Победа ускользает - Кирилл Мошков

Лючок со знакомым толчком осветился изнутри, Ким провел по нему рукой, убирая, и извлек заказ. Рыбный салат, пара упитанных тигровых креветок, куриное мясо с картофельным пюре и горка крохотных томатов, ломтик дыни и стакан апельсинового сока. Это и была "Закуска командированного". Что ж, с возвращением в будущее, полковник.

Это навсегда. В прошлый раз Ким -- тогда Майк -- вернулся. Он был энергомассой, а ее можно возвратить в исходную личность.

Но теперь он -- биоклон, а биоклон слить с оригиналом нельзя.

Так что -- давай, полковник Волошин. Терпи...

* * *

После получения задания Волошину предоставили два дня отпуска. Два дня -- потому что за этот срок должен был прийти ответ с Компа и подготовлен личный корабль Кима. Не испытывая никакого желания сидеть эти два дня в унылой гостинице, Волошин попросил разрешения слетать в свой дом в Хаттула, у озера Ванайя в Финляндии. Он страстно любил это место, хотя купил дом когда-то чисто случайно. Там он рассчитывал привести мысли в порядок.

Все сложилось один к одному. Его скар, собственный отличный скар, за который плачено было девять тысяч -- жуткие деньги, даже дом стоил только пятнадцать! -- оказывается, так и стоял в Валь-де-Марне; только с оперативной стоянки, где Ким его оставил в 26-м, машину год спустя отогнали в отстойник.

Все не так уж и дурно, утешал Ким себя, спускаясь на неторопливом эскалаторе в недра здания. Статус мой высок, как никогда. Полковник могущественного Управления! Спецжалованье -- не три тысячи, как полагалось бы по штату, а пять с половиной тысяч в месяц. Свой скар. Свой дом.

Правда, есть еще задание. Найти Таука, вернуть его на Землю, разгрести всю эту ситуацию.

Отделить двадцать мешков бобов от кофейных зерен и познать самого себя.

И -- один. Теперь и навсегда. Рита осталась там. СтемМайком. Настоящим. Сейчас они, скорее всего, едут по "пятерке" в южном направлении, чтобы выехать на Шестую авеню возле "Королевского кота".

Терпи, полковник Волошин. Терпи.

Скар стоял в самом дальнем углу отстойника, среди какой-то рухляди -- поломанных электрокаров, грузовиков с растрескавшимися куполами, раздолбанных ремонтных платформ... Ким стащил с машины тонкий, почти невесомый пластиковый чехол. Скар 24-го года выпуска, да еще и этой модели -- "Ситроен Астерикс" -- это то же самое, что в конце ХХ века разъезжать на "Бентли" 60-х годов: пижонская, антикварно дорогая роскошь.

Ким наклонился. "Астерикс" сидел точно на шине подзарядки. Значит, полетит сразу. Он положил руку на опознаватель у пилотской двери. Дверь, чмокнув, открылась, и "Астерикс" Кимовым голосом сказал:

- Приветствую на борту. Давно не виделись.

"Давно" самим Кимом, тогда еще Майком, устанавливалось на срок десять дней. Правда, растянулось оно на девятнадцать лет. Но все равно было приятно.

Ким открыл заднюю левую дверь и кинул на сиденье чемодан и купленный вчера форменный космофлотовский рюкзак. В рюкзак была упакована выданная ему одежда (с некоторыми добавлениями, приобретенными во внутреннем универмаге Валь-де-Марна), а в чемодане, помимо блокнота и документов, помещалось оружие -- "питон", две коробки патронов к нему, двадцать цилиндров для "скрэчера" и сам "скрэчер" -- полученная вчера поздно вечером в арсенале Управления модель "хеллфайер 700". Модель была устаревшая, но что делать -- из всего лучевого арсенала Ким умел пользоваться только им и искренне считал, что лучше оружия для ближнего боя в помещении (например -- в космическом корабле) просто нет. Все дело в том, что именно "хеллфайером 700" был вооружен девятнадцать лет назад шкипер Роби Кригер по прозвищу Реостат, и именно из этого оружия он сделал тот выстрел в челноке, опускавшемся на поверхность Компа с орбитального причала -- выстрел, спасший Киму жизнь.

Конечно, Ким не собирался стрелять в Таука... Пока Ким не заснул (а случилось это уже под утро), а потом -- и все утро, он думал над тем, что ему предстояло. К тому моменту, как он влез в скар, он понял, что верит Тауку.

Верил он ему, и все тут. Ким хорошо помнил, как федеральное начальство, вроде бы ужасно прогрессивное, исполненное либеральных ценностей и политической корректности, идиосинкратически реагировало в 23-м на "Художественную самодеятельность" -- операцию, которую Ким и компания завершили с блеском и которую вовсе не федеральное начальство начинало! Так что нынешнюю панику, охватившую УБ при необъяснимых перемещениях Таука через всю Галактику за один день, Ким мог если не понять, то хотя бы объяснить.

Но увидеть Таука он хотел. В отличие от начальства -- даже от Рубалькабы -- Ким понимал, что Таук не играет на руку противнику, не пытается повести своекорыстную игру (например, полавировать между Lightning и властями Конфедерации), и -- самое главное -- он не стремится к какой-то собственной выгоде... Просто парень столкнулся с тем, что сам считает действительно серьезным. А своему начальству он не верит. Нет, Таук не враг. Ведь он племянник Фродо, для Кима это значило куда больше, чем тысячи других аргументов -- для руководства Конфедерации. Ким просто хотел найти Таука и разобраться. Помочь ему, если надо. Если я в таком случае не выполню данного мне задания (думал Ким) -- что ж, никто не просил этих господ вытаскивать меня сюда и всовывать в это дело.

Пока Ким так сам с собой рассуждал, скар уже прошел над севером Франции, над Фландрией, и за полосой немецких земель сверкнуло море. Из еды на борту, конечно, ничего не было. Правда, в бардачке Ким обнаружил невскрытый пакет чипсов, но когда вскрыл -- немедленно перелез назад и выбросил в мусорник. Девятнадцать лет -- не шутка. Зато эта находка навела Кима на мысль обследовать все закутки машины: пусть по его времени прошло и не девятнадцать лет, за шесть лет с лишним он успел забыть все. В бардачке нашлись солнечные очки, карта центральной Финляндии (Ким любил бумажные карты и часто сверялся не по навигатору, а по ним), пара жетонов на заправку и термобритва. Ким провел рукой по подбородку -- брить пока было нечего, вместе с волосами он лишился и своей модной бородки.

Справа от сиденья был еще сейф, настроенный на пальцы Кима. В нем Ким нашел тридцать два доллара и какую-то мелочь. Под задним сиденьем отыскались его собственные тапки для дальних полетов, пара старых журналов и ручка, которую, помнится, в последний день он как раз долго искал.

В гардеробе висела зимняя куртка -- а вдруг в другое полушарие лететь? -- и непромокаемый плащ, который, как Ким помнил, полагался по комплектации скара при покупке.

Ким вернулся на сиденье пилота. Впереди, среди первых разрозненных шхер Балтики, белесо светились льдины. Все-таки апрель в этих краях -- еще почти зима. Скар деликатно напомнил:

- Внимание! До Турку шестьдесят километров. По требованию наземной навигации меняю коридор на посадочный.

Ким, невидящим взглядом уставившись в монитор навигатора, думал о своем. Если мне здесь придется драться -- просто как бойцу -- я минуты не выстою. Как боец я здесь никто. Но есть одно "но". Только одно, но ради этого "но" руководство УБ не пожалело бюджетных денег -- кстати, немаленьких -- чтобы заказать вызов из прошлого тени грозного Майка Джервиса.