Тысяча Чертей пастора Хуусконена - Арто Паасилинна

Пастор Оскари Хуусконен сообщил Мякеля, что об аренде колокольни можно поговорить потом, сейчас нет времени. Только что звонил епископ, надо спешить к нему на обед.

На следующий день любитель различных техник метания Яри Мякеля с самого утра ждал пастора в канцелярии – на этот раз без копья, но по-прежнему с мотком веревки на плече. Упрямый спортсмен уже немного досаждал пастору: каким олухом надо быть, чтобы выпрашивать колокольню под такие цели? Неужели не понятно, что заниматься спортом в церкви нельзя? Никакого метания копья в башне! Его, пастора, за психа держат, что ли?

– Не сердитесь. Я просто подумал, что в пустой колокольне было бы так здорово тренироваться по-новому.

Мякеля заявил, что в настоящий момент увлекается метанием копья по прямой вверх, то есть в высоту, и для этого требуется, чтобы над головой у метателя было достаточно места, чтобы крыша была высоко, а в ней имелось отверстие, откуда копье можно было бы запустить до самых облаков. В связи с этим он снова зашел попросить у прихода разрешения арендовать до конца лета колокольню.

– Все равно она не при деле, а так приход бы денег за нее выручил.

Пастор Хуусконен спросил, где Мякеля метал копье в высоту до этого.

– В амбаре для сушки зерна, но тот стал низковат. Результаты заметно улучшились.

Яри Мякеля гордо напряг мышцы плеча. «Вот он какой, этот новый вид, крепкий же у него приверженец», – заключил пастор. Но ему все же не хотелось так просто взять и отдать колокольню под спортзал, даже если предложение могло найти поддержку и, возможно, прославить как приход Нумменпяя, так и страну и нацию в целом.

– На выходных я несколько раз ходил в зернохранилище Сало, там из-за ремонта силосная башня стоит пустая, но она высоковата, копья обратно падают. Шлем брать приходится. И через две недели ее снова займут.

Пастор заинтересовался новым видом спорта уже настолько, что взял у сторожа ключ от колокольни и отправился с Мякеля осматривать потенциальное место для тренировок. Здесь бельевая веревка и пригодилась: метатель забрался на самый верх колокольни и измерил расстояние от потолка до пола. С яруса звона он прокричал:

– Больше двенадцати метров! Мой рекорд – 14,33, здесь мне было бы просто отлично, если можно открыть люк на крыше.

Пастор попросил Мякеля вернуться вниз. Он объяснил, что кидать копья из колокольни опасно: они могут пролететь через двор и угодить кому-нибудь по шее. Мякеля ответил, что опасность преувеличивать не стоит. Можно временно оградить колокольню и расставить знаки, предупреждающие о копьях, которые время от времени вылетали бы из люка в ее крыше.

– Я согласен не тренироваться во время служб и похорон, – уговаривал пастора Мякеля.

Пастор задумался, но вскоре пришел к выводу, что об аренде колокольни не может быть и речи. Прихожане, да и не только, и так считали его странным и своевольным; что же они подумают, если он разрешит использовать колокольню таким образом. Швыряя копье, крестьянин издавал бы там дикий рев, да еще и паства оказалась бы в опасности.

– Ничего не выйдет. Но почему бы вам не заняться этим вашим метанием где-нибудь в другом месте, вот хотя бы на дне глубокого колодца. Жара же стоит несусветная – все жалуются, что колодцы пересохли.

Такой вариант в голову Яри Мякеля не приходил. Замечательно! Яри всегда считал, что пастор Хуусконен – здравомыслящий человек, и вот лишнее тому доказательство.

Яри Мякеля не терпелось побежать на поиски пересохших колодцев, которые подошли бы для тренировок. Пастор решил составить ему компанию: время работы в канцелярии подходило к концу, а других дел на сегодня не осталось.

В центре села шахтных колодцев уже не было, потому что в 1970-х годах появилась коммунальная водопроводно-канализационная система. Домик с колодцем во дворе стоял только на отшибе. Буровые скважины для занятий спортом не годились, но в деревнях старых добрых колодезных шахт еще было предостаточно. Оскари Хуусконен и Яри Мякеля разъезжали на пасторской машине от дома к дому и измеряли веревкой глубину колодцев. Многие оказывались слишком узкими для бросков крепких мужчин, и во многих на дне оставалось чересчур много воды. В некоторых домах ко всему предприятию отнеслись с недоверием и отказались признавать значение развития новых видов спорта. И все-таки присутствие пастора Хуусконена помогало рассеивать подозрения.

Спустя пару часов подходящий колодец нашелся в деревне Рекитайвал, в шести километрах от церкви. Между Рекитайвал и домом Мякеля в деревне Мякинииттю пролегал короткий путь, так что теперь у Яри была хорошая возможность тренироваться хоть каждый вечер. Глубина колодца составляла 22 кольца, или одиннадцать метров, диаметр – 140 сантиметров, шахта была вырыта вертикально. Воды на дне плескалось всего три кольца, она была испорчена навозным удобрением, поэтому годилась только на поливание грядок с овощами. Так что отныне колодец можно было использовать в качестве площадки для спортивных тренировок.

На следующий вечер, после беседы в молельном кружке, пастор Оскари Хуусконен поехал с медвежонком в Рекитайвал. Яри Мякеля уже вовсю трудился: его трактор стоял возле колодца, с помощью гидравлического подъемника в колодец опустили крепкую, сколоченную из досок платформу со 180-сантиметровыми ножками, чтобы плоская часть доставала до поверхности воды. В качестве помощницы и арбитра выступала Санна Мякеля, бабушка Яри Мякеля. Она надела на плечи внука спаянные из гальванизированного металла латы и вручила ему строительный шлем из стекловолокна – прикрыть голову. Эти меры защиты предпринимались для того, чтобы метатель не пострадал, если по какой-либо причине копье упадет обратно в колодец.

– Хотя этот вид спорта и близко не так опасен, как бокс или хоккей и тем более «Формула-1».

Яри натянул до подмышек штаны для рыбалки: вдруг во время броска он оступится с платформы и бултыхнется на дно колодца в навозную жижу.

С пятью копьями под мышкой Яри устроился на платформе, которую бабушка медленно и с достоинством спустила на лебедке в темную глубину колодца. Потом она выключила мотор трактора и заглянула вниз. Оттуда прогудел вопрос Яри Мякеля:

– Бросаю?

– Давай!

Старушка отошла от колодца на десять метров и зафиксировала свой зоркий взгляд выше отверстия колодца, на стрехе ближайшего хлева. Кульминационную точку дуги, описываемой копьем, было легко отметить по отношению к линии, которая начиналась на уровне бабушкиных глаз и тянулась до стрехи. Результат затем можно было узнать с помощью прикрепленного к крышке колодца измерительного шеста: если к показанию добавить глубину колодца, результат получался точным и совершенно официальным. Толщину каблуков ботинок метателя следовало, конечно, оттуда вычесть.

Из глубины колодца послышался гулкий рев, и из отверстия взвилось копье и описало величественную дугу. Это казалось совершеннейшей мистикой, как будто из ада прилетела грозная бессловесная весть.

Меткий глаз бабули зафиксировал наивысшую точку дуги. Пастор установил измерительную палку на место, и после короткого подсчета выяснилось, что результат составил внушительные 14,40. Это был лучший результат Яри Мякеля за лето; ценность броску добавляло еще и то, что это был первый раз, когда спортсмен бросал из колодца. Раньше он тренировался только в силосной башне и амбаре.