Рыцарь страсти - Маргарет Мэллори

Мартин прокашлялся.

— Не думаю, что его мысли были об отъезде.

— Почему ты так говоришь?

Мартин страдальчески сморщился:

— Я не могу вам сказать.

Вот еще новости!

— Тогда я сам узнаю, — бросил Джейми.

Он засомневался, правильно ли поступил, что взял Мартина себе в оруженосцы. Он сделал это только потому, что рыцарь, которому парень служил, умер во Франции.

Пока он шагал к конюшням, мысли его вернулись к Линнет и к ее ехидному замечанию, что богатства и добродетели жены вполне достаточно, чтобы «удовлетворить» его. Может, ему стоило еще сказать ей, что он хочет такую жену, в постели с которой он будет забывать собственное имя. Но так было у него только с одной-единственной женщиной.

Едва войдя в дверь конюшни, он увидел ее, ту самую, одну-единственную. Линнет стояла к нему спиной, гладила свою белую лошадь и разговаривала с ней.

Он затаил дыхание, когда она обхватила лошадиную голову руками и поцеловала ее в лоб. Теперь он понимал, почему та готова была следовать за своей хозяйкой в огонь и в воду.

Джейми отступил в тень, когда Эдмунд Бофор вышел из глубины конюшни с пажом, ведущим его лошадь. Линнет повернулась и одарила Бофора ослепительной улыбкой.

Так, значит, это Линнет привела Бофора в конюшню. Надо будет спросить у Мартина, откуда он узнал.

— Благодарю вас, — сказала Линнет Бофору. — Покинуть сейчас Элтем — единственно правильный выбор.

Бофор взял ее за руку:

— Поедемте со мной.

— Я не могу оставить королеву одну с Глостером, — рассмеялась она. — Он съест ее заживо, а кости выбросит.

— Прежде чем уеду, я должен сказать вам, — проговорил Бофор, поднося ее руку к губам, — что вы самая обворожительная из всех известных мне женщин.

— Едва ли я могу считать это комплиментом, сэр, когда вам всего девятнадцать и вы провели семь последних лет в заложниках.

Бофор рассмеялся:

— Это была золоченая тюрьма. Я не был полностью лишен женского общества.

— Вы водили шашни со сторонницами дофина, да? Как не стыдно?! Вот погодите, я все расскажу вашему дяде!

Кровь зашумела в ушах Джейми. Он вспомнил, как часто сходил с ума от ревности, когда они вместе были в Париже. Сколько раз он наблюдал, как другие мужчины обхаживают ее? Любить красивую женщину — что на свете может быть мучительнее? Он вынес это, никого не убив, только потому что верил, что Линнет никогда не пойдет с другим мужчиной. Как дурак, он верил, что она любит его.

Эдмунд Бофор снова заговорил:

— Я, правда, люблю королеву…

Линнет фыркнула.

— Но она несколько… простовата. Если бы я мог жениться на ком хочу, я бы выбрал вас.

Джейми чуть не вырвало.

— Не по поэмам ли вашего двоюродного дедушки Джефри Чосера научились вы такому сладкоречию?

Голос Линнет был пропитан сарказмом.

— Если бы вы были моей любовницей, то могли бы давать мне советы, — сказал Бофор. — Только подумайте, сколько всего мы могли бы совершить вместе.

— И я уверена, слушать мои советы — это все, что у вас на уме, — усмехнулась Линнет, довольно чувствительно, судя по всему, ущипнув Бофора за руку. — Полноте, Эдмунд, вам пора.

Внезапно Бофор прижал Линнет к своей груди и с лукавой улыбкой сказал:

— Моя цена за отъезд — поцелуй.

— Бофор, — подал голос Джейми, выходя из тени, — леди дает вам мудрый совет. Вам следует поскорее уехать.

Подлец глубоко вздохнул, прежде чем отпустить ее.

— Умоляю вас подумать над моим предложением, — тихо пробормотал Бофор, снова поднося руку Линнет к своим губам. — Adieu, ma bella. Adieu[1].

Как только Бофор ушел, чтобы присоединиться к своим вооруженным всадникам, дожидающимся возле конюшни, Джейми сказал:

— Я бы не советовал тебе путаться с Эдмундом Бофором.

Линнет обратила на него взгляд широко раскрытых глаз:

— Путаться с Эдмундом Бофором?

— Полагаю, ты скажешь, что просто флиртовала с ним, чтобы защитить свою подругу?

— Кто-то же должен был убедить его уехать. — Она пожала плечами. — Для королевы опасно флиртовать с Эдмундом, но в моих заигрываниях с ним нет никакого вреда.

— А если флирта будет недостаточно, чтобы отвлечь его от королевы, что тогда?

Она встала, руки в боки, и просверлила его гневным взглядом. Потом повернулась и окликнула двух мальчишек-конюхов, вилами раскидывающих сено на другой стороне конюшни.

— Может кто-нибудь из вас оседлать мою лошадь?

Оба парня бросились к ней со всех ног. В мгновение ока окаянная лошадь была оседлана и готова.

— Когда увидишь королеву, передай ей, что я встречусь с ней завтра в Вестминстере, — сказала она Джейми, натягивая перчатки для верховой езды. — Не оставляй ее одну с Глостером.

Джейми вышел вслед за ней и понаблюдал, как двое мальчишек отпихивают друг друга, борясь за право помочь ей сесть на лошадь.

Когда она уже была в седле, Джейми процедил сквозь стиснутые зубы:

— Что мне сказать королеве, куда ты поехала?

— У меня дела в Сити, — ответила она.

«Дела, имеющие отношение к Эдмунду Бофору и постели?» Кровь яростно застучала у него в голове.

— Личные дела, — добавила она, словно поворачивая воткнутый в его сердце нож, — которые тебя не касаются.

Он смотрел, как она поскакала галопом вслед за Босфором на белой лошади. Проклятая женщина!

Линнет обходила дом деда — торговца шерстью, и сердце ее колотилось в ушах. Запах реки просачивался сквозь стены и пропитывал воздух, принося с собой поток воспоминаний.

Переходя из комнаты в комнату, она давала указания секретарю, семенившему позади нее.

— Продайте это… и вон то, — сказана она, на ходу указав на резное кресло и приставной столик.

Большая часть мебели не принадлежала ее семье, поэтому она ей не нужна.

Это был их лондонский дом. Сколько она себя помнила, они с Франсуа и дедушка останавливались здесь, когда дедушка дважды в год наезжал в Лондон по своим торговым делам. Дом никогда не был таким шикарным, как их дома в Фалезе и Кале, но все равно сейчас казался меньше по размерам и более обветшалым, чем в ее воспоминаниях.

Как в большинстве купеческих домов, дедушка вел свои торговые дела на первом этаже. Кухня располагалась позади дома, а семейная гостиная и спальни — над магазином.