К чему снится Император? Часть 2 - Вадим Шведов

всё закончится мягкой конфискацией убыточных поместий в течение десяти лет, но данный вариант не сработал. Затем пришлось перейти к проекту по выкупу помещичьих земель через обмен их на казённые предприятия. Одновременно пришлось менять планы и по промышленности…

— Это просто не поддаётся уразумению, Ваше Величество. Общепринято действовать по единому плану, дабы избежать хаоса.

— Для нашей ситуации данный подход вижу сильным упрощением управления. Вам, Милютин тоже необходимо менять стиль руководства. Нельзя работать прямолинейно, — это не всегда эффективно. Хаос, как вы выразились, — это отец порядка. Будьте гибче.

— Ваше Величество, решение о связи образования и армии оригинально, но что будем тогда делать по военным учебным заведениям.

— Да, вижу в докладе предложение о необходимости уничтожения специализированных армейских учреждений. Почему предлагаете обучать офицеров в гражданских заведениях?

— Государь, я неоднократно бывал в новых военных образовательных учреждениях. Скажу одно, — я шокирован происходящим в их стенах.

— Поясните пожалуйста.

— Образовательная и воспитательная программа растит в будущих офицерах людей не прогрессивных и свободных, а страшных фанатиков. Подобного однозначно нет даже у турецких янычар. Это ведь даже не простые солдаты, — подобное возможно было бы тогда как-то объяснить. Тут офицеры! Они воспитываются в строжайшей дисциплине и какой-то безжалостности. Их образование замечательное, но не содержит никакой либеральной идеи. Жестокость, беспощадность, преданность императору и стране — вот единственные качества, взращиваемые в этих заведениях. Я не спорю, что патриотом надо быть. Но тут речь идёт не о любви к Отечеству и Царю, а сплошное жестокосердие. Мы готовим ужасных людей, способных на страшные поступки. Пускай они получают отличное военное образование, — не спорю с этим. Но подобное воспитание может привести к страшным последствиям. Эти люди не смогут нормально жить в обычном обществе. У них ломается психика, — по сути, они будущие безжалостные убийцы.

— Вы сгущаете краски Милютин. Методика обучения в этих заведениях была разработана мною. Некоторые вещи я и сам прошёл.

— Хорошо, Ваше Величество, а что вы скажете на то, что каждый из них должен убить в специальном кабинете голодную огромную крысу и сделать это, будучи совершенно голым. И тут я ещё не говорю про их обливание ледяной водой из шлангов, приучение к пыткам и всё остальное. Это выходит за рамки человечности.

— То что вы сказали, по большей части относится к диверсионно-штурмовым и специальным факультетам. В артиллерийских, например, нет обучения пыткам и закаливанию тела. Там только испытание «крысой». Не обобщайте. Да и последнее видится крайне полезным. Так, каждый офицер приучается преодолению страха. Поверьте, когда крыса голодная наедине с курсантом — это уже не охота человека, а борьба насмерть.

— И обязательно драться голым?

— Послушайте, Милютин. Крыса ведь тоже голая. Что вы на самом деле тут цепляетесь? Если курсант будет в одежде, то у него может возникнуть ложное чувство защищённости, а это неприемлемо, когда формируешь бесстрашие.

— Ладно. А как же их жизнь в обычном обществе после всех этих изуверств?

— Вы я смотрю, не поняли моей логики. Мне и не нужно, чтобы они возвращались в гражданское общество. Пусть чувствуют себя там некомфортно. Вступив на путь войны, офицеры должны навсегда распрощаться с обычной жизнью.

— Так что будем делать? Всего сейчас 17 подобных заведений. Может сократить хотя бы до 10.

— Ни в коем случае Милютин. Их число нужно увеличить минимум до 20.

Министр глубоко вздохнул. Он уже столкнулся во время Крымской войны с этой жестокой чертой характера государя. Тот приказал отравить холерой водоёмы противника, чем вызвал гибель не только военных, но и даже многочисленных гражданских жителей Англии и Франции. Будучи либералом по духу, он не понимал подобной чрезмерной жестокости. Война должна вестись на прогрессивных началах, не нарушая принципы человечности, которыми явно пренебрегал император. Тем не менее свой либеральный дух Милютин подчинял государственной необходимости. Он прежде всего солдат и его долг исполнять приказ.

— Ступайте министр. Положения реформы прошу скорректировать в ближайшие сроки. Напоминаю также, что в течение месяца необходимо предоставить предложения по перевооружению армии. Деньги на это дело у государства, наконец, появились…

Глава 27

Ситуация с реформами была непростой. Те же, к слову, начавшиеся военные преобразования встречали сопротивление действующих армейских членов даже по мелочным вопросам. В частности, офицеры Преображенского полка вдруг отказались носить новую, только что разработанную под прямым руководством Александра форму, так сильно похожую внешне на современную российскую ВКПО.

— Это чёрт знает что такое, а не военный мундир. Новая зелёная форма похожа на крестьянскую одежду. Не спорю, данная форма удобнее, да и прочнее явно, но умаление чести при её ношении будет бесспорным, — заявил капитан Шульгин.

— Согласен с вами полностью, Пётр Андреевич. Ни у кого в мире подобной формы нет. Где корсеты, кивера, шаровары, эполеты, перья, в конце концов? Позор какой! То, что нам говорят относительно большей незаметности данной формы на местности, я вообще не считаю достоинством. Русский офицер не является трусом и не должен прятаться в траве словно заяц, — поддержал майор Коврыгин.

— Послушайте господа, я так понимаю, вы говорите не только о полевой форме, но и парадной, потому что и она выглядит по меньшей мере странно. Она чуть более приглаженная что ли, а так, по сути, тот же самый ужас. В приличном обществе появляться в таком виде совершенно невозможно. Ей-богу, все офицеры чувствуют себя в ней словно клоуны. Этот Милютин не понимает, что творит. Необходимо требовать всем полком его отставки, — вторил им штабс-капитан Суходольников.

— Не получится господа. Достоверно известно, что решение по форме принял лично государь, — нервно высказался Шульгин.

Наступило молчание…

— Но господа, а что солдаты думают по форме этой? — уточнил вдруг Суходольников.

— Они то, как раз и рады, скоты. Обновка крепкая, — не разобрался, правда, до сих пор как и из чего сшита. По камням ползёшь, — не рвётся прямо. Ещё и сапоги всем обормотам обновили, — голенища убрали, — глядеть страшно, а они и довольны. Название обуви странное какое-то — берцы. И рюкзакам этим радуются, как дети словно, — добавил Коврыгин.

— А что с рюкзаками?

— Да легче они просто. Рюкзак в отличие ранца имеет прямые лямки, которые не врезаются в шею. Кроме того, он более удобен оказывается в длительных походах. Но всё одно, — выглядит рюкзак вместе с формой мужиковато,