая приближающаяся к нему. – Не помогёшь, а?

– Я не… – он не сразу сообразил, что отвечать теперь стоит не на родном языке, кашлянул и исправился, – конечно, бабуль. Что нужно?

Бабка подошла к нему ближе, вглядываясь в края тропинки. В руках она несла корзину, на дне которой лежала горстка грибов.

– Да наклоняться больно, – пожаловалась она, – а есть-то надо что. Коль тебе по дороге, мож пройдёшь со мной, подмогёшь?

Фауст хлопнул глазами. Умом-то он понимал, что пара дней в Империи, и чужой язык он будет слышать, как родной; но сейчас исковерканные простым говором слова были для него почти незнакомыми.

– Пойдём, конечно, бабуль, – он вздохнул, сунул карту в свёрток и взгрузил его себе на плечи. – Далеко отсюда живёшь? Мне бы до ближайшего городка дойти засветло.

Та, охнув, покачала головой.

– До Ивкальга тебе не меньше дюжины дней чапать. А до Осочьей-то мы до темени доберёмся с тобой, коль тебе она зайдёт. О, глянь-ка, – она указала на грибок в стороне, – тут он, родимый. Сорвёшь мне?

– Странное название, – пробормотал мастер, наклоняясь к земле, – на флоосское не похоже.

Бабка развела руками.

– Так мы ж на границе, милок. Фратейцев здесь небось чаще видим, чем святейших, чтоб им пусто было, князей.

Фауст сорвал гриб и поднялся, внимательно посмотрев в корзинку.

– А, если не секрет, они тебе зачем? – подозрительно спросил он.

– В огороде посадить. Ты дурак, милок? – заботливо уточнила бабулька. – В суп кинуть, чтоб хоть чем свеклу разбавить.

– Не советую, – он достал из корзины один из грибков. – Это не дождевик, а чумной сверчок. Видишь, пятна на ножке. Помрёшь через два дня после своего супа. Даже скотине на корм не сгодится.

Бабка поднесла гриб к глазам, чтоб рассмотреть повнимательней, охнула и бросила его на землю.

– И остальные тоже, – велел Фауст. – И лицо не трогай, пока руки не умоешь, – он отобрал корзинку и высыпал её содержимое в траву. Бабка проводила грибы немного печальным взглядом: похоже, вкусный суп её сейчас привлекал всё же больше, чем долгая жизнь.

– А ты что же, – спохватилась она, – лекарь, что знаешь про отраву?

– Я не лекарь, – смутился