Валютная могила - Евгений Сухов

Муж, недолго думая, выставил ее из дому, и женщина поехала обратно в Москву. Нашла этого своего бомжа, и вот уже семь лет они живут душа в душу…

– Прямо сказка какая-то со счастливым концом. Как говорится, с милым рай и в шалаше, – констатировал я.

– Кстати, в нашем случае – без шалаша, – поправил меня шеф. – А то еще бывает, задолжал человек по квартплате и, главное, по коммунальным услугам, а тут ему якобы помощь предлагают. Мол, поменяй свою квартиру на меньшую, а разницу в цене аккурат за долги отдашь. Соглашается бедолага, продает свою квартиру и покупает меньшую. Но эта меньшая квартира уже кому-то принадлежит, и остается человек без жилья. – Шеф внимательно посмотрел на меня и добавил: – Но тебе это не подходит, молод слишком, чтоб долгов таких наделать.

– Еще что можете предложить? – спросил я.

– Ты только что из зоны. Пришел, а у тебя ни жены, ни квартиры…

– Не пойдет! Среди бомжей сидевших предостаточно, они меня вмиг раскусят.

– А что, если роковая любовь? – с энтузиазмом предложил шеф.

– То есть? – задумался я.

– Ну, у тебя была семья, есть ребенок…

– Была вполне приличная работа, – добавил я.

– Да, ты писал кандидатскую диссертацию и вел семинары у студентов на кафедре периодической печати факультета журналистики, – продолжил фантазировать шеф. – И одна второкурсница по имени Алина…

– …или Алиса…

– …которая была в твоей группе…

– …завалила у меня зачет по зарубежной литературе…

– …и стала тебя обольщать…

– …поскольку завалила и пересдачу…

– …и обольстила тебя, в конце концов…

– …а я подумал, что все это серьезно…

– …и влюбился в нее…

– …и был от счастья на седьмом небе…

– …о чем стало известно твоей жене…

– …которая потребовала от меня объяснений…

– …и ты честно признался, что любишь другую…

– …после чего я ушел из семьи, оставив жене и трехлетнему сынишке квартиру…

– …и взяв с собой только один чемодан личных вещей и три любимые книги…

– …а именно: «Похождения бравого солдата Швейка»…

– …«Двенадцать стульев» и «Золотой теленок»…

– …и «История Битлз»…

– И мы с Алиной стали проживать на съемной квартире. Однако счастье мое оказалось недолгим, – начал я новый виток мозговой атаки, – и буквально через полгода…

– …нет, через три месяца…

– …Алиса…

– …нет, Алина…

– …ну, пусть Алина, изменила мне…

– …с доцентом…

– …нет, с профессором Засуньским…

– …а по факультету пополз слух, что Алина…

– …изменила не только с Засуньским, но еще с доцентами Шавалеевым и Корнейчуком…

– …а также преподавателем физкультуры Стасом Потапенко…

– …и я после этого стал попивать… А лучше откровенно бухать…

– …и не раз был замечен выпивши в университете…

– …после чего меня попросили с кафедры периодической печати…

– …а затем и заставили написать заявление по собственному желанию…

– …после чего я запил еще больше, к тому же Алина ушла жить к физкультурнику Потапенко…

– …ты пил, нигде не работал, пробавлялся случайными заработками и крепко задолжал за съемную квартиру…

– …аж за восемь месяцев…

– …можно и за десять. После чего к тебе пришли крепкие ребята, избили тебя и выкинули из квартиры…

– …а паспорт у меня отобрал за долги хозяин квартиры… Нет, лучше вытянул ночью из кармана, когда я спал.

– …и ты очутился на улице…

– Все верно, – отсмеявшись, сказал я, и на этом мы закончили «мозговую атаку». Легенда для меня была готова…

– А вы откуда знали, что я стану бомжом? – спохватился я.

– Ну-у, предполага-а-ал, – протянул шеф. – Ты же у нас творческая натура. А характерная роль как раз для тебя.

– А вы очень умный, шеф. И вообще я считаю, что нам всем крупно повезло с вами.

– Ты не заигрывайся больно-то, – усмехнулся шеф. – В «Авокадо» не все так считают…

В общем, легенда моего появления в нестройных, но многочисленных рядах бомжей была придумана, мой план «мероприятий» был шефом одобрен, и оставалось только начать действовать. К чему я и приступил, начиная с сегодняшнего вечера…

Уборщица бутика «Азимут», принадлежащего Герману Юрьевичу Возницыну, Евдокия Кондратьевна Концова оказалась женщиной еще не старой и весьма сообразительной. Правда, вначале она с некоторой опаской отнеслась к моим вопросам. Но когда узнала, что задаю я их с ведома и благословения Германа Юрьевича, то прониклась ко мне доверием и некоторым уважением.

Она подробно и в красках описала бомжа, что был со своей «дамой» возле отделения Сбербанка на Лесной седьмого мая. Я бы вряд ли так запомнил…

– У него еще шишка была на щеке такая… жировик. Питаются они нерегулярно, отбросами всякими, обмен веществ в организме нарушен, вот вам и жировик, – по-деловому пояснила она мне. – Вот, собственно, и все. Больше про него ничего вспомнить не могу…

– А женщина? – спросил я. – Ее вы можете описать?

– Могу. – Евдокия Кондратьевна брезгливо поморщилась: – Если ее, конечно, можно назвать женщиной… Ну, что, одета она была в шерстяную юбку и кофту. Под кофтой у нее была мужская рубашка. На ногах – мужские ботинки с порванными шнурками. Лет ей тридцать с чем-нибудь, а может, и меньше. Их ведь не разберешь… Под правым глазом – синяк лиловый, плохо замазанный пудрой или даже помадой. Волосы русые, немного вьются. Наверное, в молодости она была довольно хорошенькой. Пока пить не начала. Держится независимо, и вообще в этой паре она была главной. Голос пропитой, довольно хриплый. Грудь большая. Такая, что мужчинам нравится… – добавила она, кинув на меня быстрый взгляд.

– Ну а какие-нибудь особые приметы вы припомнить не можете? Вот вы сказали, что на щеке мужчины имелся жировик. Это уже особая примета. А на лице женщины ничего такого особенного не было?

– Кроме синяка – нет, – ответила Евдокия Кондратьевна. – Ну, может, скулы у нее были широковаты…

– Это уже кое-что.

– Да, еще когда я ей деньги передавала, то на руки посмотрела, – припомнила уборщица. – Холеные руки, работы деревенской не знали. Грязнущие были, правда…

– Хорошо, Евдокия Кондратьевна. Ну, подошли они к вам, значит, и попросили поменять евро на рубли.

– Да. Паспортов-то ведь у них нет, а для обмена валюты в банках паспорта требуют.

– Это ясно, – сказал я. – Вы сразу согласились?