Претендентка на русский престол - Елена Арсеньева

Наконец на галерейке, окаймлявшей залу, он распахнул какую-то дверь и гостеприимным жестом пригласил дам войти.

– Надеюсь, ваши светлости будут спать спокойно, – промурлыкал он.

– Надеюсь, мы еще увидимся с вами! – со значением ответила Лиза, улыбаясь изо всех сил.

Волчьи глаза его сверкнули на миг и погасли в тени набухших век. Хозяин захлопнул дверь, унеся с собою свечи…

* * *

Свечи-то унес, однако темнее в комнате не стало. Полная луна светила в растворенное окно!

– Батюшки-светы! – изумленно воскликнула Лиза. – А буря-то закончилась!

– Конечно, – криво усмехнулась Августа. – Она уж больше не надобна: птички в клетке!

– Значит, ты поняла? – тихо ахнула Лиза.

– У тебя было такое лицо… – кивнула Августа. – Но как ты догадалась?

Лиза торопливым шепотом поведала о подслушанном разговоре, и Августа даже зубами скрипнула от злости:

– Проклятые разбойники и воры! Окно отворено. Подумаешь, второй этаж! Подберем юбки повыше и… При такой-то луне не заплутаемся. Отсидимся где-нибудь в зарослях, не то в развалинах, а по свету, глядишь, найдем на дороге какую-нибудь calessino[6].

Лиза с сомнением пожала плечами. Наверняка их стерегут… Она подошла к окну, высунулась, и тотчас внизу раздался тихий свист, а потом по двору, словно невзначай, прошелся какой-то широкоплечий человек, поглядывая наверх и поигрывая ружьем, которое держал на изготовку.

Лиза сочла за лучшее отступить. Путь в окно был отрезан.

Августа стояла у порога и оглядывалась. Эта «самая роскошная спальня» была небольшим зальцем с камином, над которым висело треснувшее зеркало, со столом, куда Лиза с облегчением воздвигла знаменитые кружки, да двумя табуретами. Посреди комнаты высилась просторная кровать, столь массивная, что нечего было и думать перетащить ее в более укромное место, хотя бы в угол.

– Ничего, так даже лучше, – бодро заявила Августа. – Я, помнится, читала какой-то испанский роман, в котором храброго гидальго зарезали на постоялом дворе сквозь потайное отверстие в стене. А тут нас никакая шпага, никакой нож не достигнет!

Лиза только зябко повела плечами.

Они еще послонялись по неуютной комнате, посидели на краешке обширного ложа… Августа зевала, сначала прикрываясь ладошкою, потом все шире и шире. Делать было нечего, оставалось только лечь в постель. Решив, что утро вечера мудренее, сговорились спать попеременно. Лизе, у которой сна не было ни в одном глазу, не составило труда убедить Августу, что будет караулить первая.

Веки у княгини смыкались словно бы сами собою. Кое-как расшнуровав сырое платье, она брезгливо стащила его с себя, спустила ворох нижних юбок, расшвыряла башмаки, чулки и в одной рубашке, простонав: «Ни за что не могу спать одетая, Господи, прости!» – рухнула в постель и тут же унеслась в мир снов.

Долго сидела Лиза на краю постели, опершись о колени, умостив подбородок на кулачок, и глядела в окно.

Луна уплыла за край рамы, ослепительно засияли звезды. Их было столь много, можно было подумать: со всего неба собрались они полюбопытствовать, что же теперь будут делать две русские девушки, попавшие в западню?

Странно: несмотря на явную опасность, мысли Лизы были далеко от зловещей таверны. Она смотрела в мерцающую высь и думала, что где-то там, под этими звездами, за тихими водами и туманными равнинами, ночь плывет над Россией… И где-то далеко, за морями, за горами, видят эти звезды Алексей. Если он жив.

Если он жив! И всем сердцем взмолилась: «Умилосердись, о Боже наш, и помилуй раба Твоего Алексея Измайлова, где бы ни был он сейчас!»

Пытаясь успокоиться, Лиза встала, тихонько, чтоб и половица не скрипнула, прокралась к окну и высунулась, желая немного охладить пылающее лицо.

Безлюдье царило кругом. Неужели логово негодяев наконец угомонилось? А коли так, не рискнуть ли улизнуть отсюда под покровом ночи?..

Прежде чем идти будить Августу, она решила получше разглядеть окрестности и высунулась дальше в окно; и тут чуткое, настороженное ухо уловило легчайший шорох наверху. Лиза невольно отпрянула, и тотчас перед ее лицом повисла веревочная петля, спущенная с крыши, – и тут же стремительно ускользнула вверх, словно поняв, что упустила добычу.

На подгибающихся ногах Лиза вернулась к кровати и почти в обмороке упала на нее.

Господи, какой-то миг – и она была бы мертва!.. Ее трясло так, что она вцепилась зубами в рукав. Дрожь не унималась, и немалое время понадобилось Лизе, чтобы понять: дрожит вовсе не она – мелко сотрясается кровать, словно кто-то осторожно раскачивает ее.

Лиза поднялась, изумленно уставилась на подрагивающую кровать и вдруг разглядела, что она медленно, но неостановимо опускается. Еще миг – и она, вместе со спящею Августою, вот-вот исчезнет из глаз!

Будить подругу было уже некогда. Лиза рванулась вперед, упав на постель плашмя, и так толкнула в бок Августу, что та кубарем свалилась на пол. Невероятным усилием Лиза откатилась в противоположную сторону, и в ту же секунду их кровать погрузилась в широкое, зияющее отверстие в полу.

Беспробудную сонливость Августы как рукой сняло. Вмиг сообразив, что произошло, она метнулась в угол, с натугой приподняла дубовый стол и поволокла его к двери. Лиза, смекнув, что она замыслила, вцепилась в стол с другой стороны. Зелье трактирщика колыхалось в кружках, выплескивалось; Лиза машинально сняла их и поставила в углу. Вдвоем они плотно приткнули стол к двери. Перевели дух… И только сейчас заметили: дверь-то отворяется наружу, так что при хорошем рывке ее не удержит та хлипкая задвижка, на которую она была заперта. Ну ладно хоть то, что теперь тишком двери не отворить и любой ворвавшийся в комнату прежде налетит на стол.

Августа, поддернув рубаху выше колен и завязав узлом, чтоб не путалась в ногах (одеваться было недосуг), подхватила громоздкий табурет, кивком приказав Лизе последовать ее примеру.

– Покарауль возле ямины, – велела шепотом. – Мало ли кто теперь на той кровати обратно поднимется, когда они увидят, что нас нету. А я погляжу, нет ли в стенах ще…

Она не договорила. С тихим, вкрадчивым скрипом раздвинулись дубовые доски, которыми были обшиты стены почти до потолка, и какой-то человек, выставив вперед шпагу, ворвался в комнату.

В руках Августы взлетел, точно перышко, табурет, и она метнула его прямо в голову разбойника. Тот завалился назад, но застрял в узкой щели, закупорив ее своим телом. Шпага его, звеня, покатилась по полу; и в этот миг Лиза почувствовала, что пол снова заходил ходуном. Это поднималась кровать!

Она махнула Августе, и та, подхватив окровавленный табурет, метнулась к ней. Девушки напряженно вглядывались в темный провал.

– Неужто смертоубийство задумали? – тихо проговорила Лиза. – Вот звери лютые…