Куда они уходят - Надежда Федотова

Негромкий сухой звук револьверного выстрела с берега было не слышно. А если кто и услышал, то не придал этому значения.

– Госпожа! Госпожа-а!!

– Что ты вопишь, как будто март на дворе?! – Колдунья, одной рукой толкущая в каменной ступке нужные для нового зелья корешки, а в другой держащая старую книгу древних магических рецептов, обернулась.

– Кажется, дозр-рел! – Кошка подпрыгивала на столике, лапой указывая на котел. – Вы велели не промор-ргать, когда помирать пойдет! Вот – пошел!

– Живой?! – Старуха, все бросив, метнулась к котлу, на ходу цапнув с полки берестяной коробок.

– Живой пока что… но лицо р-решительное. Кажись, топиться собр-рался…

– Сейчас я ему утоплюсь… Он мне еще здесь нужен… – Колдунья посмотрела в воду. – Ага… пора! Кошка!

– Нате, дер-рите… – Советница, сморщив нос, повернулась к хозяйке спиной. – Только из хвоста! А то на-востр-рились из ушей дергать, скоро оглохну… Мяу!! Ну неужели нельзя поделикатнее?

– Молчи! Ворожить буду. – Хозяйка осторожно открыла коробок, заполненный наполовину каким-то мерцающим порошком. – Зелье уж больно сильное, не перестараться бы! Иначе мимо нас пролетит… – Старуха склонилась над котлом: – Мутная река тянет в глубину, но, идя ко дну, – не пойди ко дну… С головой уйди в воды черные… и открой глаза по ту сторону!

А что же наш молодой самоубивец с медицинским образованием… Вы, наверное, думаете, он тихо шел ко дну с дыркой в черепе? Или уже стоял перед престолом Всевышнего в белых одеждах и тапках аналогичной цветовой гаммы? Или, может быть…

Нет! А вот нет, нет и еще раз нет! Как отвечал старый Рабинович на вопрос о здоровье: не дождетесь!!

Аркадий был очень даже жив. Потому что мертвые, извиняюсь, так не матерятся… Нет, вообще-то он был достаточно воспитанным молодым человеком – и высшее образование опять же, и все такое прочее, да… но как бы вы сами прореагировали, если бы, собираясь красиво помереть, мало того что промазали, едва не оглохли и пустили в «молоко» единственный патрон, так еще и уронили в воду револьвер?! Вот и я о том же…

Новое светило вирусологии, глядя на расширяющиеся круги на воде и пиная борт ни в чем не повинной лодчонки, изливал свое горе в таких выражениях, что на тихой Ямуне рыба повсплывала в радиусе километра! Если бы Аркашу сейчас мог слышать его папа (повторюсь – потомственный рабочий сталелитейного завода, где матом не ругались, а разговаривали), он бы не раздумывая взял назад все свои пролетарские наезды на тему бесполезности университетов вообще и вирусологии в частности… И – что уж там – простил бы сыну даже второе высшее!

Кстати, что касается сына, не мешало бы ему знать: в лодках – плавают! И желательно сидя! И, по возможности, без резких колебаний туловища в разные стороны! А не скачут с носа на корму, как эпилептик на грани нервного срыва…

Вот и допрыгался неудавшийся суицидник – наступил сандалией на весло, вогнал в незащищенный большой палец неслабую занозу и с воплем: «Чтоб этому рыбаку аппендикс без анестезии через нос секатором удаляли-и-и!» – рухнул в воду. Плавал Аркаша исключительно стилем «топор»: быстро, с громким всплеском и сразу на дно… Несмотря на стойкое желание попасть на тот свет, тонуть молодому врачу почему-то категорически не хотелось. Посудите сами, одно дело – поэтично застрелиться, и со-овсем другое – банальным образом утопнуть, чтобы тебя поутру сине-зеленого и распухшего из реки багром выловили! Это еще если крокодилы не сожрут на поздний ужин… Представив себе малоприятную морду облизывающегося местного аллигатора, Ильин затрепыхался с удесятеренной силой и все-таки попытался всплыть несмотря ни на что. И, наверное, всплыл бы, да только снизу потянуло холодом, и чья-то сильная рука с железными (то есть натурально металлическими!) пальцами ухватила его за щиколотку!

Если бы в воде можно было орать – от дикого рева перепуганного Аркаши в округе передохла бы вся речная живность… Дергаясь как под сильным напряжением, почти что захлебнувшийся микробиолог попытался отбиться от невидимого погубителя второй ногой (по руке не попал, а вот сандалию потерял и разбил голую пятку о какую-то железную штуковину, на ощупь сильно напоминающую шлем). Отбиться не вышло, зато схлопотал в бок тяжелым копытом… нет, ну это уже чересчур даже для почивших в тине утопленников! Тут еще и лошади есть?!

«Ма-ма-а-а…» – пробулькал косеющий от страха и нехватки воздуха врач. Жить захотелось с пугающей силой, но, увы, как всегда, несколько поздновато… Аркадий булькнул в последний раз и смирился с неизбежным. Но «неизбежное», в лице какого-то придонного металлического робота, кажется, спокойно ложиться обратно на дно не собиралось вовсе! Вода вокруг забурлила, как в электрочайнике, что-то тяжелое еще пару раз пихнуло полубесчувственного вирусолога куда придется, и, вспенивая мутные волны, вся компания пошла кверху. В лицо Аркадию впилась просмоленными ячейками рыбацкая сеть.

«Прибежали в избу дети, второпях зовут отца… – пронеслось в голове у Аркаши, – тятя, тятя, наши сети…» Так я умер или что?! Блин, оказывается, самый комфортный способ самоубийства – дождаться естественной смерти…»

Их тряхнуло. Их – это не только микробиолога с его предполагаемым «убийцей», но и, кажется, судя по размерам и фырканью… лошадь! «Вот я сейчас и посмотрю, – свирепо подумал Ильин, выплевывая изо рта воду, песок и водоросли, – кому это я там, на дне, так приглянулся?! И, убей меня бог лаптем, но я этому гаду не завидую…»

– О-о-о?! – раздалось сверху.

Несмотря на сантиметровую прослойку тины в ушах, Аркаша безошибочно определил – голос женский! Не лишенный приятности, кстати говоря… Тьфу! Мы же вроде как помирать собрались?

– Утопленнички?! – ворковал все тот же голос. – Двое сразу? О-о, какой удачный день! Лошадь, правда, еще трепыхается, но… Эй, Барбуз! Иди сюда!

– Чего тебе? – хриплый мужской бас. Н-да, не все, оказывается, так волшебно и сказочно. – О?! Люди?!

– Люди! – В женском голосе сквозило явное превосходство. – А ты мне что говорил, шедевр криворукого камнетеса?! «Клева не бу-удет, клева не бу-удет…» Так что тебе коня, а мне – людей…

– Но, Пецилла…

– Кхе-кхе… тьфу! – Аркадий завозился в гигантском неводе и открыл глаза. – Секундочку, эмчеэсовцы, я тут одного – тьфу! – момента не понял… а-а-а?!

На берегу стояла «сладкая парочка» двухметровых имбецилов в одних набедренных повязках из шкур. Морды – как чемодан, кожа серо-зеленая и вся в каких-то бородавчатых наростах, ногти, судя по всему, с рождения не стригли… а клыки-то, мать честная! Хозяин питбуля, живущий в отеле по соседству, может смело своего пса в разряд декоративных комнатных собачек записывать…

– В-вы к-к-кто?! – заикаясь, прошамкал обалдевший медик, едва не подавившись набившимся в рот песком.

– Живой! – умилилась «дама». Ее половую принадлежность Аркаша определил по голосу (абсолютно не вяжущемуся с внешним обликом!) и отвисшей до пояса груди. В остальном от второго такого же существа она не слишком отличалась. Мечты о прекрасном из ветреной головушки вирусолога вышибло на раз… Да что там! При виде такой обольстительной мадам любой нормальный мужчина, если он не слепой, конечно, озаботился бы только одним вопросом: где здесь ближайший монастырь братьев аскетов, соблюдающих обет безбрачия?!