Томка, дочь детектива - Роман Грачёв

– С семизначными цифрами?

Он посмотрел на меня молча. Люди подобного рода должны уметь говорить взглядами, и Виктор вполне владел этим искусством. Я больше не задавал вопросов.

– Что ж, у вашей женщины хороший аппетит. – Я вынул наладонник, начал с деловым видом нажимать кнопки. На самом деле я лишь пытался скрыть свое волнение.

Ни с чем подобным я в своей жизни, кажется, еще не сталкивался. Должен ли я принять Виктора как дорогого клиента и обслужить по полной программе? Либо мне предстоит отправить его восвояси и самому серьезно заняться бывшей супругой? У меня были все основания считать, что она вляпалась в какую-то историю, и мне придется это разгребать. Какой бы ни была мать моей дочери, мне бы хотелось, чтобы с ней все было в порядке.

– Так вы возьметесь? – поторопил Виктор.

У меня было всего пять секунд на ответ. Я должен излучать уверенность, иначе клиент уйдет.

– Да. – Я отложил наладонник, включил стоящий на столе ноутбук. – Но прежде чем мы обсудим детали, я бы хотел узнать, почему вы выбрали именно мое агентство?

Я ждал нового откровения, но он просто рассеянно пожал плечами.

– По рекомендации друзей.

Виктор Кормухин, «владелец заводов, газет, пароходов», ушел от меня через двадцать минут. Большего времени переговоры с ним не потребовали, ибо я и так знал о своей бывшей супруге почти все, за исключением ее нынешних мест обитания и новых привычек. Впрочем, как выяснилось, время не сильно ее изменило: от Виктора я узнал, что Маришка посещает тех же мастеров в салоне красоты, покупает одежду в тех же магазинах, питается в тех же ресторанах. Меня это, с одной стороны, несколько удивило, а с другой – я почувствовал себя ровней моему богатому клиенту. Возможно, я был не таким уж плохим мужем.

Я проводил Кормухина до стойки администратора. Прежде чем покинуть мой офис, он задержался в холле. Его остановила моя дочь.

Томка несколько секунд молча изучала мужчину. Обычно она сразу и легко идет на контакт, совершенно не фильтруя образы возникающих перед ней людей: она может быть одинаково приветлива с пьянчугой на улице, с милой опрятной тетенькой в очереди к кассе супермаркета, гаишником, проверяющим мои документы на дороге, и прочим случайным людом обоих полов и любого социального статуса. Но перед Виктором Кормухиным на нее напал неожиданный ступор.

– Привет, – сказал тот.

Томка молчала, склонив голову в бок. Мне стало неловко.

– Дочь, поздоровайся.

Томка кивнула, но продолжала молчать. Виктор улыбнулся.

– Ребенок просто стесняется, ничего страшного.

И тут неожиданно девочка подала голос:

– Ничо подобного! Я просто думаю, где вас видела.

– Мы встречались?

Томка пожала плечиками.

– Все может быть, мистер Долгопупс…

Я покраснел, а Виктор засмеялся.

– Как скажешь, юная леди, пусть будет Долгопупс.

– Кто-то из ее знакомых увлекается Гарри Поттером, – объяснил я. – Для нее это пока слишком сложно.

– Да, – важно подтвердила Томка, – Гарри Поттер – форева!

– Хорошо, – смеялся Виктор. Потом его лицо вдруг стало серьезным. Он перевел взгляд вниз, на пол. – Смотрите, юная леди, вы что-то обронили.

Я проследил за его взглядом. На полу возле левого сандалика Томки лежал блестящий предмет.

– Это же «моя счастливая монетка»! – воскликнула девочка. – Блин, она опять выпала из кармана! Пап, у меня в джинсах кармашек дырявый, почему ты не видишь!

Я покраснел, а Томка подняла с пола овальный золоченый медальон, подаренный Мариной, и в одну секунду спрятала его в другом кармане штанов.

Тут зазвонил мой мобильный телефон.

Я отошел в сторону. Звонил мой «личный банкир» (так я называл школьного товарища, служившего в коммерческом банке в отделе кредитов и у которого я неоднократно и весьма удачно одалживался). Краем уха я услышал, как Кормухин попросил рассказать ему про счастливую монетку. Томка что-то заверещала в ответ.

Кормухин покидал офис уже без меня. Разговор с банкиром занял много времени – что-то не срасталось с моими платежами за недавно взятый кредит. Я видел лишь, как Виктор, уходя, сдержанно кивнул мне. В этом кивке я прочел надежду на то, что его просьба останется между нами.

После ухода клиента я больше получаса крутился в своем кресле в кабинете и размышлял. Томка сидела на кушетке перед телевизором в углу, смотрела детский канал. Одна из немногих вещей, способных отвлечь ее от меня, это проклятый телевизор с детским каналом.

Я понял, что ничего не понял. Жизнь моя странным образом сделала кружок по стадиону и вернулась к некой исходной точке. Если когда-то моя жена и казалась мне странным существом, то не более, чем все остальные женщины, пронесшиеся в жизни подобно кометам – ослепили, не обогрев, но оставив след. Теперь же я думал о ней в несколько ином ключе. Я снова должен был пережевывать ту же самую мысленную жвачку, которую, казалось, давно выплюнул.

– Том, – позвал я дочку.

– Да, пап? – Она даже не оторвалась от телевизора.

– По маме скучаешь?

Тамара не ответила. Смотрела на экран, где некий дядя Стив с кретинским выражением лица спрашивал у маленьких зрителей, где спряталась собака Булька.

– Том…

Она пожала плечиками, наигранно вздохнула.

– Пап, я тебе лучше вот что скажу. – Она обернулась. – Поехали в «Макдонлиц»!

– Ты уже проголодалась? Мы же только что из дома.

– Ну и что! Гамбургер помогает думать.

– А тебе надо думать?

Она цокнула языком.

– Какой ты балда! Тебе надо думать, неужели не понятно!

– Ты как с отцом разговариваешь!

– Ой, да ладно, все равно ты меня любишь.

С этим я точно не мог спорить.

– Ладно, Кукрыникса, выключай телевизор и пойдем, перекусим гамбургером.

– И картошкой! Она помогает не думать!

Я рассмеялся. Пожалуй, я все время забываю, что моей козявке только шесть.

И мы поехали. Могли и пешком дойти, тем более что парковаться возле киноцентра, в котором располагалась закусочная, в это время было практически невозможно, но Томка недвусмысленно дала понять, что собирается забраться ко мне на шею, а этого я себе позволить с некоторых пор не могу, потому что от сидячей работы шея моя постепенно становилась совсем уж никудышным седлом. Кроме того, пешком мы вообще рисковали не добраться до кафе, ибо моя любопытная дочь стала бы останавливаться возле каждой витрины и обитаемой скамейки, как пригородная электричка сбрасывает скорость у каждого садово-огородного товарищества.