Двенадцать - Джастин Кронин

Самое главное в жизни, сынок, – внести свой вклад, говорил ему отец. Кто бы подумал, что вкладом Китриджа в жизнь этого мира станет видеорепортаж из эпицентра апокалипсиса?

Но в мире все шло своим чередом. Солнце вставало и садилось. Безразличные горы на западе ничуть не обеспокоились исчезновением человека. Какое-то время было очень много дыма – целые кварталы выгорели дотла, – но теперь дым рассеялся, и картина разрушений предстала перед ним во всей зловещей отчетливости. В ночи город пятнами погружался в кромешную темноту, но были и места, где свет еще не погас. Мигали уличные фонари, горело освещение на заправках и в круглосуточных магазинах, светились лампы у входов в дома, будто ожидая возвращения хозяев. Китридж нес свою вахту на балконе, а внизу, в девятнадцати этажах от него, размеренно переключался светофор. Зеленый, желтый, красный, снова зеленый.

Он не чувствовал одиночества. Одиночество уже давно его покинуло. Ему тридцать четыре. Весу чуть больше, чем хотелось бы, но с его ногой сбросить вес было трудновато. Сил еще достаточно. Когда-то он был женат, но недолго. Воспоминания сохранили для него 18 месяцев супружеского счастья, обильно сдобренного сексом, и еще столько же месяцев ругани, криков, взаимных обвинений, до тех пор пока тот брак не пошел камнем ко дну. В конечном счете хорошо хоть, что от этого союза детей не появилось. С Денвером его ничто не связывало – ни родственное, ни романтическое. После того как он решил вопросы с Министерством по делам ветеранов, он приехал сюда, да так и остался. Все говорят, что ветерану с боевыми наградами несложно найти работу. Может, и так. Но Китридж никуда не торопился. Большую часть первого года после увольнения из армии он просто читал. Сначала всякую дрянь, потом детективы и триллеры, а потом принялся и за более серьезные книги. «Когда я умирала», «По ком звонит колокол», «Приключения Гекльберри Финна», «Великий Гэтсби». Целый месяц потратил, продираясь сквозь «Моби Дика» Мелвилла. Книги, которые, по его ощущению, он был просто обязан прочесть, но почему-то пропустил, когда учился в школе. По большей части они ему очень нравились. Сидя в тишине в своей квартире-студии, он уносился умом в другие времена, переживал чужие жизни так, будто выпил чего-то крепкого после многих лет жажды. Даже записался на пару курсов в ближайшем колледже и, весь день работая в «Аутдор Уорлд», читал задания и писал в обеденный перерыв и по ночам. Во всех этих страницах было нечто, что давало ему силы легче переносить жизнь. Будто спасательный плот, за который он держался руками, прежде чем темные волны воспоминаний снова смоют его в пучину. Временами ему даже казалось, что у него получается. Мелочи жизни, терпеть можно.

А потом, конечно же, настал конец света.

В то утро, когда вырубилось электричество, Китридж как раз закончил загружать в Интернет съемки прошедшей ночи и сидел в патио, читая «Повесть о двух городах» Диккенса. Тот эпизод, когда англичанин-адвокат Сидни Картон признается в вечной любви Люси Манетт, невесте злополучного Шарля Дэрнэ. И тут Китриджу пришла в голову мысль, что для полноты счастья ему не хватает мороженого. На огромной кухне Уоррена, где при желании можно было бы устроить пятизвездочный ресторан, почему-то совершенно не было еды, а заплесневевшие остатки готовой еды в коробках Китридж уже давно выбросил. Больше в холодильнике ничего не было. Однако у парня явно была слабость на тему шоколадного мороженого «Бен и Джерри», «Чоколад Фудж Брауни», и вот его-то в холодильнике было полно. Не «Чанки Манки» или «Шерри Гарсия», или «Фиш Фуд», даже не старая добрая «Ванилла». Только «Чоколад Фудж Брауни». Китридж не отказался бы от толики разнообразия, учитывая, что, кроме мороженого, есть практически нечего. Был только готовый суп в банках и крекеры, так что жаловаться не приходилось.

Аккуратно пристроив книгу на подлокотник кресла, он встал и вошел внутрь пентхауса, открывая стеклянные раздвижные двери.

К тому времени как он дошел до кухни, он уже почувствовал, что что-то не так, хотя пока не мог понять, что именно. Понял лишь тогда, когда открыл картонную коробку и ткнул ложкой в расплывшееся месиво, в которое превратился «Чоколад Фудж Брауни».

Ткнул выключатель. Ничего. Прошел по комнатам, пытаясь включать лампы в разных местах. Одно и то же.

Остановился посреди гостиной и сделал глубокий вдох. О’кей, подумал он. О’кей. Этого следовало ожидать. Причем уже давно. Он поглядел на наручные часы. 9:32. Солнце зайдет в начале девятого. Значит, у него десять с половиной часов, чтобы смотать отсюда.

Он быстро собрал рюкзак. Протеиновые батончики, бутылки с водой, чистое белье и носки, аптечка первой помощи, теплая куртка, флакон «Зиртека» (всю весну его мучили разнообразные аллергии), зубная щетка и бритва. Подумал, не взять ли с собой «Повесть о двух городах», но счел это непрактичным, и с сожалением отложил книгу. Пошел в спальню, надел викинговскую спортивную футболку с длинным рукавом и штаны-карго, жилет-разгрузку и легкие походные ботинки. Пару минут раздумывал, какое взять оружие. В результате выбрал нож-боуи, пару пистолетов «глок 19» и старомодного вида польский АК со складным прикладом. Для дальней стрельбы бесполезен, но в ближнем бою, который его скорее всего ожидает, подойдет отлично, а еще он очень надежный. В нагрудных кобурах на перекрещенных ремнях «глоки» смотрелись просто понтово. Китридж набил карманы жилета обоймами и магазинами, пристегнул АК на плечевой ремень, надел рюкзак и вернулся в патио.

И тут краем глаза заметил светофор. Зеленый, желтый, красный. Зеленый, желтый, красный. Может, ему повезло, но он в этом почему-то сомневался.

Они его нашли.

Трос он привязал к сливному желобу крыши. Влез в обвязку, застегнулся и перекинул через перила балкона здоровую ногу. А потом больную. Высоты он не боялся, но все равно не стал смотреть вниз. Стоя на краю балкона, лицом к окнам пентхауса, он услышал вдалеке стрекот приближающегося вертолета.

Стоящий Насмерть в Денвере, конец связи.

Он оттолкнулся от балкона и заскользил вниз, раскачиваясь. Один этаж, второй, третий. Канат плавно скользил в его ладонях. Он приземлился на балконе квартиры четырьмя этажами ниже. Левое колено пронзила хорошо знакомая боль, и он скрипнул зубами. Вертолет приближался, хруст лопастей несущего винта, рассекающих воздух, эхом отражался от стен домов и пустых улиц. Китридж вылез из обвязки, вынул из кобуры «глок» и одним выстрелом разбил стекло балконной двери.

Воздух внутри был затхлый, будто в домике, простоявшем закрытым всю зиму. Массивная мебель, зеркала в позолоченных рамах, над камином – картина маслом, с изображением коня. Откуда-то несло запахом разложения. Китридж двинулся сквозь безмолвие, даже не глядя по сторонам. У двери остановился и прицепил к планке на АК фонарь. Вышел в коридор и пошел к лестнице.

У него в кармане были ключи от «Феррари», припаркованной в подземном гараже, восемнадцатью этажами ниже. Китридж плечом открыл дверь на лестницу и мгновенно крутанул стволом АК, освещая пространство перед собой фонарем. Чисто. Он достал из кармана жилета фальшфейер и зубами открутил пластиковую крышку, прикрывающую запальную головку, а затем чиркнул. Фальшфейер с хлопком загорелся, разбрасывая искры. Китридж выставил руку в пролет лестницы, примерился и отпустил его. Если внизу кто-то есть, он очень скоро это узнает.