Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех - Франко Нембрини

И даже такой явный атеист, как Уго Фосколо, рассуждая о различии человека и животного, в знаменитом стихотворении «Гробницы» (1806) пишет об этом: «С тех самых пор, как проповедью страстной / С высоких алтарей зверье людское / Призвали к состраданию жрецы»[28]. Люди превратились из животных в людей в тот день, когда они задумались о судьбе. «Жертвенники», или алтари, — это вопрос религии, «браки» — проблема привязанности, вопрос жизненного предназначения мужчины и женщины, «суды» — проблема справедливости, политики, общественного блага. Когда появились эти три составляющие — появился человек. Фосколо не говорит об этом открыто, поскольку является атеистом, но завуалированно подтверждает, что человек создан по образу и подобию Божию, из веры, надежды и любви.

Не случайно первые шесть песен «Божественной комедии» строятся вокруг этой темы: первая песня является прологом ко всему произведению, следующие три связаны с проблемой судьбы (они говорят о позиции, которую следует занимать человеку, чтобы до конца по-человечески пережить «приключение» жизни); в пятой песне — тема любви (история Паоло и Франчески) и, наконец, в шестой — вопрос политики. Уже из этого можно сделать вывод: «Божественная комедия» — о том, что спасение жизни возможно, Данте говорит, что жизнь может быть свершением, удовлетворением человеческой жажды счастья.

С этого и начинает Данте. Итак, представим себе молодого человека двадцати двух — двадцати трех лет, который утром идет по Флоренции, помня об этих трех вопросах. Первый: может ли предназначение жизни быть благим? Второй: есть девушка, которая мне безумно нравится (ему было 9 лет, когда он впервые увидел ее), я хочу быть с ней, поскольку чувствую, что она будет благом для меня. Третий: может ли моя жизнь быть полезной для моего города, моих друзей, для этого погибающего мира?

Представьте теперь, что для молодых людей, пробудившихся от сна, думать об этом было привычно. Когда с Данте произошло то, о чем я сейчас расскажу, он сразу же написал друзьям, поскольку они ясно понимали, что если природа жизни — это непрекращающееся желание, то разделить эту радость — суть всякой истинной дружбы, как говорит Данте в одном из самых известных своих сонетов: «О если б, Гвидо, Лапо, ты и я, / Подвластны скрытому очарованью, / Уплыли в море так, чтоб по желанью / Наперекор ветрам неслась ладья, / Чтобы фортуна, ревность затая, / Не помешала светлому свиданью»[29]. Свершение жизни, свершение дружбы — это возрастание желания: не может быть другого определения дружбы. Кто твой настоящий друг? Тот, кто поддерживает в тебе искру желания и позволяет ему произрастать, от вашего общения желание быть вместе лишь усиливается.

Вся история, вся Вселенная и весь рай есть не что иное, как непрерывное движение. И не случайно, описывая природу рая в начале и конце заключительной части «Божественной комедии», Данте использует соответствующие глаголы: «Рай» открывается словами «Слава Тому, Кто всем движет» и заканчивается: «Любовь, что движет солнце и звезды». Выбор слов у Данте всегда неслучаен: здесь это — глагол «движет». «Движение» открывает и закрывает «Рай», то есть определяет его. Почему вещи находятся в движении? Благодаря желанию, стремлению к благу и счастью, а величайшим выражением этого желания может быть только его исполнение.

Жизнь — это неустанное движение к наивысшему благу. Непреходящее желание, которое пробуждает и возвеличивает жизнь, делает ее достойной проживания.

В один прекрасный день молодой человек спешит по улицам Флоренции, обуреваемый этими тремя желаниями, и встречает ее. Девушке восемнадцать лет, он уже давно наблюдает за ней, но наступает день, когда она подходит, и случается непредвиденное: она обращается к нему. Иными словами, дарует ему спасительное приветствие (согласно поэзии того времени, приветствие женщины означало «пожелание здравия» тому, кого она приветствует). Его радости нет предела, ведь она сказала «да», девушка, с которой он из-за своей скромности и стыдливости не решался заговорить, более того, увидев ее, прижался к стене и опустил глаза, чтобы не встретиться с ней взглядом, а только наблюдать украдкой. А она улыбнулась ему и на самом деле даже не поздоровалась — но простой улыбки было достаточно, она приняла вызов отношений. Это меняет его жизнь, он дни напролет проводит в одиночестве: «я уединился, чтобы постараться понять, как со мной могло произойти такое невероятное событие». И он принимается писать стихи и посылать их своим друзьям.

Кавальканти отвечает ему громким сонетом, поскольку понимает: то, что произошло с Данте, отличается от того, что происходит с другими людьми, это нечто большее. Он пишет ему: «Вы видели пределы упованья»[30]. Он словно говорит: «Данте, мне кажется, что тебе посчастливилось увидеть Истину с большой буквы, береги ее и поведай нам о ней». Впоследствии два друга расстанутся, но тогда Кавальканти понял, что Данте озарило самое потрясающее предчувствие, какое только возможно в жизни человека.

Зададимся вопросом: что же невероятное, фантастическое может случиться с человеком, созданным из плоти и костей, с одним из нас, что это за самая фантастическая вещь?

Если бы мы по-настоящему осознавали желание, которое наполняет нас, желание истины, блага, красоты; если бы мы понимали, что эти благо, истина и красота могут совпадать только с бесконечностью, с тем, что мы называем Богом (для удобства воспользуемся именно этим словом); если бы при этом наше чувство к конкретной женщине, к конкретной девушке оставалось бы столь же верным, сильным и истинным, то что же самое невероятное могло бы произойти в жизни человека, что могло бы кардинально изменить ее? Внезапное открытие или предчувствие того, что эта женщина является воплощением (мы используем это слово, потому что иначе и не скажешь) Тайны.

Иными словами, это открытие означает, что любовь к женщине равносильна любви к Тайне, что говорить с Богом, быть с Ним, ощущать Его спутником жизни может быть проявлением любви к ней.

Эта девушка могла стать Беатриче в этимологическом смысле, то есть той, которая несет истину, блаженство, столь долгожданное благо, казавшееся недостижимым в исторической перспективе.

Есть только одно слово, способное назвать вышеописанное, — «чудо». Эта женщина, эта встреча — чудо жизни, потому что здесь пребывает Тайна Бога. И, ценя ее, обнимая ее, прощая ее, скорее принимая прощение от нее, я уверенно иду к своей судьбе. «Узрев небесное, благоговеет, / Как перед чудом, этот мир земной»[31]. Да, это чудо. Чудо столь могущественное, что меняет жизнь человека, обновляет ее, творит Новую жизнь: другую, более достойную, истинную, открывающую способность любить, принимать другого, то есть прощать его. Я говорю о Данте и Беатриче, но, говоря о них, подразумеваю христианский брак, поскольку христианский брак — это ощущение, что в объятии другого, в объятии другой — объятие Бога.