Девять дней до весны - Наталья Андреева

— Ты как?

После того как все кончилось, он пытается поймать ее взгляд. Понравилось или не понравилось? Все они такие. Хотят услышать, что ни с кем, никогда, ни за что, ничего подобного. И слышат. Яне столько раз приходилось это говорить! Именно поэтому правда все равно не прозвучит как правда. Сказать стандартную фразу — значит все опошлить. Нестандартную придумать трудно. Лучше просто промолчать. И, подхватив кружевной пеньюар, она бежит в ванную комнату.

Включает воду, а сама садится на край ванны и хватается руками за горящие щеки. Голова кругом.

«Мне хорошо. Выйти к нему не могу, так хорошо! Сейчас надо что-то говорить. А что я, в сущности, про него знаю, кроме того, что он хороший любовник? Ни-че-го! Вдруг начнет молоть какую-нибудь чушь? И все очарование этого вечера исчезнет. Если бы можно было сделать так, чтобы все закончилось сейчас, в это мгновение, когда так хорошо. Но — увы! — не закончится. Надо жить дальше. Выяснить, кто он такой, откуда свалился на мою голову, куда уйдет? И главное, когда вернется. Сколько, в конце концов, можно здесь сидеть?…»

Он тоже потом долго не выходил из ванной, а Яна ждала, накрывшись простыней. Одеваться ей не хотелось, хотя повторить вроде бы тоже. Она словно бы повисла в воздухе, как наполненный гелием воздушный шарик. Легко, а внутри пусто. Свечи догорают, и пахнет чем-то сладким. Земляникой, что ли? Свечи розовые, и запах тоже цветной. Спелый, розовый…

…Илья в дверях комнаты.

— Подвинешься?

Она лениво отодвигается к стене, обронив:

— Если хочешь, можешь курить.

— Душно. Форточку откроем?

— Там рамы рассохлись, осторожно.

И прежде чем лечь к ней, Илья возится с форточкой, чтобы проветрить комнату. Топят-то на совесть, батареи старые, чугунные, от них идет нестерпимый жар. А на улице оттепель.

— Слушай, твоей квартире давно уже требуется ремонт! Здесь же все рассыпается от старости!

«А я о чем говорю?!» В другой ситуации она мгновенно ухватилась бы за эту мысль. Но сейчас нетерпеливо говорит:

— Ложись. Поболтаем.

Надо жить дальше. Закурив, он словно невзначай интересуется:

— Так как мы с тобой будем встречать Новый год, Яна?

— Так же.

— Послушай, а ты чем вообще занимаешься? По жизни?

— Хороший вопрос после того, как все уже было. А вдруг я проститутка? Девочка по вызову? Стою на учете в вендиспансере?

— Ну, медицина, слава богу…

— А СПИД?

— Я тоже могу такое сказать. Вместе будем бояться или признаемся, что оба пошутили?

— Ладно, сдаюсь. Я журналистка.

— В самом деле? Нет, ты серьезно? Журналистка? Статьи пишешь, да? Интервью берешь? У знаменитостей.

— Да если бы! Название журнала, при котором я аккредитована, тебе ничего не скажет. Сейчас мода на толстые глянцевые издания. И везде об одном и том же. В основном сплетни, немного политики, куча бесполезных кулинарных рецептов и рекомендации по уходу за собой. Я пишу для светской хроники. Большей частью с чужих слов. А ты где работаешь?

— Я офицер. Номер части тебе тоже ничего не скажет.

— И пистолет у тебя есть?

— А почему сразу про пистолет?

— Надо знать, чего бояться. Вдруг ты меня приревнуешь и убьешь?

— Я к себе насильно никого не привязываю. Если ты хочешь, чтобы на этом все закончилось, значит, закончится. — Кажется, он разозлился. Встал, подошел к столу, налил шампанского в бокал и выпил залпом. Потом обернулся к ней, спросил:

— Хочешь?

— Илья?

— Да?

— Я просто боюсь, что ты больше не придешь. Ты женат?

— Нет.

— Мне врать не обязательно.

— Послушай, Яна, ты какая-то напряженная. Расслабься.

— Прости. Честное слово, я не такая. Сама не понимаю, что говорю! И зачем это говорю? Мне отчего-то не по себе. Что было не так?

— Да все так. Я не люблю разбор полетов. Давай телевизор посмотрим?

— Телевизор? А может, продолжим с того, на чем остановились?

И она откинула простыню. Разговор по душам не получается, может, это получится? А телевизор долгими одинокими вечерами она уже насмотрелась…

…Проснувшись утром в чужой квартире, он долго не хотел показывать женщине, что уже не спит. Не любил этот момент и всячески оттягивал. Вот сейчас придется взглянуть на все другими глазами. На нее, на себя, на вчерашние обещания. Вот и лежал, стараясь не шевелиться, и ждал. Вдруг сейчас, при свете дня, Яна ему не понравится? Когда придется открыть глаза и разглядеть все до мелочей.

Духи, которыми пахло от Яны, ему не нравились. Но вчера притерпелся к этому. К горькому, терпкому запаху, напомнившему сосновый бор, сумерки и капли янтарной смолы, выступившие на стволах. Злой запах. Однажды, еще мальчишкой, заблудился в таком бору, долго кричал и плакал, пока не нашли, и с тех пор запах сосновой хвои был для него запахом страха. Подальше от этой женщины. Подальше…

Он даже отодвинулся невольно. Какие мелочи имеют иногда решающее значение! Тембр голоса, запах духов. С голосом у Яны все в порядке. Низкий, приятный. А вот духи… Но она может их сменить. Сменить? Значит, все-таки решил остаться с ней?

Почувствовав его движение, Яна тоже зашевелилась. Повернулся. Взгляды их встретились. Яна улыбнулась:

— Чай, кофе, завтрак?

— Проснись сначала.

— Доброе утро.

— Вот теперь лучше. Привет!

Похоже, что сегодня хамить женщине ему не придется. Не считая духов, все у нее в порядке. Никаких изъянов. Волосы не спутались, следов размазанной косметики на лице нет. Губы сочные, темные, даже когда не накрашены. Она просто красавица!

Илья сладко потянулся, хотел было пружинисто вскочить, но вспомнил, что не дома, и никаких гантелей под кроватью нет, и штанги тоже. А жаль. Придется ограничиться серией гимнастических упражнений, а железо принести сюда как-нибудь потом. И тут он понял, что все уже для себя решил. Что вернется сюда, обязательно вернется. Не раз и не два. Он еще не уверен до конца, что это та самая женщина, которую искал столько лет, но она точно не похожа на всех остальных женщин.

«Почему бы мне ее не поцеловать?»…

…«А как хочется его поцеловать! Поцеловать и сказать: доброе утро, милый!»

Яна давно поняла, что он уже проснулся. Лежит, решает для себя какую-то важную задачу. Какую? Да что тут думать! Он решает, уйти сейчас навсегда или вернуться. Что надо положить на чашу весов, чтобы второе оказалось предпочтительнее первого? Уж точно не «доброе утро, милый». Это ни разу не сработало. Ни разу. С полчаса она лежала, притворяясь спящей, и думала, что сказать, когда Илья откроет глаза.