Женщины в шпионских войнах. От Александра I до наших дней - Игорь Григорьевич Атаманенко

курсах, созданных генералом в Белграде, в духе ненависти ко всему советскому воспитывались дети эмигрантов. В Польше по его указанию готовились группы юношей-боевиков для ведения партизанской войны в тылу Красной армии на случай войны с СССР.

К 1937 году генерал Миллер всецело ориентировался на Гитлера: «РОВС должен обратить всё свое внимание на Германию, — заявлял он, — это единственная страна, объявившая борьбу с коммунизмом не на жизнь, а на смерть».

Центр принял решение похитить Миллера и в Москве организовать суд над ним. Но конечной целью был всё-таки не суд. На Лубянке знали, что в случае исчезновения Миллера только Скоблин имеет реальные шансы стать во главе РОВС. Это позволило бы взять под свой контроль деятельность союза и воспрепятствовать «крестовому походу против Советов», к которому призывал Миллер.

Увы, стратегические операции внешней разведки разрабатывал уже не Артур Христианович Артузов, а ставленник Ежова Абрам Слуцкий, который не имел достаточного оперативного опыта. Именно он в акции похищения Миллера назначил Скоблину ключевую роль, что в итоге генерала скомпрометировало, а Плевицкую погубило.

КАК ВАЖНО ИМЕТЬ «ЧЕРНЫЙ ХОД»

22 сентября 1937 года генерал Миллер не появился в штаб-квартире РОВС ни после обеда, ни к вечеру. Его заместитель адмирал Кедров вскрыл оставленный Миллером пакет и прочел записку:

«У меня сегодня в 12.30 свидание с ген. Скоблиным на углу ул. Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе в балканских странах Штроманом и с Вернером, чиновником здешнего германского посольства.

Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, что это ловушка, а поэтому на всякий случай оставляю эту записку.

22 сентября 1937 года

Ген. — лейт. Миллер».

Послали вестового за Скоблиным. Поначалу он отрицал факт своей встречи с Миллером. Тогда Кедров предъявил ему записку и предложил пройти в полицию для дачи показаний.

Скоблин, прошедший столько сражений, что хватило бы на троих офицеров, самообладания не потерял и спокойно произнес:

«Господин адмирал, у меня в кабинете доказательства моей непричастности к пропаже Евгения Карловича, я их сейчас принесу!»

Кедров согласно кивнул. Размеренным шагом Скоблин, позванивая связкой ключей, двинулся по коридору, но открыл дверь не своего кабинета, а ту, что вела к черному ходу.

На условный стук Третьяков среагировал мгновенно, а через 5 минут черкнул на фонарном столбе знак экстренного вызова сотрудника резидентуры.

БЕЗ ПРАВА НА ПОМИЛОВАНИЕ

Адмирал Кедров обратился в полицию — за сутки исчезли два генерала! А у французов одно на уме: «шерше ля фам», да и в памяти еще свежо дело Маты Хари.

Допросили жену Миллера — пустышка. Взялись за Плевицкую — попали в «яблочко», — при обыске в ее домашней Библии обнаружили шифртаблицу. Но певица от нее открестилась: «Не мое!»

Тогда французские контрразведчики установили микрофон в исповедальне и записали ее беседу со священником — и снова ничего! Тем не менее суд назначил ей 20 лет каторжных работ за соучастие в похищении генерала Миллера.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

«Летучая группа» отдела специальных заданий НКВД (поиск и охота на перебежчиков) «угостила» Миллера порцией хлороформа, закатала в дощатый ящик и на борту теплохода «Мария Ульянова» переправила в СССР.

Два года его содержали в «нутрянке» — внутренней тюрьме Лубянки, где с ним «работали» следователи НКВД. После его отказа выступить на суде с речью, изобличающей РОВС в преступлениях против Советского Союза, 11 мая 1939 года по приказу председателя Военной коллегии Верховного суда СССР Ульриха он был расстрелян.

…«Фермер» на купленном резидентурой специально под него самолете был вывезен в Барселону, где погиб в конце 1937 года во время бомбардировки города гитлеровским авиалегионом «Кондор».

…В конце 1940 года, когда «Фермерша» содержалась в Центральной тюрьме города Ренн, Францию оккупировали немецкие войска. «Заплечных дел мастера» из гестапо, узнав, что она подозревалась в связях с советскими спецслужбами, стали ее допрашивать. Не без их помощи она скончалась от сердечного приступа 5 октября 1940 года.

…Накануне Второй мировой войны усилиями советской внешней разведки РОВС был окончательно дезорганизован, что лишило Гитлера возможности использовать в войне против СССР более 20 тысяч боевиков.

Глава третья

Из разведки — в литературу

В январе 1992‐го я и трое студентов из северокавказских республик были делегированы ректоратом Литературного института для участия в похоронах знаменитого детского писателя Воскресенской Зои Ивановны.

Вечерело, когда я с большим трудом отыскал место на Новодевичьем кладбище, где должна была состояться панихида. Прижимая к груди вишневые подушечки с орденами и медалями, там, в гробовой тишине, стояли седовласые мужчины в генеральских шинелях. Рядом — шеренга солдат почетного караула с карабинами наизготовку.

«Ты куда нас привел, Сусанин? — зашипели кавказцы. — Здесь хоронят какого-то полководца!»

Я уже готов был ответить, что у нас в Москве так хоронят полководцев от литературы, как вдруг мертвую тишину разорвал мегафон:

«Слово предоставляется боевому товарищу Зои Ивановны Воскресенской — генерал-лейтенанту КГБ Судоплатову Павлу Анатольевичу!»

Генерал огорошил толпу в шубах и дубленках:

«Лишь вторую половину жизни Зоя Ивановна была мастером пера, а вообще-то она — великий мастер разведки, полковник, воспитанница ОГПУ. Положа руку на сердце, могу сказать, что она рождена для разведки, как птица для полета… Настал момент истины, пора рассекретить и саму Зою Ивановну и снять гриф секретности с ее подвигов!..»

Львицы столичного бомонда в роскошных норковых манто зашлись в истерике:

«Это что ж такое творится?! Нашу душечку-писательницу Зоиньку, кумира детей и родителей пяти континентов, какой-то густопсовый кагэбист пытается опорочить связью с кровавым ОГПУ?! Не бывать тому!»

Ну, и так далее и тому подобное. Вмешался мегафон, и хвалебные речи московских литераторов, в коих не было и намека на героико-боевое прошлое усопшей, заполнили кладбищенский эфир. Впрочем, завершилась панихида согласно воинской ритуальной традиции — троекратным залпом.

С речи генерала Судоплатова началось и в Зале истории внешней разведки РФ продолжилось мое знакомство с великим мастером разведки полковником Зоей Ивановной Воскресенской-Рыбкиной. Жаль, заочное…

ВОСТРЕБОВАНА МНОГОКРАТНО

Зоя Ивановна Воскресенская родилась 28 апреля 1907 года на станции Узловая Бочаровского уезда Тульской губернии в семье помощника начальника железнодорожной станции. Детство провела в городе Алексин. В 1920 году ее отец Иван Павлович умер от туберкулеза, и его вдова Александра Дмитриевна перевезла Зою и двух ее младших братьев в Смоленск. Вскоре она слегла от тяжелой болезни, и Зоя была вынуждена в одиночку содержать семью.

В четырнадцать лет Зоя — библиотекарь 42‐го батальона войск ВЧК, в семнадцать — политрук в колонии малолетних преступников, в девятнадцать — делопроизводитель в штабе