Пятнистый сфинкс - Джой Адамсон

Все время, пока слоны развлекались, Пиппа сидела, не сводя с них глаз и не шевелясь; она никогда еще не видела слонов, и мне было очень любопытно, связывала ли она этих великанов со своими любимыми игрушками — кусками навоза. Вообще, это был такой счастливый день, что я была готова мурлыкать вместе с Пиппой.

Наутро нам надо было возвращаться в Наро Мору. По направлению к горе Кения все еще громоздились тяжелые грозовые тучи. Пиппе как будто совсем не хотелось возвращаться в холодный и грязный мир, где было слишком много людской суеты; во всяком случае, мы с трудом заманили ее в машину.

Когда мы приехали в Наро Мору, оказалось, что мне нужно срочно вылетать в Лондон. Я договорилась с молодым дрессировщиком, который работал со львами и давно интересовался Пиппой, что он позаботится о ней в мое отсутствие. Он должен был спать в моей палатке, чтобы быть возле нее по ночам, а гулять с ней он и Джордж согласились по очереди.

Через три недели я вернулась, как раз в то время, когда Джордж привез Пиппу с очередной прогулки. Она устроила мне бурную встречу — прыгала, носилась вокруг, покусывала мои руки и уши. Джордж рассказал, что без меня Пиппа исчезала на целых два дня. Чуть ли не всю ночь ее искала большая группа людей, а на следующее утро ее обнаружили около шоссе, по которому шло оживленное движение. Она очень любила ездить в автомобиле, и ей могло прийти в голову выбежать навстречу какой-нибудь машине. Поэтому я решила никогда больше не водить ее в ту сторону.

На другой день Пиппа тащила меня на прогулке с такой скоростью, что я еле поспевала за ней. На равнине мы возобновили наши прежние игры, и она вела себя так же дружелюбно, как и до моего отъезда в Лондон. Солнце садилось, животные стали выходить из зарослей, и Пиппа тут же бросалась на всех подряд. Уже темнело, я стала звать ее, но она не обращала на меня внимания. Как бы хитро я к ней ни подбиралась, чтобы прицепить поводок к шлейке, она всегда успевала отскочить и умчаться за кем-нибудь в погоню. Это продолжалось почти до самой темноты, и я пришла в отчаяние. На мое счастье, мимо проезжал хозяин фермы, и я попросила его передать Джорджу, чтобы он приехал за нами на своем лендровере. Пока мы ждали, мне удалось взять Пиппу на поводок, но она упрямо уселась на землю и я не могла сдвинуть ее с места. Приехал Джордж и попытался подманить ее куском свежего мяса; она и на него не обратила внимания. В машину прыгать она тоже не собиралась и только следила за нами недобрым холодным взглядом. Когда мы к ней приближались, она отбивалась, царапая нас острыми когтями и даже сбивая с ног. Наконец Джордж накинул на нее одеяло и на руках отнес в машину.

Я была потрясена. Что случилось с Пиппой? Она никогда не была такой свирепой и упрямой, а такую убийственную злобу в ее глазах я видела впервые. Джордж сказал, что они не раз с трудом увозили ее с равнины, но не придавали этому значения, потому что к нему и к дрессировщику она привыкла меньше, чем ко мне. Но на следующий день Пиппа вела себя точно так же, и я поняла, что стряслось что-то непоправимое. Пиппа перестала доверять людям. Как мне снова завоевать ее доверие?

И тут я решила испробовать старую хитрость. На следующий день я взяла с собой Мугуру, и мы чудесно играли втроем, пока не настало время возвращаться. Пиппа сразу поняла, что я хочу взять ее на поводок, и удивительно ловко ускользнула. Но все же я ее перехитрила — затаилась в кустах и схватила ее, когда она пришла меня искать. Она поняла, что игра проиграна, и, когда я потянула за поводок, уселась по-собачьи, упираясь передними лапами в землю. Тогда я передала поводок Мугуру и пошла домой. Я успела отойти довольно далеко, когда Пиппа примчалась, таща за собой на поводке запыхавшегося Мугуру. Я дала ему отдышаться и снова двинулась вперед. Так мы и дошли до самого дома.

Но этот прием действовал всего несколько дней, а потом Пиппа показала, что больше ее провести не удастся. Как только я передавала поводок Мугуру, она бросалась на него, так что он отлетал в сторону, потом усаживалась и отказывалась трогаться с места. Все попытки заманить ее в машину кончились так же безуспешно: она начинала отбиваться, как только мы приближались. Единственное, что мне оставалось, — попробовать справиться с ней в одиночку, потому что присутствие посторонних только злило ее.

Несколько недель мне пришлось до изнеможения простаивать в сумерках на ледяном ветру или под моросящим дождем, выжидая, пока она сдвинется с места; я тихонько уговаривала и ласкала ее. Наконец она сдавалась и бежала к дому неторопливой рысцой. Дома ее уже ждал большой кусок мяса, и иногда она разрешала мне держать его, пока она отрывала кусочки. После ужина мы устраивались рядом на куче соломы, и Пиппа засыпала.

Утверждают, что гепардов никогда не удается приучить соблюдать чистоту в доме — наверное, потому, что на свободе они не устраивают логова. Если бы у них были жилища, они бы содержали их в чистоте, как львы. Хотя Пиппа была очень чистоплотна и от нее никогда не пахло, она все же оставляла помет где попало и часто пачкала свою площадку на дереве и скамейки. Так как даже в период дождей она не забиралась в свой уютный ящик, а предпочитала спать на соломе, я сделала для нее деревянную конуру, чтобы солома оставалась сухой и Пиппа могла прятаться там в холодные ночи. Но хижина пригодилась Пиппе только в качестве наблюдательного пункта — с ее крыши она обозревала окрестности.

Пиппа день ото дня становилась беспокойнее. Она карабкалась на двенадцатифутовую сетку вольера, и однажды я застала ее уже на самом верху. Как я ни сочувствовала ее стремлению к свободе, пришлось срочно надстраивать козырек, чтобы она не сбежала.

В это время группа операторов американского телевидения приехала снимать наших животных для программы «Сегодня». На рассвете мы вместе с Пиппой выехали на равнину, чтобы поймать восход над горой Кения и снять Пиппу на этом блистательном фоне. Обильная роса еще сверкала в траве, и мы стояли, дрожа от утреннего холода, пока Пиппа носилась вокруг, полная нерастраченной энергии. Меня попросили поиграть с ней. Конечно, я понимала, что рядом с грациозной легкостью Пиппы я предстану в невыгодном свете, но все же прыгала и каталась по росистой траве, думая только о том, что зрители увидят неподражаемую красоту движений гепарда среди бескрайних равнин, когда на светлеющем небе в лучах солнца встает силуэт горы Кения. Для меня это было воплощение свободы, той свободы, которую я хотела дать всем животным, и в первую очередь тем, которых мы снимали в фильме. За последние десять месяцев у нас стало больше двадцати львов, и мы ожидали еще рождения львят. Что будет со всеми этими животными после окончания съемок? И мы, и Вирджиния и Билл Траверсы считали, что решение может быть только одно: надо вернуть всех львов к свободной, дикой жизни, как нам удалось это сделать с Эльсой и ее детьми.

Мы думали, что кинокомпания будет только рада, если львы вернутся к той жизни, которую они изображали в фильме. Каково же было наше огорчение, когда мы узнали, что все львы, принадлежащие компании, будут разосланы по зоопаркам, а остальных вернут хозяевам, за исключением Боя и Гэрл. Они выросли во В тором батальоне шотландской гвардии, и теперь их передали Джорджу, чтобы они могли поселиться в своих природных владениях.