Третий ангел - Элис Хоффман

— Извините, приятель, сегодня мы закрыты. — И протянул Тедди письмо. — Дори совсем замоталась с этими хлопотами и забыла передать вам. Бог знает, с чего это его послали на наш адрес.

Свадьбу отмечали довольно торжественно, вестибюль был украшен белыми и лиловыми шелковыми лентами, шампанское сияло серебристой фольгой, на серебряных подносах были разложены сэндвичи и фрукты. Официальная часть уже окончилась, и веселье шло полным ходом. Невеста в нарядном белом платье танцевала среди гостей, а ее жених, повар, провозглашал здравицы в честь присутствующих и уговаривал их не стесняться, поскольку расходы за счет заведения.

К тому времени у Тедди развился отчетливый страх перед письмами. Сначала он посидел некоторое время в вестибюле, потом, когда звуки музыки и шум веселья сделались невыносимы, вышел на улицу. Решил было заглянуть в отель, в котором жил после несчастья, но передумал и отправился домой. Темнело, но он предпочел пройти парком, чтобы не встречаться с прохожими. Он все равно одинок, так пусть никто и не путается у него под ногами. В парке пахло прелой листвой, раньше это было его любимое время года — когда начинают желтеть листья, но дни стоят еще ясные. Теперь ему не было дела до погоды. В сущности, от него осталась лишь половина прежней личности, и именно та, которая не замечала желтеющих листьев и ясного неба. Вошел к себе и первым делом откупорил бутылку виски.

Письмо было отправлено из какого-то маленького городка в Шотландии, почерк на конверте казался незнакомым. Он вскрыл конверт, достал лист бумаги и положил на столик. Задумчиво уставился перед собой. Возможно, это еще один из тех розыгрышей, что устраивает жизнь. Ему сообщают о том, что он тяжело и неизлечимо болен? Или о том, что следует заплатить налоги? Его отправляют на каторжные работы? Тедди налил в стакан виски и выцедил его, прежде чем приступить к чтению.

Начиналось оно так:

«Дорогой мистер Хили, я — та девочка из отеля. Меня зовут Люси Грин, и я пишу вам потому, что вы единственный человек в мире, который может меня понять».

Сначала он подумал, что это чья-то дурацкая шутка, но потом вспомнил тот момент, когда девочка бросилась бежать прочь, и понял, что письмо действительно от нее.

«Я подумала, что, наверное, вы можете сказать мне, стоит ли жить на свете. Если вы сами это уже знаете. Я так много над этим думаю. В отличие от Анны Франк у меня совсем нет веры в людей. Мне кажется, что у вас ее тоже нет, но, может быть, я ошибаюсь. Сейчас мы с папой путешествуем. Собираемся поехать к озеру Лох-Несс посмотреть на чудовище, но вообще-то больше разъезжаем, пока не решим, не пора ли ехать домой, и пока не придумаем, что нам делать с нашими жизнями. Двадцать второго числа мы возвращаемся в Эдинбург в отель «Эндрюс» миссис Аманды Джонс. Если у вас есть ответ на мой вопрос, пожалуйста, напишите мне. Если нет, то извините, что я вас побеспокоила. Все случившееся произошло только по моей вине. Она дала мне то письмо, чтобы я передала его ее мужу. Вы ничего плохого не сделали, это я во всем виновата».

В ту ночь ему не удалось заснуть. Отвечать было нечего, Люси права, веры в людей у него ни на грош. Но он совсем не хотел, чтобы ее не было у этой девочки. Нет никаких причин, чтобы двенадцатилетних детей терзали взрослые мысли. Поэтому Тедди сделал одну вещь, которая вообще-то была совсем не в его характере. Он позвонил в тот отель в Эдинбурге, про который писала девочка. Поговорил с хозяйкой, рассказал ей кое-что, и эта женщина сумела понять, что пришлось пережить Люси. Потому что Тедди не стал рассказывать все, что произошло. Ни о смертях на дорогах и крови, ни о том, как девочка смотрела на него в коридоре и видела, как он расстается с самим собой. Такие вещи не каждому можно рассказать. Только тому, кто может понять. Таким, как он сам, например.

Люси и Бен прожили около Лох-Несс примерно неделю, даже немного больше. Они гуляли по тропинкам вдоль озера, пробираясь сквозь камыши. Листья папоротников становились коричневыми, и воздух холодал с каждым днем. Это была красивая, удивительная, дикая сторона. В одном маленьком магазинчике, где овечий загон размещался прямо позади полок с товарами, Бен купил им обоим шерстяные шарфы и перчатки. Люси он купил еще один моток пряжи цвета индиго, потому что за то время, что они провели в Шотландии, она превратилась в завзятую вязальщицу и использовала всю шерсть, подаренную ей миссис Джонс. Много миль они накрутили, колеся вокруг озера, но ни разу не встретили чудовища. Один раз наняли одного старика, который клялся, что лично отвезет их на то место, где живет Несси, но увидели только несколько длинных бревен, торчавших из воды. Озеро было глубоким, темным, и Люси казалось, что его воды притягивают ее. Она, конечно, опять вспоминала Майкла Маклина и то, как он, словно с моста в воду, прыгнул на мостовую в самый поток машин. Девочка склонялась над бортом лодки, окунала пальцы в темную ледяную воду и нахально приглашала чудовище приплыть и откусить ей мизинец.

Однажды утром отец спустился к завтраку и сообщил:

— Похоже, теперь можно не спешить возвращаться. Меня уволили.

Но он вовсе не казался расстроенным, скорей даже радостным и очень проголодавшимся. Заказал им на завтрак хлопья и яйца, и колбасу и пообещал растрясти все съеденное во время прогулки.

Люси посмотрела на отца. Сначала она решила, что это ее вина в том, что его уволили с работы, что теперь ей придется просить милостыню на вокзале в Нью-Йорке, и вдвоем с отцом они будут жить в больших картонных коробках прямо в метро.

— Дочка, — сказал Бен, когда девочка принялась всхлипывать прямо за столом. — Есть такая вещь, которая называется судьба.

Но Люси, которая не верила вообще ни во что, в судьбу тоже не хотела верить. Расставшись с Лох-Несс, они отправились обратно в Эдинбург, и это была долгая поездка. На ночь они остановились в одной недорогой гостинице. Сидя около горящего камина, Люси услышала, как отец сказал хозяину, что его дочка заболела, и поняла, что это правда. Протянула к огню руки и стала их греть. Она слишком плохо себя чувствовала, чтобы возвращаться обратно в Вестчестер.

По ночам ей по-прежнему снились кролики, но не только они. Иногда ее сны наполняли пурпурные холмы и огромные безвоздушные пространства вселенной. Когда они вернулись в отель миссис Джонс, ее племянник, Сэм, рассказал, что у миссис Джонс было двое детей и они умерли от инфлюэнцы, эпидемия которой случилась во время войны. Люси взяла шарф цвета бледной листвы, который она сама связала, и пошла в гостиную.

— Ты молодец, хорошо постаралась, — похвалила ее миссис Джонс.

— Я связала один шарф для вас и один для меня.

Миссис Джонс была опытной мастерицей, но ни словом не упомянула спущенные петли, которые сразу заметила. Зато с удовольствием обернула шарфом шею.

— Великолепно.

Люси становилось по-настоящему плохо, когда она вспоминала, что с Эдинбургом им придется расстаться. Вестчестер не казался ей даже реальным, будто там все исчезло за время ее отсутствия. Наверное, совсем ничего не уцелело.

Накануне того дня, когда Люси с отцом должны были сесть в поезд, чтобы ехать в Лондон, миссис Джонс сказала, что в Шотландии есть еще кое-что, что они должны непременно повидать. И попросила племянника отвезти их на ферму.