Сокровище Кастеров - Дэниел Хорн

– Я пытаюсь немного облегчить наше состояние, дорогая, или ты считаешь, что я только пилить умею?

Оливия проигнорировала мужа и взглянула на Монику:

– Дочка, иди наверх, и да, милый сундучок, дорогая. Эдди дома?

– Наверху, – ответила девушка.

– Хорошо, иди.

Моника простучала кроссовками по лестнице и прошла в комнату Эдди, где ее младший брат лежал с головой под одеялом, таким образом прячась от очередной семейной ссоры. Здесь не нужно быть психологом, чтобы понять, что Эдди уже нанесли травму и она останется с ним на всю жизнь.

Моника присела около книжного шкафчика, забитого комиксами, поставила сундук на пол, и по ее рукам разлилось приятное чувство облегчения. Девушка встала и, встряхивая руками, подошла к кровати Эдди.

– Ты как там, шкет? – спросила Моника, продолжая слегка потряхивать кистями.

Из-под одеяла показалось расстроенное детское лицо.

– Нормально… Мон, они долго будут ругаться?

Сестра заметила, что ответ был без язвительной атаки «сама ты шкет». Это явный показатель того, как сильно все эти скандалы душили детскую радость и медленно убивали в ее брате ребенка, жестоко сталкивая с реальностью. Монике и самой бы хотелось знать, как помочь семье избавиться от долгов и ожить. Все, что придавало ей сил, – младший дурашливый брат и поддержка мамы, которая всеми силами копила деньги на обучение своей дочери и всячески скрывала этот факт от мужа. Моника знала о сокрытии денег и была рада, что отец не знает об их планах.

– Недолго, у тебя же теперь есть это. – Моника посмотрела на сундук. – Может, мы в него запихнем все наши проблемы и утопим его к чертям собачьим на дне морском?

– Лучше океанском, – с энтузиазмом подхватил Эдди.

– Ну, если хочешь, мы его и в космос запустим. Или если это будет дорого, надо будет спросить у папы?

Эдвард рассмеялся, тревога понемногу стала рассеиваться, вернув десятилетнему мальчишке приятные и милые детские черты.

– Ты права, папа не одобрит строительство нового «Аполлона». Да и топливо стоит дорого, по телевизору как-то сказали. – Эдди захихикал, и Моника, закрыв рот ладонью, прыснула в ответ.

– Знаешь…

Монику остановил стук в стену около открытой двери в комнату Эдварда Кастера.

– Могу я вас прервать? – спокойно спросил Джеймс.

Моника посмотрела на отца и разглядела на его лице притворную улыбку, не обещающую ничего хорошего.

В последние годы Джеймс приобрел привычку во всем винить окружающих, а его семья выступала главными объектами такого поведения. Когда его внутренний бухгалтер чует опасность, он готов испортить любое мало-мальски хорошее настроение и доброе расположение духа.

– Конечно, – ответила Моника, слегка кивая.

– Мон, можно тебя на пару слов?

– Хорошо. – Несмотря на то что девушка не любила, когда ее называют Мон, отцу она никогда не перечила – себе дороже.

Моника вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Сейчас она не опасалась отца, в ней давно жил инстинкт, приобретенный в процессе ухудшения положения в родном доме. Она подсознательно готовилась к нападкам, но сдерживала себя от ответной атаки.

– Да, что случилось? – спросила Моника, уже зная, о чем пойдет речь.

– Прости меня, Мон. Ни в коем случае не держи на меня обиду. Сейчас… – Джеймс быстро вдохнул и протяжно выдохнул, – нам с мамой трудно, очень трудно, и…

– Я знаю, как и всегда, – перебила Моника, дабы остановить притворное и заученное извинение. – И я стараюсь вам угодить по всем фронтам, но ты, наверное, думаешь, что я и Эдди хотим подпортить тебе планы, но нет. Мы стараемся, очень стараемся, но ты как-то это пропускаешь.

Джеймс протянул руки и заключил свою дочь в объятия. Прижал ее к себе со всей наигранной отцовской любовью. Этих моментов Монике серьезно не хватало, она мечтала получать настоящие знаки внимания почаще. Но теперь все это делается для того, чтобы отец мог отчитаться Оливии, что принес извинение за свое грубое поведение. Джеймс выпустил дочь из объятий и поцеловал в щеку.

– Мама внизу готовит ужин, не хочешь ей помочь? – поинтересовался Джеймс.

– Конечно хочу, я же кухарка от Господа нашего, или ты забыл?

Рот Джеймса растянулся в улыбке.

– Помню, но не богохульствуй. Ты, кстати, не чувствуешь? – Джеймс закрыл глаза и втянул носом воздух. – Вкуснотища!

Моника глубоко вдохнула и тоже уловила один из своих любимых ароматов, которые в доме Кастеров стали редким приятным явлением.

– Выпечка? Булочки? Пицца? Булочки с корицей? – перечисляла Моника в предвкушении ответа.

– Я думаю, тебе надо спуститься и самой проверить. А корица и вправду там была, если я, конечно, не ошибаюсь. – Джеймс изобразил задумчивость и искоса взглянул на свою черноволосую дочь.

– Эх… я пошла. – Моника сделала первый шаг, но остановилась. – А, чуть не забыла, у меня просьба.

– Какая?

– Хоть разок похвали Эдди. Он сильно расстроен и боится, что зря купил сундук, хотя я и не совсем понимаю, зачем он ему в действительности нужен. Но пусть эта дешевка за десять центов не сверлит ему мозг. – Моника развернулась на месте и, не дождавшись ответа, отправилась на кухню.

3

Разговору Моники и отца не удалось ускользнуть от ушей юного Эдварда Кастера.

Дверь открылась, и в комнату вошел отец. Джеймс прошел к кровати сына и кинул взгляд на его покупку. Эдди это заметил, но не почувствовал опасения, скорее заинтересованность. Мальчику даже на секунду показалось, что папа разглядел в сундуке то же, что и он сам.

Джеймс наконец взглянул на сына, лежащего на кровати под синим одеялом с изображением команды ночного полета из его любимого мультфильма.

– Могу я присесть? – спросил Джеймс, указывая на край кровати.

– Давай, пап. – Эдди подвинулся, освобождая больше места.

– Спасибо, крутой Уокер… или нет… нет… крутой Эдвард? – с широкой улыбкой спросил Джеймс.

– Пап, Чак Норрис, конечно, действительно крутой, но он уже старенький, – серьезно ответил Эдди, будто они обсуждали внешнюю политику США.

– Думаю, ты ошибаешься. Да, он староват, но это же Чак.

– Пап, ты просто ничего не понимаешь. Он, конечно, сильный, но сейчас у героев есть суперспособности. Чак Норрис просто не победил бы. – Эдди развел в сторону руки указывая на очевидность сказанного.

– Он с самим Брюсом Ли дрался и был молодцом. Ты же не станешь спорить о суперсиле Брюса?

– Я знаю, ты хочешь меня запутать, – посмеялся Эдди. – Все равно у них нет суперсил. Как бы они ни учились драться, в борьбе со злом этого мало.

– А что же нужно для борьбы с ним?