Чё делать? - Владислав Михайлович Попов

Вика, в принципе, хотела узнать, что случилось, но рефлекторно съязвила: – Исповеди принимаю по вторникам, после обеда. Шурик, давай в следующий раз. Тут такое творится… Вика не закончила, решив не делиться секретом с таким лузером. Александра Петровского, сына глав врача, отличника и красавца никто в классе Шуриком не называл. Пацаны и учителя обращались уважительно только по фамилии, девчонки звали Сашей и заглядывали в глаза. Теперь Саша сам заглядывал в глаза Вике, называл ее Викой, а не просто Клюевой, как в школе: – Ты должна понять, Вика. Я ведь не просто…извините, разрешите пройти… я хочу сам всего добиться.

Тут он отвлекся на несколько секунд: «Клевая косуха, «степен вулф», солидная марка, суровый рокер-стайл без пафоса».Саня представил себя на харлее, красиво вжикнул молнией на куртке, лягнул педаль газа, и умчался за горизонт, как молодой Микки Рурк. «Ну, вот, поступлю я в медицинский и что?»– спрашивал он себя, рассекая воздух под рев мотора. «Что тебе там делать, парень?» – спросил Микки Рурк Саню, догнав его на своем супербайке. «Будешь снова сидеть за партой, слушать преподов, потом снова к отцу в больницу, и снова его слушать. И так каждый день до старости. Пропахнешь пилюлями. Тоска». Саня очнулся и повторил слова Микки Рурка бегущей Вике. Однокашница пропустила тираду мимо ушей, напряженно разглядывая окрестности в поисках подруги. Лизы нигде не было, зато в витрине Вика увидела свою мечту №1. Норковая шуба моментально отвлекла ее от текущих дел. Вот Вика такая выходит из лимузина где-то далеко не здесь, поглаживает нежный мех, все такие смотрят на нее в восхищении…и тут, бац! Какой-то затрапезный хмырь плеснул на шубу красную краску: «Вы убиваете животных! Да здравствуют дикие норки, бобры, лисички, горностаи, соболя и прочие хорьки!» Вика в шубе чуть не заплакала, но реальная Вика не дала себе расстроиться и переключилась на мечту №2. Вот она такая выходит из АУДИ. На ней дубленка такая белая. Над головой горит неоновая надпись «Москва». Это или кинотеатр, где идет премьера ее фильма, или ресторан, где ей назначил свидание, ну, не олигарх, но солидный парень. Само собой дело происходит в городе-герое Москве. Тут какая-то мымра на Хамере проносится мимо, и вся дубленка в соленой московской грязи. Вика в дубленке белеет от злости, и ее заменяет мечта №3.

Веселая компания красивых молодых студентов сидит в Макдональдсе, шутит на какие-то умные темы. Само собой дело происходит в Москве, ну или в Питере. Самая умная и красивая – Вика. Она – дизайнер одежды успешный. В таком модном пуховичке коротком, темно-синем, чтобы в случае чего грязь была не так заметна. На Вику восторженно смотрят ее знакомые и иногда поглядывают на полоску ее голого живота. Все потягивают колу. Вдруг к ней наклоняется какой-то уборщик в форменной одежде и говорит: «Москва подождет. Есть дела и по важнее». Это Саня. Даже здесь достал со своими нотациями. И тут Вика взрывается. И та, что в пуховичке, дизайнер, и реальная, та, что в перешитом мамином пальто:

– Да, отвали ты. У меня, понимаешь, подруга пропала, а тут ты со своими муками профориентации.

– Как пропала? Саня сделал заинтересованное лицо, хотя, под лицом его крылась одна только вежливость и ни какого интереса.

– А вот так. Взяла и пропала. Я сразу все поняла. Взгляд мечтательный-мечтательный, как будто втюрилась в кого. Рядом качок какой-то с татуировкой. А, главное, потолстела, припухла чуток.

– Как припухла?

– Ну, залетела. Чего непонятного.

– Ты ж говоришь, она пропала.

– Да. Но сначала появилась тут.

– А кто? – Как кто? Да Лизка.

–Какая Лизка? – Вика аж опешила от такой непонятливости. – Как какая? Ну, Курицына. Глаза Сани были пусты, ни какой искры воспоминаний.

– Ну, «Курица, « Подушка, не помнишь? Саня покачал головой. Блонда такая крашенная, большеразмерная. Ее Губиной дразнили, когда она по Андрею Губину с ума сходила. У него песня была «Лиза», так Курица все мечтала, что он для нее поет. Саня не помнил, но робко кивнул.

– О,мон дье, да, на второй парте, справа, с Бахчой сидела.

–АААА! Это, который в колодец провалился, а его физрук вытащил? Как же, колоритная фигура,– обрадовался Саня. Но теперь Вика удивленно смотрела на бывшего одноклассника:

– В какой колодец?

– Что? Это не он? – Саня вздохнул, – В общем, Бахчу помню, Курицу не помню.

Александр Петровский не привык, когда им пренебрегают, но в последнее время им пренебрегали. С тех пор как он не пошел в институт, а пошел работать. Сам себя он стал уважать больше, но другие, почему то – меньше. Даже девушки стали прохладнее относиться. Вот и Клюева как-то без былого трепета разговаривает. Сане захотелось понравиться, но до сознания этот примитивный порыв дошел в более благородном виде: «Надо девушке помочь».

– Ладно, давай найдем твою курицу в этом сарае, – покровительственно предложил он вслух.

– Раз. Два, три, четыре, пять, мы идем искать! – развеселилась Вика.

Сначала они сосредоточенно осматривали аллеи центра, но затем Вика стала искать Лизу в магазинах. Она тщательно обыскала магазин шуб «Венера в мехах», ларек итальянской моды «Дель мода», где за ними гонялась тетя со словами: «это самый свежий Милан!», магазин финской одежды «Олень», индийской одежды «Слон», магазины : «Риал америкэн стайл», Риал бритиш стайл», польского трикотажа «Блузон», курток «Бизон», обуви « Крокодил», униформы для рокеров «Кожа да кости». Каждый новый магазин она обыскивала все тщательней и тщательней, все дольше и дольше. Но Лизы нигде не было. «Странно, где она?» – говорила Вика Саше, и как бы в задумчивости перебирала на вешалке очередной товар. Потом она перестала риторически спрашивать: «где Лиза?», а потом и произносить слово «странно».

Поиски затягивались. Саня чувствовал себя глупо, но вяло плелся за однокашницей. Вика вспомнила о нем, когда в джинсовом магазине к красавцу подлетели две продавщицы в обтягивающих черных брюках и футболках. Они предложили Сане помочь с примеркой и потянули его в кабинку. Вика очнулась и ревниво потянула его на выход:

– Ты что, нам некогда. Нам Лизку надо искать. Мало ли что с ней случиться может. Она, знаешь, какая подавленная была.

– Может, она вешается сейчас где-нибудь в сортире от неразделенной любви, – неожиданно для себя ляпнул Саша.

Вика осуждающе посмотрела на него:

– Грубо, Петровский. Но справедливо. Бегом в тубзик.

– Не в тубзик, а в туалет, – в Петровском снова проснулся отличник, а Микки Рурк уснул.

9

Лиза была в сортире. Сортир был мужской. Она не вешалась, а сидела на корточках у крайней кабинки.