Сирруш - Павел Сергеевич Марков

«Уж не то ли это дерево, щепки которого сейчас летят в верховьях Синдху?».

— Ты слишком мрачен сегодня, — подметил кузнец. Он участливо смотрел на Шанкара, продолжавшего кусать нижнюю губу.

Охотник сумел выдавить из себя улыбку:

— Не беспокойся, ничего серьезного.

— Это из-за нее?

— Кого?

— Ну, той девки из борделя. Вынесла тебе все мозги? — кузнец хмыкнул.

— Нет, Брасид, — улыбка охотника стала чуть естественнее, — на самом деле, она единственное светлое пятно в череде событий, произошедших за последние сутки.

— У тебя неприятности?

«Возможно, скоро у всех нас возникнут неприятности, Брасид. А твои проблемы со шкурами и вправду покажутся чересчур мелочными».

Подумал Шанкар, однако вслух, разумеется, этого не сказал:

— Ничего такого, что стоило бы твоего внимания. Так, насчет шкур…

— Я заплачу больше обычного, — напомнил кузнец.

— Помню.

— Так, что же? — нетерпеливо наседал кузнец.

— Я подумаю.

— Подумаешь? — Брасид выпучил глаза. — Боги пустыни, да ты никогда раньше не отказывал!

— И сейчас не отказал, — Шанкару становилось все труднее поддерживать этот разговор и, при этом, не сболтнуть лишнего.

Он не хотел ничего скрывать от добродушного кузнеца, но не осмеливался поведать того, в чем еще сам не был до конца уверен. И, предварительно, не обсудив все с Верховным жрецом.

— Твое «подумаю» прозвучало именно, как отказ, — Брасид встревожено посмотрел охотнику прямо в глаза. Шанкару стоило огромных усилий, дабы не отвести взгляд.

— Хорошо, постараюсь доставить шкуры к концу недели, — сдался он.

— Вот это другой разговор! — снова заулыбался кузнец. — Ну, не смею более задерживать?

— Да, мне нужно на встречу, — облегченно вздохнул Шанкар.

Брасид хлопнул его на прощание по плечу, оставляя на белоснежной рубахе пятно сажи:

— Попутного ветра, дружище! — и скрылся в сумраке мастерской.

Вскоре позади Шанкара раздался звон кузничного молота. Охотник попытался стряхнуть сажу с рубахи, но стало только хуже. Грязь размазалась по ткани серым разводом. Недовольно нахмурившись, он направился к выходу с рыночной площади.

«Я пообещал ему шкуры дикого зубра. А что еще нужно было ответить? Извини, Брасид, но шкур больше не будет, довольствуйся свиньями Панишвара? Он бы спросил почему. Слишком много вопросов, а у меня не так много ответов. Но даже те, что имеются, не предназначены для посторонних ушей. Во всяком случае, не сейчас».

Стараясь больше не думать о кузнеце и его проблемах, а сосредоточиться на своих, Шанкар продолжил движение вперед.

Перейдя по мосту через канал, он начал взбираться по пологому склону холма, на котором стояла Цитадель. Обнесенная кругом кирпичных стен, она возвышалась над городом в безмолвном величии и служила олицетворением силы местной власти, сосредоточенной в руках жрецов.

Ловко орудуя руками и быстро переставляя ступни, Шанкар, не затратив особых усилий, достиг вершины холма и остановился возле массивных деревянных ворот крепости. Около них несли службу двое стражников. Все их вооружение составляло одно длинное копье с медным наконечником. Никаких дополнительных ножей, клинков или щитов. Даже простенькой брони в виде кожаных чешуек или набедренных щитков стража Мохенджо-Даро не носила. Да и какой смысл? Воевать люди Синдху ни с кем не собирались, а для того, чтобы справиться с рыночными воришками тяжелые доспехи и вооружение не нужны. Серьезные преступления в государстве происходили крайне редко. Все ограничивалось пьяными драками и мелкими кражами. По крайней мере, ничего более существенного на памяти Шанкара не случалось. Люди жили в гармонии и достатке, а хорошая жизнь редко толкает на неправедный путь.

Стражники вежливо поприветствовали охотника и приоткрыли перед ним створки ворот Цитадели. Кивком поблагодарив их, Шанкар нырнул в образовавшийся проем и оказался внутри.

Справа возвышался двухярусный храм, внешним видом чем-то напоминающий зиккураты[4] Междуречья, с которым у Мохенджо-Даро имелись кое-какие торговые связи. Как рассказывал Брасид, медные и бронзовые изделия Ура намного прочнее и долговечнее, нежели из здешних мест. Зато в тех далеких краях не растет хлопок, и жители Двуречья вынуждены довольствоваться одеждой из козьих шкур, да овечьей шерсти.

Впереди виднелось двухэтажное здание школы — типичная, ничем не примечательная, постройка, в которой жрецы и вельможи обучались письму, астрологии и счету.

Верховный жрец назначил встречу охотнику в банях. Они находились в здании с огромным бассейном под открытым небом, всегда заполненным чистой прохладной водой. Бани стояли сразу позади школы, неподалеку от главного городского зернохранилища — огромное сооружение, походившее на отдельную крепость, нежели на склад с зерном. Хранилище состояло из крупных кирпичных блоков, разделенных между собой узкими промежутками, что позволяло обеспечить постоянный приток свежего воздуха к зерну.

Обогнув школу с левой стороны, Шанкар вышел к северному входу в бани и постучал в небольшую деревянную дверь.

Проход открыл престарелый привратник, жестом пригласивший охотника пройти внутрь. Преодолев пару смежных комнатушек, служащих пристанищем для слуг, Шанкар вышел к бассейну. Прозрачная вода блестела на солнце, отбрасывая блики на стены. Яркие зайчики, отраженные от голубой глади, играли на стенах и сводах помещения, производя приятное умиротворяющее действие. Бассейн окружала длинная веранда, с расположенными на ней деревянными столиками и плетеными тростниковыми стульями.

За одним из таких столиков и сидел Верховный жрец в ожидании прихода охотника.

Он был уже человеком в возрасте. Волосы и борода покрывал серебристый налет седины. Лоб испещряли глубокие морщины, и Шанкар знал, что они не являются исключительно следствием старости. Жрец нередко искал уединения, проводя целые часы в глубоком раздумье, в поисках решения проблем города и его жителей, чтобы люди могли спать спокойно. Орлиный нос и глубоко посаженные глаза только подчеркивали мудрость и знания этого человека. Несмотря на довольно полную комплекцию тела и преклонный возраст, в нем все еще угадывалась недюжая сила. И рукопожатие, которым он обменялся с охотником, только подтверждало это. Жрец был одет в такую же длинную белоснежную хлопковую рубаху с открытым левым плечом, как и сам Шанкар. Только, в отличие от одеяния охотника, она была расшита фиолетовыми узорами в виде лепестков лотоса. Фиолетовый цвет считался символом богатства и высокого статуса в обществе Мохенджо-Даро. Краситель добывался из морских моллюсков Восточного моря и являлся крайне редким и дорогим ресурсом.

— Приветствую вас, господин Девадат, — произнес Шанкар, присаживаясь напротив.

— Доброго тебе дня, Шанкар, — молвил в ответ жрец, а затем, подождав, пока тот устроится поудобнее, добавил, — хотя, судя по твоему виду, денек предстоит скверный.

Вместо ответа Шанкар тяжело вздохнул.

Жрец поинтересовался:

— Ты завтракал сегодня?

— Нет.

— Вот и я нет. Умираю с голоду. Эй, там! — крикнул он слуге-привратнику, прикорнувшему на деревянном табурете у входа к бассейну. Тот мгновенно вскочил в ожидании дальнейших приказов. — Принеси нам жареного цыпленка, тарелку бобов, пару пшеничных лепешек