Новый мир для лиловой Кошки - Ольга Островская

Балахоны не спешили, подходили медленно, отрезая все пути к отступлению. Некоторые из них начали странно шевелить руками, а потом как-то одновременно и резко выбросили ладони вперёд в её направлении. И тут Тоня снова почувствовала то самое покалывание, только уже в районе груди, словно ударило что-то несильно. Кровь опять забурлила, руки сами по себе сжались в кулаки до побелевших костяшек, а губы искривились в хищном оскале. Разобраться, что к чему, ей не дали. Застыв на миг в явном недоумении, преследователи двинулись на них уже гораздо шустрее. Шесть рыл на неё одну. Девушка, смотря в эти рожи, наполненные чувства собственного превосходства, презрительно сморщила нос и сплюнула под ноги. Думают, её так легко взять? Ну-ну. И хотя умом она понимала, что не выстоит против настолько превосходящего количеством противника, эмоции, как когда-то давно, взяли верх и подстёгивали принять этот бой. Ей хотелось напасть первой, лупить что есть мочи, рвать зубами, убивать… И только тихие, едва слышные поскуливания и всхлипы за спиной, останавливали и возвращали рассудок.

А потом понеслось. Один из мужиков протянул к ней руку, пытаясь схватить. Она увернулась, нанося короткий удар в лицо и чувствуя как ломается с хрустом нос под её кулаком. Потом ещё руки, удары, блоки, злобное рычание и снова бой. Она не чувствовала боли ни в окровавленных кулаках, ни в рассечённой губе, ни в плече, откуда торчало что-то явно постороннее. Краем глаза умудрялась следить за своими девчонками, с удивлением отмечая, что они тоже не остались в стороне и, подобрав какие-то булыжники, лупят тех, кого она уже завалила. В какой-то момент Тоня даже подумала, что справится. Оставалось только двое противников и она до сих пор ощущала внутри эту бурлящую энергию и силу. Откуда взялся такой допинг, думать было некогда, но не воспользоваться этим состоянием в данной ситуации, казалось идиотизмом.

Она посмотрела на, уже далеко не такие самодовольные, лица их преследователей и ухмыльнулась. Видимо гримаса у неё вышла впечатляющей, вон как перекосило мужиков. И неужели это страх мелькнул в их тупых зенках? Правильно. Бойтесь.

Но тут ситуация внезапно изменилась. В нескольких метрах от их живописной группы прям ниоткуда посреди улицы появились новые участники действа. Ещё четыре балахонистых и один в тёмной одежде, похожей на ту, которую она в музее видела с надписью XIX век. И вот этот экспонат заговорил с ней тем самым голосом, который она слышала, когда подглядывала в замочную скважину. Надо сказать, мужика можно было бы посчитать весьма привлекательным. Светлые волосы, породистое лицо, прямой нос, тонкие губы, высокий лоб и весьма впечатляющая фигура. Вот только холодные, жестокие белесые глаза портили впечатление, а ещё высокомерное и презрительное выражение лица. И вот вещает он ей что-то, тянет свои холённые грабли, остальные, типа незаметно, снова её окружают, а девочки настороженно собрались в стайку и жмутся к ней сзади.

Блондин, не добившись никакого ответа, или хотя бы реакции, на свои слова, полыхнул ледяным взглядом и взметнул правую руку, словно бросил в нее что-то. В грудь толкнуло и уже знакомое ощущение бегущей по венам силы заставило её злобно ухмыльнуться. Интересно, что это они своими ручонками делают, что она уже себя Халком начинает чувствовать. А в голубых глазах главного утырка загорелось изумление, а потом что-то совершенно другое, не понравившееся ей от слова совсем. Он махнул своих прихлебалам и те снова попёрли.

И тут одна из девчонок внезапно бросилась к валяющейся рядом балахонистой туше, схватила какой-то камень на кожаном шнурке и с радостным воплем сунула его ей.

— И что я должна с этим делать? — недоумённо вскинула брови Тоня. Малая что-то лопотала, жестикулировала руками, но девушка всё равно ничего не поняла. Тогда этот всклокоченный цыплёнок схватил её за руку и вложил камень в ладонь, неожиданно сильно сжав.

Блондинистый что-то гневно закричал в приказном тоне, монахи резко ускорились, бросаясь к ним со злобными рожами, а дети буквально приклеились к ней, обхватив руками со всех сторон. Она ещё пыталась их оторвать от себя, чтобы увести из под удара, когда земля под ногами исчезла и кости скрутило, выворачивая, как тогда, возле гаража, только не так сильно, наверное. Мир вокруг исчез, чтобы спустя несколько мучительных и болезненных мгновений, ослепительно вспыхнуть снова. И Тоня познала, что такое истинный шок.

Только что они стояли посреди какой-то древней улочки и на них неслись мужики в балахонах, а сейчас она в обнимку с четырьмя детьми застыла чуть ли не на краю обрыва где-то в горах, судя по пейзажу. Перед ней высились заснеженные вершины, ветер трепал волосы, то и дело бросая в лицо лиловые пряди, и никого больше, кроме их пятерых, здесь не было.

— Я что схожу с ума? — спросила она неведомо у кого.

Девчонки же, услышав её голос, зашевелились и, распахнув глаза, тоже начали оглядываться вокруг, не скрывая удивления. Тоня продолжала пялиться, не зная, что думать и во что верить. Переступила с ноги на ногу, почувствовав как шуршит под ними каменная крошка, глубоко вдохнула свежий воздух и поднесла к глазам руку, в которой всё ещё был зажат камень. Разум отказывался это комментировать, но ей отчего-то казалось, что дело в этой штуке. Она перевела взгляд на вручившую ей этот подарочек светловолосую девчушку. Та тоже смотрела пристально, словно ожидая вопросов. Тоня показала на них всех, потом на окружающий пейзаж и вопросительно подняла болтающийся на шнурке кругляшок, надеясь, что её поймут. И каково же было её удивление, когда та радостно закивала.

— И как такое бывает? — пробормотала она растерянно. Силы как-то разом схлынули, и девушка не устояла на подогнувшихся ногах, буквально рухнув на колени. Тут же дали о себе знать все ушибы, царапины, и даже порезы. А левое плечо разболелась так, что она, хрипло застонав, схватилась за него рукой. И тут же зашипела от нового всплеска боли.

— Твою мать! — выругалась, ощупывая торчащий из её тела нож, или даже кинжал. В этой сумасшедшей реальности всё может быть.

Глубоко сидит зараза, вошёл по самую рукоять. И вот что с ним делать? У неё даже нет ничего чтобы к ране прижать и кровь остановить. На лоб легла чья-то маленькая ладошка, ласково поглаживая. Тоня подняла глаза и встретилась с полными слёз голубыми озёрами. Её лохматый цыплёнок смотрел на неё с таким сочувствием и жалостью, что ей даже неловко стало. Не привыкла она, чтобы её жалели. Остальные тоже топтались рядом, растерянно заглядывая в глаза.

— Всё хорошо, цыплятки. Всё хорошо. Сейчас Кошка встанет и мы пойдём искать… что-то. — она неопределённо махнула рукой куда-то вдаль, даже не представляя, что делать дальше. От боли немного подташнивало и кружилась голова. А может ещё и горный воздух виноват. Ей тяжело судить, потому-что в горах она никогда раньше не была.

Пока Тоня приходила в себя, девчонки собрались кучкой и принялись что-то горячо обсуждать, то и дело бросая взгляды на неё. Две темноволосые, те, что постарше, где-то лет по одиннадцать, объясняли младшим что-то, кажется давали какие-то распоряжения, а потом отправились куда-то решительным шагом. Тоня уже хотела их окликнуть, да так и застыла с открытым ртом. Тоненькие фигурки подёрнулись каким-то маревом, изогнулись, а в следующий миг на их месте оказались двое волков, хотя точнее, наверное, волчат. И убежали. А она так и осталась сидеть с выпученными глазами, хватая ртом воздух. Очнулась, когда её руки кто-то несмело коснулся.