Она – его собственность - Анна Мичи

Сартр не стал многословно описывать плюсы. Напротив, упомянул довольно сухо и сразу сказал, что вряд ли девушка легко согласится. Предложил мне переговорить с ней, когда она очнётся, – но кто же обсуждает что-то с людьми.

Нет, я принял решение сам.

Наверное, принял его в тот самый миг, когда понял, о чём Сартр говорит.

Сделать невыносимую человечку своей рабой, своей собственностью – в этом было нечто такое сладкое, что у меня ёкнуло сердце. Нечто порочное, задевающее самые глубокие, самые низменные струны души.

А потом всё было проще простого. Отобрать у Трианы то, без чего она не сможет продолжать учёбу, – а потом как бы великодушно предложить вернуть. Ловушка захлопнулась без звука.

И вот сейчас, когда она моя, когда подчиняется почти беспрекословно, когда я ощущаю всё, что чувствует она, почему-то всё явственнее кажется, что где-то я сделал ошибку.

Внезапный стук в дверь вырвал меня из размышлений и воспоминаний.

Кого ещё черти принесли, когда я всем чётко сказал, что буду занят? Ни один из моих парней, да черт возьми, даже Алиада не посмела бы нарушить мой запрет.

Я пошёл к двери, а когда открыл, то сразу подобрался. Этого гостя я не ждал…

На пороге стоял Диметр.

Какого чёрта он здесь делает?!

Нет ни одного человека, которого бы мне хотелось видеть меньше, чем его. Даже когда костлявая с косой придет – думаю, у нас будет больше тем для разговора, чем с этим напыщенным индюком. Но, к сожалению, именно с Диметром судьба меня постоянно сталкивает. С самого первого курса он мой неизменный соперник в магборьбе, причём иногда соперник довольно успешный.

Да только… этому парню не то что в моей комнате, а вообще в нашей академии делать откровенно нечего. Он же учится в Нейльской академии, а это вообще в другом конце королевства.

Впрочем, благодаря станциям, он мог явиться сюда за какие-то полчаса. Это как раз несложно. Сложным должно было стать другое: пройти через весь городок и добраться до моей комнаты так, чтобы никто не остановил. И, главное, зачем?

– Что ты здесь забыл? – отличное приветствие. Лучшего он не заслуживает.

Я слегка напрягся. И не только потому, что мой главный соперник явился сюда и застал меня чуть ли не раздетым, но еще и потому, что за несколько минут до этого из моей комнаты как ошпаренная выскочила человечка.

Надеюсь, они не столкнулись. А если и столкнулись, то где-нибудь на парковой дорожке, подальше от нашего корпуса. Не хочу, чтобы Диметр знал о том, что у меня с ней может быть что-то общее.

Он ухмыльнулся как-то слишком уж ехидно, и у меня внутри снова что-то перевернулось: неужели всё-таки видел?

– Я слышал, тебя потрепала какая-то девчонка? И теперь ты вроде как в лазарете?

“Потрепала девчонка”! Вот как теперь об этом говорят. Я уже начал представлять, что сделаю с этой девчонкой завтра… Мы еще посмотрим, кто кого потреплет. Стоп. Усилием воли я избавился от соблазнительной картинки, которая уже всплыла перед мысленным взором. Встречать своего врага каменным стояком – плохая идея.

Я хмыкнул:

– Тогда почему ты не искал меня там?

– Я искал, – сказал он, – но, к сожалению, не нашел.

И не найдешь.

– Ну так и убирался бы в свой козлятник, сюда-то зачем явился?

Он словно и не слышал оскорбления. Видно, чувствовал себя настолько уверенно, что жалкие уколы от повергнутого противника мог спокойно пропустить мимо ушей.

– Хотел узнать, что ты решил: совсем отказаться от соревнований и дать своей команде спокойно проиграть или все-таки выступить и проиграть вместе с командой? Тут говорили, что у тебя какая-то особая штука, которая просто так не лечится.

А-а, так вот зачем он явился. Насладиться моим унылым видом, отомстить мне за поражение в прошлом году. Жаль-жаль, Диметру и сегодня придётся уйти ни с чем.

– Говорили? – удивился я. – Или ты сам придумал эту сказку, чтобы не рыдать по ночам от страха. Не волнуйся, сил на то, чтобы надрать тебе задницу, у меня хватит.

Он снова усмехнулся:

– А может, их хватит только на пустую болтовню?

Наверное, не стоило этого делать, но я не удержался. Энергия, которой только что, не жадничая, поделилась Триана, бурлила внутри, пьянила и словно сама желала вырваться.

Я поднял вверх левую руку, мизинец и просто создал шар огня. Самое глупое в мире заклинание. Простое, как молоток, и сжирающее энергию, как гусеница, дорвавшаяся до капустного листа. Создал – и сам едва не отшатнулся: таким жаром полыхнул шар, так ярко он светился.

Черт побери, а ведь я такого не то что никогда не делал – никогда и не видел! В прежние времена этот шарик за какую-нибудь минуту вымотал бы меня до основания, а сейчас я легко им поигрывал, глядя на то, как падает челюсть у напыщенного ублюдка Диметра.

Я спрятал шар.

Глупо расходовать энергию так… глупо. Я уже достаточно полюбовался на растерянную физиономию соперника. А давать ему повод пораскинуть мозгами и задуматься, с какого это перепугу я вдруг стал таким сильным, тоже не стоило.

– Извини, дружок, ты не вовремя, я тут немного тренировался, – с улыбкой сказал я. – Так что, если не хочешь случайно попасть под горячую руку, лучше уматывай.

Похоже, моя демонстрация оказала на Диметра куда большее впечатление, чем я ожидал. Он вмиг потерял всё желание задирать меня и, не проронив ни слова, скрылся за дверью. Я пересек комнату и с размаха упал в кресло. Ничего себе! Я, конечно, подозревал, что эта малышка Триана на многое способна, но такого не ожидал. А древние были, конечно, те еще извращенцы, но уж точно не дураки.

Ну что ж, детка, жди меня. На завтра я тебе придумаю что-нибудь поинтереснее. О, тебе понравится.

Я была на него зла. Чертовски зла. Весь вечер я придумывала мрачные планы, которым, разумеется, никогда не воплотиться в жизнь. И заклятие на мужское бессилие было там далеко не самым ужасным пунктом. Но чуть позже, когда успела остыть под душем (о! как я скребла мочалкой свое тело. Как только кожу не стерла!), я подумала совсем о другом.

Наведенная похоть, которой меня накрыло, это, конечно, ужасно унизительно, гадко, отвратительно. Но, возможно, именно благодаря этому мороку Дар не учуял, не распробовал другого, куда более слабого чувства. Того, что пугало меня куда больше. Того, как что-то внутри дрожало и вибрировало – смешанное со страхом и неприязнью, но все-таки упоительно сладкое чувство. Или оно мне показалось?

И еще. То, что он со мной сделал, то, что он говорил, как поступил со мной, – это было ужасно. И все же тело, кажется, с этим категорически не соглашалось. В нем ощущалась удивительная легкость после пережитого оргазма, меня охватывала сладкая истома. И это было хуже всего. Словно меня вдруг лишили права презирать своего обидчика, ненавидеть душой и телом.