Каждый пред Богом наг - Татьяна Викторовна ФРО

— благодаря высочайшему профессионализму преподавателей. Лёля сначала училась в гуманитарном классе, причём училась с кайфом, с наслаждением — уж очень хотела свободно заговорить сразу на 2-х языках: английском и французском, потом добавила факультативно ещё и итальянский: она обожжжжала эти языки, и они как будто чувствовали её обожание и давались ей настолько легко, что француженка и итальянка даже спросили её как-то, не изучала ли она эти языки когда-нибудь раньше? Наташа ничем не могла ей в этом помочь, потому что и школьный-то свой английский еле-еле помнила…Но в 7-ом классе Лёля так вдруг «заболела» набирающей силу и моду биоинженерией, что перешла в биологический класс и больше уже ничего другого не хотела. Наташа приняла это со спокойным пониманием и поняла, что через год надо будет найти для Лёли самых классных репетиторов, не жалея на то никаких денег, для поступление на факультет биоинженерии МГУ.

Из всех зарабатываемых денег Наташа на себя, на свои едальные и всякие простые бытовые потребности тратила нищенский минимум, впритык, но обязательно пополняла тот давний сберегательный счёт банка, который открыла втайне даже от Игоря вскоре после рождения Лёльки, для Лёльки, и с тех пор не взяла оттуда ни рубля, лишь сократила пополнения, когда много денег стало требоваться на Лёлину танцевальную студию, а позже, за 2 года до окончания дочерью школы — на необходимых репетиторов для поступления Лёли на факультет биоинженерии МГУ, о чём дочка бредила до такой степени, что даже на какое-то время забросила танцевальную студию, без которой она вроде бы не могла жить…

За 18 без малого лет на Лёлином сберегательном счёте накопилась внушительная сумма, но Наташа даже Лёле об этом не говорила: трусила в самой глубине души, что дочь вдруг начнёт клянчить хотя бы часть этих денег, уверять, что это вопрос жизни и смерти…короче — молчала мёртво.

Лёля поступила на биоинженерный факультет МГУ легко, играючи, и Наташа, может быть, впервые в жизни, мысленно погладила сама себя по головке и сама же себе ни для кого неслышно сказала: «Ты молодчинка, Наташка, ты всё-всё сделала правильно…».

Девочка мечтала о работе в области эволюционной геномики и училась прекрасно не от зубрёжки, а от страсти к знаниям, к сияющей вожделенной мечте. У неё с первого же семестра учёбы была повышенная стипендия, и тогда же она сразу устроилась на полставки на кафедру — на какую работу взяли, на ту и согласилась, но уже к концу 1-го курса её стали потихонечку привлекать к научной работе кафедры, и она чуть не визжала от восторга, всё больше влюбляясь в выбранную специальность.

И вот тут — грянуло. И хотя Наташа давным-давно уж внутренне вся сжималась в ожидании неуминуемого этого, но когда это грохнуло, оно почему-то оказалось неожиданным, как удар кувалдой. Именно там, на кафедре Лёля познакомилась с Эльдаром, который уже заканчивал аспирантуру и после защиты кандидатской безоговорочно планировал уехать в родной Дагестан и там развивать дальше свою научную деятельность, потому что не мыслил своей жизни без родной земли, без науки и без семьи, а наукой он занимался с наслаждением, с азартом, забывая о времени. Он был очень красив, и в том, как он держался не только с сотрудниками, но с любым человеком, а уж с женщинами — особенно, был совершенно не наигранный, не публичный, а какой-то то ли врождённый, то ли вложенный воспитанием спокойный и блестящий аристократизм. За свои 19 лет Лёля умудрилась ни разу не влюбиться так, чтобы только перья во все стороны полетели, а уж сколько было в неё по уши влюблённых, сходящих с ума от любви к ней ещё со школьных лет — и не сосчитать. Ко всем ним она относилась очень дружелюбно, но полюбить почему-то не смогла никого из них, и это в том возрасте, когда все остальные от бесящихся юных гормонов влюбляются на смерть, а Лёлю вот миновало. Именно это и пугало и страшно настораживало её маму, потому что Наташа точно знала, что чем позже настигнет первая в жизни любовь, тем кровопролитнее она будет, но она сама произвольно, без всяких законов решает, когда и кому сжать сердце до «розовых облаков». То что схватило Лёлино сердце совсем не было любовью с первого взгляда, совсем. Лёля и сама не поняла, как она умудрилась не влюбиться, неееет, а именно полюбить. В эту первую в своей жизни любовь, позднюю первую любовь, Лёля ступила, как в чарусу, не зная, что это чаруса, которая затягивает жертву медленно и безвозвратно, всё глубже и глубже, но не было ни страха, ни желания выкарабкаться. И если бы кто-то напрямую спросил её «Что ты в нём так полюбила?», она бы вообще не нашлась что ответить — не знала.

Лёлька чуть только не поселилась на кафедре — чтобы видеть Эльдара всегда, обсуждать с ним научные проблемы, дома же, в долгие праздничные дни она не находила себе места, но — она начисто потеряла аппетит, даже ночной, до которого прежде была большая охотница, теперь же она литрами глотала кофе и воду, почти потеряла сон, лишь впадая в полное прыгающих видений прерывистое забытьё то дома, то в общественном транспорте, проезжая нужные остановки, и совсем уже близко подошла к той грани, за которой начинается тихое безумие. Она больше не хотела видеться с друзьями, не ходила ни на какие студенческие весёлки, забросила танцы, без которых прежде не могла жить, и она совсем перестала разговаривать с мамой, с мамой (!), которая была для неё лучшей подругой её маленькой жизни. Наташа смогла лишь по мелким кусочкам, вытягивая их в разное время то хитростью, то обманом, сложить кое-как уродливый паззл и — ужаснулась тому, что увидела! Её дочь, её Лёлька, её маленькая девочка влюбилась в парня-мусульманина…

Ах, если бы только можно было внедриться вглубь мозга, найти, увидеть в устройстве и работе этого тончайшего, сложнейшего механизма ту крохотную клеточку, которая одной лишь своею малостью заставляет человека терять всего себя от любви, увидеть эту клеточку любви…Наташа даже не думала, а точно знала, что она бы вырвала эту клеточку из сложного сплетения мозга своей Лёли, вырвала бы и всё! И однажды она, в упор глядя на дочь, спросила: «Кто он?», и Лёля, исхудавшая, пострашневшая от терзавшей её любви, тихо ответила: «Мама, я люблю Эльдара…Он мусульманин, мама, и, если ты мою любовь отвергнешь, то я лучше уйду от тебя, я отрекусь от православия и приму его ислам,