Персия-Иран. Империя на Востоке - Александр Широкорад

Почти одновременно с посольством Васильчикова по просьбе кахетского царя[13]Александра II на Кавказ было послано пятитысячное русское войско под началом князя Хворостина. Он разгромил войско хана Тарковского Шевкала, досаждавшее кахетинцам. Русские взяли столицу Шевкала Тарки. Но удержать крепость Хворостин не смог из-за отсутствия продовольствия и постоянных набегов горцев. Понеся большие потери, русское войско вернулось восвояси. Тем не менее Федор Иоаннович «уже принял титул государя земли Иверской, грузинских царей и Кабардинской земли, черкасских и горских князей»[14].

Как видим, кахетский царь Александр II призвал русских, но сам не пожелал им помочь ни войском, ни поставками продовольствия. После ухода русских он решил задобрить персидского шаха Аббаса и позволил своему сыну Константину принять магометанство. Но это не помогло, поскольку Аббас хотел полного подчинения Кахетии и велел отступнику Константину убить отца и брата за преданность Москве, что тот и сделал. А в это время в Дагестане русские под началом воевод Бутурлина и Плещеева вторично утвердились было в Тарках, но турки выбили их оттуда.

Двусмысленное, если не сказать предательское, поведение шаха Аббаса раздражало Москву, и в 1598 г. в Персию было отправлено новое посольство под началом князя Андрея Дмитриевича Звенигородского. Миссия князя не внесла определенности в русско-персидские отношения, и в том же году в Персию отправилось большое посольство во главе с князем Василием Васильевичем Тюфякиным и дьяком Емельяновым.

Из Москвы посольство выехало во второй половине мая и двинулось через Нижний Новгород, Казань и Астрахань. 5 августа посольство на судне вышло в Каспийское море, но 8 августа в 150 верстах от Астрахани внезапно скончался князь Тюфякин. Его тело отправили в Астрахань, а посольство возглавил дьяк Емельянов.

7 сентября, после месячного плавания по морю, судно подошло к гилянскому берегу. На севере Персии в то время бушевало моровое поветрие, и в городе Лахиджане все русские посолы были вынуждены прервать путь, так как слегли из-за болезни. Но персидские власти, ссылаясь на приказ шаха, насильно повезли больных людей дальше, невзирая на страшную жару. Зрелище было ужасное: «Который не может на лошади сидети и тех привязывали к лошади, чтоб не свалился, а иной, сваляся с лошади, тут и умрет; а иново на стан мертвого привезут, привязана к лошади...»

Отъехав от Лахиджана всего десять верст, умерли дьяк Семен Емельянов и его слуга Иван Кузьмин. Иеромонах Никифор совершил церковное отпевание. Теперь руководство посольством перешло к подьячему Дубровскому.

При переходе в Дильман умерло еще три человека, а в Дильмане — еще семеро, в том числе и Иван Дубровский. Перед смертью он передал документы посольства священнику Никифору и толмачу Дербышеву со словами: «Государевы грамоты — помрите, а не могите шаху отдати; хороните и берегите накрепко, так, как вам Бог по сердцу положит».

Теперь посольство возглавил переводчик Дербышев, но и он по прибытии в Казвин вскоре умер. Главой посольства фактически стал иеромонах Никифор, поскольку он был единственным грамотным из всех оставшихся в живых членов дипломатической миссии. За месяц пребывания в Персии посольство потеряло половину своего состава — 38 человек из 75.

Шах Аббас приехал в Казвин и потребовал к себе иеромонаха Никифора с кречетником Чернцовым. (Посольство везло в подарок шаху ловчих птиц, при которых состояли кречетники.) Никифор утверждал, что он «богомолец черньчишко, прислан для душ крестьянских, а не для посольсково дела...», но ему все равно пришлось идти к шаху.

Однако Аббас встретил пришедших ласково, принял подарки, усадил на почетное место выше других послов и до поздней ночи угощал вином. Но оставшиеся в живых члены русского посольства не имели полномочий на ведение переговоров. И шах, продержав некоторое время посольство при себе, 14 апреля 1598 г. дал им прощальную аудиенцию. Послы получили шахские подарки. Иеромонаху Никифору шах подарил заячью шубу бархатную «по колено».

5 июня оставшиеся в живых 30 человек московского посольства отправились на корабле по Каспию в обратный путь. В море они попали в шторм, два раза на них нападали разбойники — неизвестные люди в районе Талыша и турки под Баку. Последнее нападение едва не закончилось трагедией. Из-за полного штиля русское судно стояло на месте. Воспользовавшись этим, пираты на нескольких лодках попытались взять посольский корабль на абордаж. Иеромонах Никифор писал, что государевы люди отбивались два дня и две ночи, пока «пришла сила Божия, буря сильная та, которою нас Бог из рук злодеев отняв унес».

И лишь к 15 августа 1598 г. посольство прибыло в Астрахань, проплавав по Каспийскому морю 70 дней. 23 сентября семь человек — иеромонах, кречетники и слуги — отправились в Москву, куда и прибыли в конце 1598 г. или начале 1599 г.

В ноябре 1599 г. ко двору царя Бориса прибыли сразу два персидских посольства. Посольство во главе с Пер Кули-беком было ответным на посольство князя Тюфякина и имело грамоты на имя царя Федора. Второе посольство направлялось в Европу через Московию. Его возглавлял сановник Хусейн Али-бек, близкий родственник шаха Аббаса. Вторым послом и фактически руководителем миссии был англичанин Энтонн Ширли.

Переговоры с Пер Кули-беком ничего не дали, и царь Борис повелел отправить в Персию посольство во главе с князем Александром Федоровичем Жирово-Засекиным. В помощь князю были посланы дьяки Темир Засецкий и Иван Шаронов, а также подьячий Петр Данилов. Памятуя о трагической судьбе посольства Тюфякина, дьякам и подьячему были даны полномочия возглавить посольство в случае смерти его старших начальников.

Жирово-Засекин должен был сообщить шаху, что Борис вступил на трон по завещанию царя Федора Иоанновича, и заключить военный союз. За помощь Москвы шах должен был отдать не только Дербент и Баку, но и город Шемаху — столицу Шамаханского царства.

Царь Федор, а позже Борис Годунов именовали шаха Абасса братом. Но, как говорится, «Восток — дело тонкое», и тут имелись весьма любопытные нюансы.

Дело в том, что Иван Грозный, взяв Казань и Астрахань, объявил себя «Белым царем». Ранее Белым царем считался основатель Золотой Орды Батый, сын Джучи, старшего сына Чингисхана.

А шах Аббас считал себя наследником Хулагу-хана, другого внука Чингиза. Однако отец Хулагу — Толуй (Тули) был младшим сыном Чингисхана. Таким образом, в «табели о рангах» восточных владык потомки Джучи—Батыя были несравненно выше рангом и статусом, нежели остальные правители. Только они имели право называться Белыми царями. Замечу, что только в русской литературе XVII—XX веков золотоордынские ханы именуются ханами, а в русских летописях XIII—XVI веков они именуются исключительно царями.

Таким образом, обращение московского царя к шаху «брат мой» следует понимать не в западноевропейском смысле, согласно которому все короли между собой равноправные братья. Здесь же понятие братства обозначало не равноправные взаимоотношения, а отношения старшего брата (царя) с младшим братом (персидским шахом).