В памяти храня - Хелен Бьянчин

Дальше встала проблема, как сказать Сиду, что она уезжает. Джини долго ломала голову и в конце концов не придумала ничего лучше, как просто сообщить, что едет на кинопробы, о которых толковал с ней в загородном клубе некто по имени Джеффри Смит. Ей казалось, что это хорошая идея и что Сид отнесется к подобному решению нормально.

Конечно, можно было просто уехать, не ставя Сида в известность, однако Джини хотелось, чтобы они расстались друзьями.

На следующий после разговора с Брюсом Дженнингсом день Джини позвонила Сиду по мобильному телефону и попросила встретиться с ней где-нибудь.

— Есть разговор, — сказала она, холодея от мысли, что свидание будет последним.

— Хорошо, в половине шестого я подъеду к нашему кафе, — сказал Сид.

К нашему кафе…

Эти слова отдались в душе Джини болью. Никакого «нашего кафе» больше не будет. Вернее, он продолжит посещать его, но уже с какой-нибудь другой девушкой…

Беседовали они в автомобиле Сида — сейчас это уже был «рено». Джини терзалась все время, пока не нашла в себе силы сообщить о своем скором отъезде.

— Что, уезжаешь из города? — нахмурился Сид. — Не понимаю. Откуда эта странная идея?

— Говорю же, кинопробы, — пробормотала Джини, отводя взгляд. — Я позвонила по телефону, указанному на визитке, которую мне оставил Джеффри Смит, помнишь? Потом он мне перезвонил. Словом, со мной заключают контракт относительно участия в кинопробах. Поэтому мне нужно уехать.

Покосившись на Сида, она заметила скользнувшее по его лицу странное выражение — будто он хотел и смеяться и плакать одновременно.

— Выходит, если я правильно понял, ты даешь мне от ворот поворот? — Стиснув зубы, с каким-то пронзительным выражением в глазах Сид стал ждать ответа.

Сердце Джини болезненно сжалось.

— Ну что ты… — неуверенно произнесла она. — Просто мне нужно уехать… на время, а ты… э-э… продолжишь жить, как жил. Мы ведь не… — Не жених и невеста, хотелось ей сказать, но она не решилась. Да и что толку об этом говорить, если Брюс Дженнингс с предельной ясностью дал понять, что не допустит подобного брака. А кроме того, Сид даже ни разу ее не поцеловал. — Словом, мне нужно позаботиться о своей дальнейшей жизни.

— То есть ты собираешься уволиться из нашей фирмы? — хмуро спросил Сид.

Он еще ничего не знает! — промчалось в мозгу Джини.

— Я сделала это вчера.

Ей показалось, что Сид вздрогнул. Наверное, не ожидал подобной прыти. Невдомек ему было, что Джини уволил его собственный отец.

— Значит, ты звонила тому парню, с визиткой… — задумчиво произнес Сид. — Все ясно… — Он прямо взглянул на Джини. — Что ж, если так, то, наверное, ты права. Поезжай… Желаю успехов…

Последние слова Сид произнес грустно, разочарованно и с едва уловимым оттенком презрения. У Джини кошки на душе заскребли. Вероятно, поэтому она и совершила ошибку: сама устроила ситуацию, которая стала для нее еще большим унижением, чем разговор в кабинете Брюса Дженнингса.

— Я уезжаю послезавтра. Может, завтра еще встретимся вечером… напоследок?

При мысли о том, что они с Сидом, возможно, больше никогда не увидятся, ее сердце разрывалось на части. Желание устроить еще одно, последнее свидание, было продиктовано отчаянием. Перед разлукой ей хотелось как можно больше времени провести с Сидом, а уж потом…

— Хорошо, давай встретимся, — мрачно произнес тот. Затем кивнул на кафе, возле которого они находились. — Жду тебя здесь в семь вечера.

Джини молча кивнула. У нее не было сил произнести даже одно-единственное слово. Так же безмолвно она покинула автомобиль и захлопнула за собой дверцу.

На следующий день они встретились.

Джини до сих пор не могла без боли вспоминать мгновение, когда, войдя в небольшое уютное кафе и оглядевшись по сторонам, увидела Сида.

Вопреки ожиданиям, он был не один, а в компании приятелей и приятельниц. Джини знала всех, за исключением разве что одной блондинки, на которую прежде всего упал ее взгляд. Но не из-за яркой внешности девушки, а потому что та сидела рядом с Сидом, в обнимку, и льнула к нему, насколько это было возможно, всем телом.

Прямо на глазах словно приросшей к месту Джини блондинка за подбородок повернула Сида лицом к себе и впилась в его губы поцелуем.

Джини показалось, что это длилось вечность. Она все стояла, а поцелуй все продолжался.

Худшее произошло, когда поцелуй наконец завершился. Оторвавшись от приятельницы, Сид поднял голову и взглянул в сторону входа — прямо на Джини. От выражения его глаз у нее по спине пробежал холодок. Сид будто не узнавал ее. Словно она была выходцем из давно забытого прошлого, практически никем.

В то же время Джини осознавала, что остальных приятелей Сида явно потешает ее изумление. Все они усмехались, глядя на нее. Упивались картиной ее унижения.

Невозможно было и дальше стоять там, словно под прицелом смеющихся глаз. Чувствуя себя одеревеневшей, Джини повернулась и как на ходулях двинулась из кафе прочь. Все было кончено.

В ту минуту она в это верила.

Откуда ей было знать, что через три года судьба вновь сведет ее с Сидом. Мало того, швырнет в его объятия, но лишь для того, чтобы подвергнуть новому унижению — обвинениям в том, что она хладнокровно построила ловушку. А также попыталась свалить на Сида вину за свою возможную беременность.

Почему все всегда кончается одинаково? — подумала Джини, вздрагивая и жмурясь от вспышек молний, на мгновение освещавших беседку, сплошь увитую промокшим под дождем плющом или диким виноградом, что так и осталось невыясненным. Что за странная закономерность? Как только у нас с Сидом начинает что-то налаживаться, непременно возникает какая-то гнусность.

Она прерывисто вздохнула, плотнее обхватывая себя за плечи.

Первая после разлуки встреча с Сидом произошла всего трое суток назад, но событий оказалось столько, что создавалось впечатление, будто минуло лет двадцать с тех пор, как после длительного перерыва Джини вновь вошла в центральный офис компании «Дженнингс моторс»…

В здании был лифт, но Джини предпочла подняться на третий этаж по лестнице. И все время, пока шла, старалась успокоиться.

Волнение не покидало ее с раннего утра. Поездка в рейсовом автобусе, следующем из Бомонта, где Джини в настоящее время проживала, до Хьюстона, где прошли ее детские и юношеские годы, нагнала на нее дрему. Однако по мере приближения к цели визита в душе Джини усиливались сомнения.

Вдруг Сид не пожелает с ней встретиться? Или не захочет выслушать?

Нет, так не пойдет, говорила себе Джини, шагая со ступеньки на ступеньку. С такими мыслями нечего было даже в путь отправляться. Не смей трусить! Почему бы Сиду не принять тебя? Разумеется, он примет! И выслушает. Причем внимательно. Неважно, что мы не виделись три года, что расстались не лучшим образом. Возможно, это даже на пользу: время успело стушевать резкие контуры, сейчас все выглядит иначе и не вызывает болезненных реакций.