Возьми удар на себя - Фридрих Незнанский

— Уже лучше, — усмехнулся следователь и перехватил взгляд Голдиной, смотревшей на него то ли с отвращением, то ли с ужасом. Видимо, она сочла его жутким циником. Не объяснять же этой выхухоли, что дела, связанные с отравлением, настолько же редкие в наше время, насколько и вязкие и практически безнадежные для расследования, если с самого начала не возьмешь след, не ухватишь убийцу, а ухватив не ошибешься. А если и не ошибешься, поди еще докажи, что именно он не только, как выразился Цанин, «подсыпал или подлил», но еще и отследи вначале, где и как именно он эту отраву раздобыл. Плюс мотив. Словом, «повезло»!

Лаконин вновь вздохнул и кивнул Голдиной:

— Что ж, Людмила Иосифовна, ведите в ваш кабинет…

Хозяйка галереи успела сделать всего один шаг к двери, когда за спиной следователя раздался тихий, сдавленный возглас:

— Подождите…

Валерий обернулся и в некоторой растерянности уставился на ту самую даму в зеленом, с окаменевшим лицом, — вероятно, жену убитого. Ее глаза по-прежнему были полны отчаяния, но бледные щеки слегка порозовели. Женщина с заметным усилием шевельнулась и поднялась с дивана.

— Подождите меня, — произнесла она по-прежнему негромко. — Мне… нужно вам кое-что сказать…

— Лена! — Голдина буквально метнулась к ней и обняла за плечи. — Дорогая, ты о чем?.. Валерий Иванович, это Елена Николаевна Кожевникова, жена…

Она не договорила, видимо, не в состоянии оказалась произнести слово «покойного», но и так было понятно.

Елена Николаевна на Голдину никак не прореагировала, продолжая смотреть на следователя.

— Вы не понимаете… Мне нужно! — Ее губы сжались в прямую линию.

— Конечно-конечно, Елена Николаевна, — спохватился Лаконин. — Давайте пройдем!..

Он пропустил обеих женщин вперед. Людмила по-прежнему обнимала Кожевникову за плечи, заботливо поддерживая ее. Тем удивительнее оказалось то, что произошло затем уже в кабинете хозяйки «Примы».

Кожевникова внезапно решительно сбросила с себя руки Голдиной:

— Люда, выйди, пожалуйста! То, что я должна сказать… сделать то есть… Пожалуйста, выйди!

Голдина изумленно уставилась вначале на нее, потом на следователя, с искренним недоумением пожавшего плечами. Наконец, несколько обиженно кивнула:

— Ну, если так… Как хочешь!

Дождавшись, когда за той закроется дверь, Елена Николаевна повернулась к Валерию.

— Мне нужно позвонить, — твердо произнесла она. — Мобильный остался дома… Я должна позвонить, вам все объяснят!

— Но… Я не имею права позволять вам сейчас звонить! — невольно воскликнул Лаконин.

— Вам придется! — Женщина покачала головой. — Дело в том, что мой муж не бизнесмен… И никогда им не был…

— Что?

После этого Елена Николаевна произнесла всего несколько слов, но их хватило, чтобы Валерий Иванович сдался и отступил в сторону, давая ей доступ к телефону.

Номер Лена помнила наизусть — Сергей когда-то заставил выучить — и, боже мой, как же она надеялась, что эти проклятые цифры никогда ей не пригодятся… Вот, понадобились…

— Вас слушают! — Обладатель глубокого баритона, взявший трубку по ту сторону связи, не счел нужным представляться. Но она и не ждала этого: только бы хватило сил сказать все, что нужно, только бы хватило!..

— Я жена Сергея Павловича Кожевникова… Моего мужа только что убили… — На этом голос женщины сорвался, но она все-таки сумела взять себя в руки. — Здесь… оперативная группа…

— Адрес? — после очень короткой паузы спросил баритон. Она назвала. — Следователь от вас сейчас далеко?

— Рядом…

— Передайте ему трубку.

Елена Николаевна поняла, что на этом ее разговор с безымянным собеседником закончен и, молча отдав трубку Валерию, словно враз обессилев, почти упала в стоявшее рядом со столом кресло: все, что еще можно было сделать для Сережи, она сделала… По щекам Лены потекли слезы, но она их не замечала.

Валерий, все еще до конца не осознавший, сколь крутой поворот сделала сейчас ситуация, растерянно назвал свою должность и имя.

Обладатель баритона счел возможным ему представиться и после этого попросил кратко изложить суть случившегося, что Лаконин и сделал, изредка косясь на вновь замершую в своей неподвижности Елену. Но она его, казалось, не слышала, погрузившись в несчастье с головой… Это был настоящий шок, и Валерий пожалел, что отпустил Цанина.

— Сейчас к вам приедет наш следователь. — Собеседник, теперь уже лаконинский, перешел к инструктажу, в его голосе появились командные нотки. — А также представитель Генеральной прокуратуры и оперативники из Первого департамента… Остановите до их появления все оперативно-следственные мероприятия!

— Есть, — буркнул Валерий Иванович и с облегчением положил трубку. Организацию, сотрудником которой представился обладатель баритона и безликой фамилии «Петров», он, как практически и все его коллеги, мягко говоря, не любил.

— Черт! — вырвалось у него. — Вот черт!..

И он тут же смущенно покосился на Лену.

Женщина слегка вздрогнула и подняла на него глаза:

— Вы… огорчены? — Ее губы неожиданно тронула вымученная улыбка. — Но ведь вам, — с горечью произнесла она, — это только на руку, не придется заниматься этим делом… Да, думаю, не придется…

Хлопнула входная дверь, и Ирина Генриховна Турецкая на секунду замерла, не выпуская из рук сковородку, которую как раз собиралась водрузить на плиту: ее муж, старший помощник Генерального прокурора России, обещал сегодня вернуться домой пораньше… Вот и вернулся. После стольких лет совместной жизни она легко определяла настроение Александра Борисовича, стоило ему переступить порог родного дома. Для этого ей не нужно было даже глядеть на супруга — достаточно услышать, как он, к примеру, хлопает той же входной дверью… Ирина вздохнула и поставила сковородку с жареной картошкой на плиту, покачав головой: как она и предполагала, вслед за появлением любимого мужа в прихожей раздались еще два звука: в разные углы полетели сброшенные как попало ботинки Турецкого.

— Ир, ты где?

Хмурый Шурик возник наконец на пороге кухни и с недовольным видом уставился на жену.

— Зову-зову, а ты молчишь! — буркнул он.

Возражать она не стала, сделав вид, что не замечает его мрачного настроения и жажды немедленно выместить его… На ком?.. Ну разумеется, на самом близком и, несомненно, любимом человеке!

— Извини, задумалась, — улыбнулась Ирина. — Ты руки вымыл?

И пока муж, молча нырнувший в ванную, долго плескался там, быстро и ловко накрыла на стол.

— А где Нинка? — уже чуть мягче поинтересовался Турецкий, возвращаясь на кухню и усаживаясь за стол.

— У себя в комнате… Сидит, зубрит что-то там к завтрашней контрольной по математике… Вкусно?