Пусть решает сердце - Мэгги Кокс

Уж лучше бы Соррел кричала, чем была холодна и безразлична, как статуя. Ее простое, но очень элегантное черное платье оттеняло бледность ее кожи. В лунном свете ее густые волнистые волосы переливались завораживающим блеском. Она была похожа на заколдованную принцессу из сказки, закованную в лед. И только поцелуй принца растопит ее сердце.

— Нет, спасибо. Пожалуй, я пойду спать.

— Одна?

— Я не могу... то есть я еще не готова делить с тобой спальню. Пойми, прошу тебя.

В ее голосе было столько боли, что на мгновение Рис позабыл о своей злости.

— Иди спать, Соррел. Спокойной ночи.

Рис вернулся к бару, налил себе виски и залпом осушил бокал.

— Это Анджелина Кортез говорила с тобой в ресторане? — не удержалась Соррел.

— Ты видела нас? Почему ты не подошла?

Рис так искренне удивился, что Соррел виновато потупилась.

— Вам, кажется, было и без меня хорошо, — пробормотала она тихо. — Значит, скоро она снова поедет на гастроли.

— Возможно. Почему ты спрашиваешь?

— Просто хочу знать. Ты же тогда снова уедешь надолго... я ведь не одна теперь.

— Знаю. И приму это к сведению.

Рис не хотел сейчас вдаваться в детали. Он знал, что сейчас Соррел все объяснения воспримет неправильно.

— Она вдова, верно? Наверное, ей нравится, когда ты оказываешь ей много внимания во время гастролей.

— Ради бога, Соррел! Я организую ее концерты, вот и все! Если бы ты вела себя как подобает жене и сопровождала меня в поездках, ты бы все увидела своими глазами!

Его слова словно ножом пронзили сердце девушки. На глаза навернулись слезы. Не сказав больше ни слова, она вышла из комнаты.

В эту ночь Соррел мучили кошмары. В них Рис и Анджелина Кортез смеялись над ней. Они держались за руки; накрашенные ярко-красным лаком, ногти оперной дивы ярким пятном выделялись на общем фоне. Их смех становился невыносим. Соррел плакала, но им было все равно.

— Ты не знаешь, что значит быть хорошей женой! — обвинил девушку Рис.

— Знаю... я знаю... — снова и снова кричала Соррел. — Дай мне еще один шанс, Рис! Обещаю, я постараюсь стать такой, как ты хочешь!

И тут Соррел проснулась. Она почувствовала пронзительную боль внизу живота. Девушка попыталась сесть, но новая волна боли охватила ее тело, и она снова откинулась на подушки.

Соррел с трудом дышала. Ей было невыносимо жарко и хотелось пить. Ночная рубашка прилипла к телу. Девушка откинула одеяло и замерла в ужасе, увидев на белых простынях красные пятна крови. Задрожав, Соррел схватилась за живот, все повторяя «о боже, боже».

Я теряю ребенка, пронеслось у нее в голове.

Соррел знала, что если Рис крепко спал в своей комнате, то он, скорее всего, не слышал ее криков. Девушке ничего не оставалось, кроме как заставить себя встать с постели и попытаться добраться до двери. Она зажала ночную рубашку между ног, чтобы хоть немного унять казавшийся непрекращающимся поток крови, и, открыв дверь, изо всех сил закричала:

— Рис!.. О господи... Рис... помоги мне, прошу тебя!..

Его тоже мучили кошмары в ту ночь. Его сны были темными и безрадостными. Он проснулся в холодном поту. А потом услышал крик Соррел. Рис сел в кровати, протирая глаза. Крик в его сне был таким реальным и таким надрывным, что мужчина невольно поежился. И снова услышал тот же самый крик. Кажется, это вовсе не сон, пронеслось у него в голове.

Рис вскочил с постели и пулей выскочил в коридор. То, что он увидел, было в тысячу раз хуже самого страшного кошмара. Кровь. Кровь была повсюду. Рис в растерянности стоял и смотрел на белую ночную рубашку Соррел, залитую кровью. Что-то с ребенком! — эта мысль пронзила его мозг, словно молния. Нет! Только не это!

— Что случилось, дорогая? Что ты сделала? Расскажи мне, Соррел. Позволь мне помочь, — бормотал Рис как в бреду.

Он еще раз оглядел лужу крови, образовавшуюся вокруг жены, и все его страхи вдруг стали реальностью. Соррел потеряла ребенка...

В горле неприятно запершило. Эмоции переполняли Риса, но он знал, что, если не возьмет себя в руки и не отвезет Соррел в больницу, она истечет кровью. И тогда он потеряет обоих. А этого он никак не мог допустить.

Рис отнес девушку в спальню и положил на кровать. Она лежала там такая беспомощная и хрупкая, что у Риса невольно сжималось сердце. Он грел ее руки в своих ладонях, всем сердцем желая, чтобы ей стало хоть немного легче. Рис заглянул в ее испуганные голубые глаза:

— Милая, я отвезу тебя в больницу. Все будет хорошо, мой ангел... обещаю. Позволь я укрою тебя пледом, чтобы ты согрелась, и мы поедем.

Рис накинул плед на плечи жены и снова взял ее на руки.

— Я умру, Рис? — спросила Соррел дрожащим голосом. — Повсюду столько крови!

Не было смысла спрашивать его о ребенке. Все стало ясно, как только она проснулась от пронзительной боли в луже собственной крови.

Соррел почувствовала, как Рис крепче прижал ее к себе.

— Конечно, ты не умрешь, глупышка, — заверил он ее. — Не смей даже думать об этом! Доктор осмотрит тебя, и все будет хорошо... слышишь меня?

Соррел закрыла глаза. От боли она позабыла, что хотела сказать. Но одна мысль настойчиво звучала у нее в голове. Рис не прав, потому что после сегодняшней ночи ничего уже не будет хорошо. Никогда.

* * *

Соррел уставилась в больничный потолок. Потолки во всех клиниках ничем не отличались друг от друга. Она вспомнила кабинет своего дантиста, где на потолке висел плакат с изображением Карибских островов. Соррел всегда смотрела на этот плакат и мечтала оказаться на этом острове. В мечтах время летело незаметно.

Сейчас Соррел больше всего хотелось забыть о том, почему она здесь, и снова окунуться в мечты, где она была бы юной девушкой, в которую когда-то влюбился Рис. Но она не могла этого сделать.

Соррел хотелось плакать, но слезы не шли. До боли кусая губы, она закрыла глаза. Темнота для нее была в этот момент предпочтительнее света....

Стоя в мужском туалете больницы, Рис смотрел в зеркало и не узнавал себя. За последние несколько часов он, казалось, постарел лет на десять. Рис чувствовал себя совершенно разбитым. Не только потому, что Соррел потеряла малыша, но и оттого, что он может лишиться и ее.

Когда он привез жену в больницу, она потеряла очень много крови. Это все моя вина, корил себя мужчина. Если бы я не потащил ее в этот дурацкий ресторан, ничего этого не случилось бы... я угрожал ей, что отниму у нее ребенка... я насильно привез ее домой... я был таким эгоистом. Если б я только попытался быть более понимающим...