Приговор воров - Михаил Серегин

Он вдруг резко повернулся к Пете.

– Чего?

– Слушай, – продолжал Филин. – А как ты думаешь, история про его девку – это правда? Или легенда?

Петя вздрогнул.

– Не знаю, – сказал он. – Наверное, все-таки выдумали. Не может же такое на самом деле быть.

* * *

Рустам Жоресович Хантыбеков, хотя и принадлежал к криминальной прослойке общества, клички никакой не имел. По той простой причине, что никогда никакого наказания в местах лишения свободы он не отбывал, а людей, осмелившихся дать Рустаму Жоресовичу какое-либо прозвище, не было, потому что настолько храбрых людей вообще на свете не бывает.

Рустама Жоресовича Хантыбекова называли просто – по национальной принадлежности – Рустам Казахстанский.

Наверное, персонажа, подобного Рустаму Казахстанскому, в истории отечественной криминалистики еще не было. В курилках каждого ментовского отделения по всей стране можно было услышать слухи и легенды о неуловимом киллере, одно имя которого наводило парализующий страх на банкиров, зарвавшихся авторитетов и других потенциальных жертв, однако ни в одном из отчетов никакой Рустам Казахстанский, тем более Рустам Жоресович Хантыбеков, не фигурировал. Легенды тем не менее рассказывались, слухи множились, но никаких конкретных сведений о Рустаме не появлялось, хотя версий бродило множество.

Например, в Саратовском городском отделе внутренних дел говорили о том, что Рустама Казахстанского как такового нет и не было никогда на свете, а есть банда, работающая под этим именем и распространяющая пакостные слухи. Среди работников пензенской милиции бытовало мнение, что под Рустамом Казахстанским скрывается ловкий и хитрый сотрудник ФСБ, который по указке свыше ликвидирует всех ненужных властям банкиров, олигархов и тому подобную сволочь. Среди столичных же милиционеров особенно широко был распространен слух о том, что Рустам Казахстанский – на самом деле женщина, маскирующаяся под мужчину-садиста, чтобы удобнее было внедрять в жизнь собственные фашистко-феминистические идеи.

Короче говоря, среди представителей власти страны никто особенно в Рустама Жоресовича не верил, а тем не менее он был.

* * *

Он был человеком и в самом деле очень жестоким, но не садистом, как считали его те, кто о нем слышал, а первобытно-жестоким – жестокость была его естественной и характерной приметой, как, допустим, родимое пятно или дурной характер. Он имел собственное мнение относительно человеческих отношений и мира, в котором жил, но это его мнение не совпадало с общепринятым.

Чего стоила, например, та самая история с его девкой Гульнарой, гражданской женой. Что бы сделал рядовой человек, застукав свою подругу с другим? Кто-то устроил бы скандал с требованием развода и последующего раздела имущества, кто-то – Петя Злой, например, или тот же Филин – просто пристукнул бы на месте и жену-изменщицу, и незадачливого ее любовника, а потом сжег бы трупы и развеял бы прах.

То, что сделал Рустам, попав в такую тривиально-анекдотическую ситуацию, не укладывалось ни в какие принятые человеческим сообществом рамки.

Перво-наперво – никого Рустам убивать не стал, по крайней мере на месте. Он просто стащил с кровати и Гульнару, и ее ухажера, взял их под мышки и отнес во двор – к своей машине. Рустам жил в частном доме на самой окраине Алма-Аты, к тому же все происходило поздним вечером – никто ничего не заметил. Более того – ни Гульнара, ни ее любовник не смели даже пикнуть: Гульнара потому, что знала нрав своего возлюбленного, а любовник потому, что был перепуган громадной, почти нечеловеческой силой Рустама.

Без труда погрузив парочку в багажник, Рустам сел за руль и выехал за черту города. Неизвестно, что было дальше, но через месяц с небольшим в пригороде Алма-Аты местные милиционеры отловили полусумасшедшего человека, который абсолютно голый брел по степи, всхлипывая и подвывая от безумного страха, навсегда поселившегося на самом дне его одурманенного сознания. Сказать несчастный безумец почти ничего не мог, мог только указать направление той безвестной степной землянки, в подполе которой, среди четырех сочащихся водой стен, он прожил последний месяц, питаясь исключительно телом своей случайной подруги, к которой как-то неосторожно зашел.

Землянку нашли, нашли и подпол, крышка которого была взломана изнутри. Милиционера, заглянувшего в подпол землянки, куда привел наряд безумец, долго отливали водой, потому что губительным для человеческого рассудка было только посмотреть на деревянную бочку, в которой в правильно и тщательно приготовленном рассоле плавали куски молодого женского тела вперемешку с лавровым листом и крохотными горошинками черного перца.

Безумец клялся, что убийца – не он, и повторял имя – Рустам, Рустам. Стали искать, но по указанному сумасшедшим адресу ничего не обнаружили. Никакого Рустама не было. То есть, конечно, в том районе города проживал не один человек по имени Рустам, но не тот самый.

Впрочем, того самого, может быть, и вовсе не было на свете. Может быть, сумасшедший выдумал его, пытаясь оправдать себя в том чудовищном убийстве. Но именно с той истории и начались слухи о жестоком киллере Рустаме Казахстанском, которого не видел никто, а про людей, обращавшихся к нему за помощью, – только слышали.

* * *

– Слушай, – спросил Петю Злого Филин, когда юркая красная иномарка уже сновала по улицам южного курортного города, – а как ты на этого Рустама вышел-то?

– А помнишь барыг из Казахстана? – в свою очередь, поинтересовался Петя. – У которых мы брали дурь? Ну, с полгода назад. Так вот, один из них в нашем городе обосновался несколько лет назад. Через него все операции проводятся. Ему Седой, покойник, еще давал разрешение на торговлю – когда-то давно. Ну, старый такой казах.

– Амир? – наморщившись, проговорил Филин.

– Точно, – кивком подтвердил Петя Злой. – Он. У него прямой канал – из Казахстана. Дурь паленая, но дешевая. Ладно, не о том речь. Просто тот Амир когда-то базарил Седому по большому секрету, что с Рустамом связать может. Седой его, конечно, послал, а потом как-то мне проговорился. Я тогда и не думал, что мне эти сведения пригодятся. А теперь вот я Амиру сказал, а он обещал послать весточку Рустаму. Как он это сделает, он не говорил. Сказал, Рустам со мной сам свяжется.

Филин вздрогнул.

– Как это?

– Не знаю я, – пожал плечами Петя, – только часа два назад мне звонил один человек. Сказал, что от Рустама. И назначил встречу.

– Встречу?

– На нее мы сейчас и едем, – закончил Петя. – Кстати, здесь налево поверни, потом прямо. Мимо парка «Ривьера», знаешь?

Филин ничего не ответил, потому что на минуту потерял дар речи.

* * *

– Долго он там будет торчать? Спать хочется, сил нет… – пожаловался грузный мужчина в длинной кожаной куртке, накинутой, но не вдетой в рукава – ночь была достаточно прохладной.

– Спать хочется – иди в машину и спи, – предложил ему меланхоличный детина в спортивном костюме. Он что-то жевал – с хрустом перемалывал массивными челюстями, словно каменными жерновами.