Спустя годы - Элис Детли

— На что ты так рассердилась? — поинтересовался он.

— А ты не знаешь?

— Знал бы — не спрашивал.

— Почему ты не сказал мне, что ты — лорд?

— А-а, вот в чем дело, — небрежно протянул он.

— Да, именно в этом! Насколько я понимаю, и особняк тоже твой?

Он пожал плечами.

— Виноват. — Склонив голову, Энтони изобразил раскаяние. — Хотя юридически, пока отец жив, владельцем я не являюсь, как, впрочем, и лордом.

— Пошел ты к черту вместе со своими юридическими тонкостями! — выпалила Лина. — Почему ты мне ничего не сказал?

Шагнув в комнату, он плотно затворил за собой дверь и, взяв Лину за плечи, тихо произнес:

— Потому что не хотел, чтобы ты узнала об этом раньше времени.

— Но почему?!

— Потому что титул может отпугнуть. А я не хотел, чтобы так получилось.

Лина отступила на шаг, сверкая потемневшими от гнева зелеными глазами.

— Знаешь, что я тебе скажу? Да у тебя просто мания…

— А еще потому, — холодно перебил ее Энтони, — что иной раз титул и все, с ним связанное, мешает тому, что на самом деле имеет значение. Понимаешь?

Рассерженная и окончательно сбитая с толку, Лина покачала головой.

— Нет, не понимаю.

— Все ты понимаешь, — прошептал он, наклоняясь к ее губам. — Еще как понимаешь.

С тех пор Лина проводила с Энтони каждую свободную минуту, и впервые в жизни ей стоило неимоверных усилий сосредоточиться на учебе. Он определил ее в свою группу, и она с превеликим трудом заставляла себя слушать его лекции — хотя лекции были отменные, что Лину ничуть не удивляло, — а не блуждать мечтательным взором по прекрасному лицу Энтони, по его стройному сильному телу…

Энтони пользовался непререкаемым авторитетом, и все студентки поголовно были в него влюблены, но он замечал только Лину. Каждый день после окончания занятий увозил ее на своей красной спортивной машине на природу, и они часами гуляли, возвращаясь в Элдридж-хаус лишь к ужину.

— А это ничего, что ты надолго оставляешь их одних? — спросила как-то раз Лина, пытаясь расчесать спутавшиеся на ветру волосы.

— Расслабься! — с улыбкой посоветовал Энтони. — У них есть чем заняться. И я им не нянька. Лучше поцелуй меня еще разок, пока мы тут с тобой одни.

Лина не сомневалась в том, что любит Энтони. И не только потому, что с самого первого дня испытывала к нему непреодолимое влечение. Он оценил ее интеллект, научил уважать себя, но самое главное — в его присутствии она чувствовала себя женщиной.

Мысли об Энтони не давали Лине спать по ночам: снова и снова она представляла, как он сжимает ее в объятиях и его дивные серые глаза вспыхивают страстью. Если откровенно, Лина хотела интимной близости, но Энтони вел себя сдержанно, как истинный джентльмен, что явно стоило ему немалых усилий — даже при своей неопытности Лина прекрасно понимала, как сильно он ее желает.

И вот наступил последний день занятий в летней школе.

После ужина кто-то предложил поиграть в шарады. Все собрались в гостиной, которую в особняке называли «красной библиотекой», но через пару минут Энтони, взяв Лину за руку, потихоньку вывел ее в холл. Она не знала, заметили ли остальные их отсутствие, впрочем, ей было безразлично — все равно на следующий день уезжать… Лина молча поднималась вслед за ним по лестнице, а сердце едва не выпрыгивало из груди. Приведя ее прямо к ней в комнату, Энтони тихо затворил дверь и с минуту молча смотрел на Лину.

— Я буду по тебе скучать, — с грустью сказал он. — Очень-очень.

Лине хотелось утонуть в сером омуте его глаз.

— Правда? — прошептала она.

— Правда.

Он обнял ее. В комнате царил полумрак, и Лина не видела выражения лица Энтони, лишь лунный свет подчеркивал высокие скулы и красиво очерченный рот. Наклонившись к ней совсем близко, он с жаром шепнул:

— Знаешь, я хочу увидеть тебя снова. Ведь ты знаешь?

Потрясенная его искренней пылкостью, созвучной огоньку, горевшему в глубине ее души, Лина молча кивнула, обвила его шею руками, прильнула к Энтони всем телом и ответила на поцелуй с такой нежностью, что Энтони понял все без слов.

Застонав от обуревающей его страсти, он погрузил руки в густой шелк волос Лины, а потом обнял за талию и прижал к себе еще крепче — их тела словно срослись в одно целое… Вот бы так было всегда! — пронеслось в затуманенной страстью голове Лины. Всегда-всегда!

Он начал ласкать ее грудь — Лина коротко вздохнула и закрыла глаза. От прикосновения его рук груди под тонким ситцем набухли, и Лину подхватила и понесла горячая волна желания.

Не отрываясь от ее губ, Энтони расстегнул молнию, и простенькое белое платье упало к ногам. Лина осталась в одних трусиках: у нее были такие упругие и маленькие груди, что она не носила бюстгальтер. Чуть отстранившись, Энтони как завороженный смотрел на нее. В серебристом свете луны юное гибкое тело казалось волшебно красивым, пышные волосы струились по хрупким плечам и маленькой высокой груди… Увидев, с каким восхищением глаза Энтони блуждают по ее телу, Лина, сама изнемогавшая от желания, ощутила от осознания скрытой власти своего тела неведомый ей ранее первобытный женский восторг.

— Ты такая красивая… — прерывающимся от страсти жарким шепотом выдохнул Энтони и, торопливо расстегнув пуговицы рубашки, сбросил ее на пол.

— Ты тоже! — шепнула Лина, а он негромко засмеялся и расстегнул ремень брюк.

Увидев его возбужденную плоть, Лина в первый момент смутилась. У нее даже закружилась голова от осознания своей власти над Энтони. Но скоро от смущения не осталось и следа: Энтони снял с нее трусики, уложил, нагую, на кровать, а сам устроился рядом и принялся покрывать поцелуями все ее тело.

Каждый его поцелуй, каждое прикосновение умножали наслаждение. Казалось, еще чуть-чуть — и она умрет от сладкой муки. Рука Энтони легла на живот Лины и стала нежно поглаживать, дразня и распаляя желание. От нетерпения ее тело изогнулось, и Энтони снова засмеялся, а рука его не спеша спустилась ниже, легла на шелковистый бугорок… Из горла Лины вырвался сладостный стон.

— Ты хочешь меня? — севшим от возбуждения голосом спросил Энтони.

— Хочу!

— Правда хочешь?

— Да! — Видит Бог, Лина никогда еще ничего так остро не желала.

Энтони осторожно лег сверху. Подрагивая от возбуждения, Лина прижалась губами к его плечу, раздвинула ноги, готовая слиться с ним воедино… Внезапно горячую пелену желания пронзил животный страх — словно в насмешку из глубин памяти с пугающей ясностью выплыла фраза: «А девочка-то залетела».

Залетела…

Лина отчетливо вспомнила Нэнси Хилл, жившую по соседству. Она родила в четырнадцать лет. Ее сверстницы ходили в школу, а Нэнси, до времени повзрослевшая, катала коляску с ребенком.