Вилла «Белый конь» - Агата Кристи

Ход был верный и возымел нужное действие.

– Ах! – воскликнула миссис Коппинз. – Жалко, мой муж вас неслышит. Он вечно твердил одно: мол, ты думаешь, что все знаешь, а на самом делени о чем понятия не имеешь. А я девять раз из десяти была права. Важничал,много о себе понимал, покойник-то.

– Вот потому я и хотел узнать, что вы думаете о миссисДэвис. Как по-вашему, она была несчастлива?

– Как вам сказать? Да вроде бы нет. Деловая. Это видно было.Все у нее всегда как надо. Словно заранее обдумывала. Я так понимаю, работалаона, где выясняют, как разные товары идут, чего больше покупают, спрашивают.Эти агенты ходят и узнают у людей, какой сорт мыла они покупают или какую муку,как свои деньги распределяют на неделю, на что больше всего уходит. Я-топросто-напросто считаю, суют нос не в свое дело, и в чем от этого толкправительству или кому еще – ума не приложу. Про это всем и так давно известно,да вот почему-то нынче прямо помешались – подавай им снова и снова такиесведения. А миссис Дэвис, по правде говоря, для этой работы очень подходила.Славная, куда не надо не лезет, просто, по-деловому расспросит – и все.

– Вы не знаете название фирмы или конторы, где она работала?

– Да нет, не знаю, такая жалость.

– Она когда-нибудь говорила, у нее есть родственники?

– Нет. Я так поняла, она вдова, муж давно умер. Он вродедолго болел, только она не особо любила об этом распространяться.

– Она не рассказывала вам, откуда была родом?

– По-моему, не из Лондона. Откуда-то с севера.

– Вы не замечали в ней чего-нибудь странного, непонятного?

Лежен сомневался, правильно ли он сделал, спросив об этом.Если у нее заработает воображение... Но миссис Коппинз не воспользовалась стольудобным случаем.

– Да нет, не замечала. И уж никогда от нее не слышала ничеготакого. Только вот чемодан у нее был не как у всех. Дорогой, но не новый. Ибуквы на нем были ее – «Дж. Д.», Джесси Дэвис, только они были написаны поверхдругих. Сперва-то они были «Дж. X.», по-моему, или, может, «А». Но мне тогда ив голову ничего не приходило. Хороший подержанный чемодан можно купить совсемдешево, и буквы приходится менять. У нее вещей-то и было – один чемодан.

Лежен это знал. У покойной было очень мало вещей. Не нашлосьсреди них ни писем, ни фотографий. Не было у нее, по-видимому, ни страховогополиса, ни счета в банке, ни чековой книжки. Носильные вещи хорошего качества,скромного покроя, почти новые.

– Она казалась всем довольной? – спросил он.

– Да вроде так.

Инспектор услышал нотку сомнения в голосе миссис Коппинз иповторил настойчиво:

– Вроде?

– Я об этом как-то не думала. Зарабатывала она неплохо,работа чистая, живи да радуйся. Была не из болтливых. Но когда заболела...

– А что случилось, когда заболела? – переспросил Лежен.

– Сперва она расстроилась. Когда от гриппа слегла. «Всю моюработу спутает», – говорит. Пришлось ей лечь в постель, вскипятила себе чаю,аспирин приняла. Я говорю: «Доктора хорошо бы позвать», а она говорит:«Незачем. При гриппе надо отлежаться в тепле, и все». И мне велела не заходить,а то заражусь. Поболела она, конечно, ведь грипп, а когда температура спала, тостала она расстроенная какая-то, тоже при гриппе часто случается. Я ей, бывало,что-нибудь сготовлю, когда она стала поправляться, она сидит у огня и говорит:«Плохо, если столько времени свободного. Мысли одолевают, не люблю я особенно ожизни задумываться. Тоска берет».

Лежен был по-прежнему весь внимание, и миссис Коппинзразошлась пуще прежнего.

– Ну, дала я ей, значит, журналов. Но только ей не читалось.И раз, как сейчас помню, она говорит: «Лучше о многом не догадываться, если всене так, как надо, правда?» А я ей: «Да, милочка». А она: «Не знаю. Уверенностиу меня никогда не было». А я говорю: «Ну ничего, ничего». А она: «Я бесчестногоне делала. Мне себя упрекнуть не в чем». Я отвечаю: «Конечно, мол, милочка», асама подумала: может, у нее на работе какие делишки обделывают с денежнымисчетами и она знает, но, коли это ее не касается, не вмешивается.

– Возможно, – согласился Лежен.

– Одним словом, поправилась она, почти совсем поправилась,вышла снова на работу. Я ей сказала: «Рано. Посидите дома еще денек-другой», –говорю. И зря она меня не послушалась. Приходит домой на второй день, гляжу – аона вся в жару пылает. Еле по лестнице поднялась. «Надо, – говорю, – докторапозвать», да только она не захотела. И ей все хуже и хуже, глаза не видят, лицогорит, дышать не может. А вечером на следующий день тихонько так шепчет:«Священника. Позовите священника. Быстрее – будет поздно». Ей нужно было ненашего, а католического священника. Я-то не догадывалась, что она католичка, нираспятия у нее, ничего такого. Я вижу, на улице мальчонка, Майк, бегает,послала его за отцом Горманом. И уж решила: ничего ей говорить не стану, а вбольницу позвоню.

– Вы сами привели к ней священника, когда он пришел?

– Да. И оставила их одних.

– Они о чем-то говорили?

– О чем, не знаю, только когда я дверь закрывала, слышу, ониговорят про какое-то злодейство. Да, и что-то про коня – может, это она про скачки,там ведь всегда жульничают.

– Злодейство, – повторил Лежен. Его поразило это слово.

– Они должны покаяться в грехах перед смертью, так ведь укатоликов заведено? Вот она, верно, и каялась.

Лежен не сомневался – это была предсмертная исповедь, но вего воображение запало слово «злодейство». Должно быть, страшное злодейство,если священника, который узнал о нем, выследили и убили...

Трое остальных жильцов миссис Коппинз ничего сообщить немогли. Два из них, банковский клерк и пожилой продавец из обувного магазина,жили здесь уже несколько лет. Третья была девушка лет двадцати двух, снималаэту комнату недавно, работала в супермаркете неподалеку. Все они едва зналимиссис Дэвис в лицо.

Женщина, которая видела отца Гормана на улице в тот вечер,тоже ничего важного не сообщила. Знала отца Гормана, была его прихожанкой.Видела, как он свернул на Бенталл-стрит и зашел в кафе примерно без десятивосемь. Вот и все, что она могла сказать.

Мистер Осборн, невысокого роста пожилой человек, в очках,лысый, с простодушным широким лицом, владелец аптеки на углу Бартон-стрит,располагал более интересными сведениями.

– Добрый вечер, старший инспектор. Заходите!