Секреты глобального путинизма - Патрик Бьюкенен

СНБ практически дословно воспроизводит предостережение Буша: всякое государство, стремящееся к соперничеству с нами, рискует оказаться в состоянии войны с Америкой. «Наши силы достаточно велики для того, чтобы убедить потенциальных противников в бесперспективности наращивания военной мощи в надежде превзойти военную мощь Соединенных Штатов или хотя бы сравняться с ней».

Это имперский эдикт сверхдержавы, кичащейся собственным превосходством и стремящейся стать вечным лордом-протектором вселенной. Но против кого направлена эта угроза? Единственные сверхдержавы, претендующие на соперничество с США, — это Китай и Россия. Можно предположить, что СНБ тщательно изучили и в Пекине, и в Москве.

Историк из Йельского университета Джон Льюис Гэддис пишет:

«Не было ничего подобного этой дерзости, этому размаху, этой перспективе с тех самых пор, как американцы более полувека назад приняли на себя бремя демократизации Германии и Японии, тем самым запустив процесс, остаться в стороне от которого сумели лишь немногие, в том числе мусульманский Ближний Восток».

Эндрю Бацевич, специалист по международным отношениям из Бостонского университета, рассуждая о стратегии национальной безопасности, восхищается «…Документ читается так, словно он составлен не трезвомыслящими, закосневшими в своем консерватизме республиканцами, а неким гибридом президента Вудро Вильсона и фельдмаршала фон Мольтке-старшего».

Трумэн ввел политику сдерживания в употребление 12 марта 1947 года: именно в этот день он заявил, что Соединенные Штаты придут на помощь Греции и Турции, где произошли инспирированные Москвой мятежи. Свою речь он завершил знаменитой фразой: «Я полагаю, что Соединенные Штаты должны поддерживать свободных людей, которые сопротивляются попыткам отобрать у них свободу со стороны вооруженного меньшинства или давления извне». Такова была доктрина Трумэна: сдерживать распространение коммунизма, оказывая помощь воющим народам на границах коммунистической империи.

Опираясь на доктрину Трумэна, мы отправились в Корею. Эйзенхауэр использовал эту доктрину на Ближнем Востоке. Та же доктрина усилиями Джона Ф. Кеннеди и Линдона Б. Джонсона привела нас во Вьетнам. Доктрина Рейгана представляла собой стратегию «отбрасывания»; применяя эту стратегию, США помогали антикоммунистическим режимам и сражались с вассальными режимами Советов на рубежах империи — в Никарагуа, Анголе и Афганистане.

Консерваторы считают, что Рейган и его доктрина сыграли решающую роль в победе Америки в «холодной войне». Тем не менее Рейган никогда не присваивал Америке права наносить превентивные удары или вести предупредительные войны с государствами, не нападавшими на Соединенные Штаты.

К превентивным ударом часто прибегали государства-агрессоры — например, Япония в 1904 году в Порт-Артуре и в 1941 году в Перл-Харборе или гитлеровская Германия в 1939 году в Польше. Либо подобная тактика становилась уделом государств, которые не могли позволить себе проиграть войну, — например, Израиль в Шестидневной войне 1967 года. Но американцы никогда превентивными ударами не пользовались.

Специалист по международной политике Уолтер Рассел Мид сказал о стратегии национальной безопасности Джорджа У. Буша, что она «в нашем мире после „холодной войны“, вероятнее всего, сохранится в качестве основополагающего элемента американского мышления». Все возможно; но, на мой взгляд, вывод, вытекающий из этой стратегии, окажется той самой эпохой, которую историк Гарри Элмер Барнс назвал «эпохой перманентной войны за перманентный мир».

Таков установленный порядок вещей, что, когда государство достигает зенита своего могущества и становится опасным для человечества, оно неизбежно утрачивает мудрость, справедливость и умеренность, а наряду с этим оно также теряет и свое могущество, которое, впрочем, может вернуться, если будут восстановлены указанные добродетели.

Если попробовать описать нынешнее состояние государства одним словом, этим словом окажется «нежизнеспособность». Нам не под силу текущие уровни расходов на здравоохранение и социальное обеспечение, которые влекут страну к финансовому краху. Мы не можем допустить массовой иммиграции, легальной и нелегальной, не превратив Америку в новый Вавилон, где смешаются люди всех цветов кожи, всех языков и всех вероисповеданий, имеющие между собой мало общего. Мы не в состоянии нести бремя превентивных ударов против стран-изгоев, дабы не допустить появления у них оружия массового уничтожения, и нам не выстоять под бременем предупредительных войн с государствами, посягающими на наше превосходство, при численности армии менее 500 000 человек. Наконец, мы не можем проводить имперскую политику, имея за плечами 500-миллиардный дефицит бюджета…

Мы должны отказаться от имперских амбиций, вернуть домой наших солдат, разорвать соглашения, восходящие к временам «холодной войны». Будучи величайшей в истории человечества республикой, Америка никогда не провозглашала и не станет провозглашать своей политикой самоизоляцию. Но мы должны отказаться от бесконечных интервенций. Мы должны покончить с практикой добровольного «встревания» в войны других народов, перестать защищать границы других государств и платить по чужим счетам, иначе мы проследуем путем, которым прошли до нас великие европейские империи, — и по той же причине. О кайзере Вильгельме говорили, что он не выносил, если где-либо в мире случался конфликт, а он в нем не участвовал. Подобные лидеры и их страны вечно балансируют на краю гибели. Нам следует чаще вспоминать предостережение Мэдисона:

«Из всех врагов свободы войны, по-видимому, нужно страшиться наипаче, потому что она является прародительницей всех прочих врагов. Войну ведут армии, на содержание которых требуются налоги и берутся займы, а армии, налоги и займы суть хорошо известные средства подчинения большинства меньшинству… Никакая нация не в состоянии сохранить свободу при беспрерывных войнах».

Если Америка и стремится к чему-то, она стремится к свободе. В зловещем министерстве национальной безопасности, в ужесточении контроля в аэропортах и во введении системы цветовых степеней угрозы мы усматриваем ущемление нашей свободы. Нам нужно возродить джефферсоновскую идею «мира, торговли и честной дружбы со всеми нациями, но обременительных союзов ни с кем не заключать»…

(из интервью П. Бьюкенена журналу «Профиль», 2007 г.)

— В чем вы видите главное отличие нынешней внешней политики США от политики времен «холодной войны»?

— Традиционная внешняя политика Америки до «холодной войны» основывалась на принципе невмешательства во внутренние дела других государств и невмешательства в те войны, которые не затрагивают жизненные интересы Соединенных Штатов. В течение «холодной войны» существовало убеждение, что Советская империя и коммунизм представляют угрозу западному миру в целом и Соединенным Штатам в частности. Мы руководствовались глобальной стратегией сдерживания. Но те из нас, кто относил себя к традиционалистам, были убеждены, что, если Советская империя рухнет и Красная армия вернется домой, Соединенные Штаты тоже должны вернуться домой: мы должны закрыть наши базы за границей и вернуть войска в Соединенные Штаты. Это традиционная позиция, которая не раз высмеивалась за банальный изоляционизм. Внешняя политика нынешней администрации находится в противоречии с данной концепцией. Это интервенционистская политика, которая ведет начало от Вудро Вильсона, а не от Джорджа Вашингтона. Она ставит целью перестроить мир, исходя из американских представлений, и готова использовать все наше богатство и власть, чтобы сделать это. Некоторые из нас считают, что эта политика пагубна для Америки и может привести к тому, что ученые в 30-е годы прошлого столетия называли «вечной войной за вечный мир».