На парусниках «Надежда» и «Нева» в Японию. Первое кругосветное плаванье российского флота - Иван Крузенштерн

Май, 1805 г. В шесть часов утра пошли мы из залива Лососей при свежем SSO ветре. Отлив благоприятствовал нам к выходу при противном ветре. В девять часов настал ветер SW и к полудню усилился столько, что мы принуждены были зарифить марсели. В исходе четвертого часа пополудни сделался ветер слабее, но погода была так пасмурна, что мы, находясь и в недавнем расстоянии от восточного берега залива Анивы, могли только различить горы, лежащие у самого мыса. Означенного на картах под именем Пирамида камня вовсе мы не видели. В восемь часов вечера обошли мы мыс Аниву. Ночью лежали в дрейфе. На рассвете видели сей мыс на NOtN. Лишь только начали держать курс к оному, наступил густой туман, принудивший нас опять в дрейф лечь, но туман продолжался только 1½ часа, после чего пошли мы опять к берегу под всеми парусами.

Мыс Анива сам по себе весьма приметен, но ряд высоких гор, простирающихся от него к северу, делает его еще более отличительным. Понижение земли между мысом и горами дает сему месту вид седла.

Едва только пришли мы на параллель сего мыса, вдруг лишились весьма благоприятствовавшего нам ветра; тогда настал штиль, продолжавшийся целые сутки и прерываемый иногда слабым ветром от N. Киты и тюлени, которых покой никогда нарушаем здесь не был, играли около корабля нашего в великом множестве. В семь часов вечера увидели мы большую лодку с шестью человеками, шедшую к нам от берега, но оная на половине пути остановилась и, вероятно, не осмелясь идти ночью далее в море, назад возвратилась.

В полдень на другой день подул ветерок от SW, которым пошли мы на NWtN к оконечности, выдавшейся весьма далеко к востоку и составляющей крайний предел берега на NW. На сей оконечности показалась высокая, круглая гора с прилежащими ей с северной стороны другими высокими, снегом покрытыми горами. Между этой оконечностью и круглой горою, казалось по приближении нашем, находится далеко в землю вдавшаяся губа, которую предпринял я осмотреть следующим утром, почему и лежали мы всю ночь в дрейфе. В четыре часа пополуночи пошли к южной сей губы оконечности, которая посредственной высоты и покрыта сосновым лесом. При входе в губу показался плоский, острову совершенно подобный берег, составляющий северный ее предел.

В семь часов приблизились мы на полмили к южной оконечности, которая бесспорно есть мыс Тонин, так названный голландцами. В сие время увидели мы ряд больших надводных камней, простирающихся к северу от мыса Тонина. Все сие не позволяло полагать, чтобы в губе могло быть удобное место для якорного стояния. Впрочем, не невозможным быть казалось, чтобы далее в губе к S не нашлось бы лучшего грунта, почему, удалившись от каменистого мыса Тонина на 1 мили, приказал я лечь в дрейф и послал лейтенанта Головачева на вооруженном гребном судне узнать залив сей точнее, сами же лавировали в продолжение сего времени при входе оного. В 1 час пополудни лейтенант Головачев возвратился и донес, что везде, где только он ни бросал лот, попадался каменистый грунт.

Однако можно думать, что у низменного берега северо-восточной части залива должно быть хорошее место для якорного стояния, что и свойство дна против того места вне залива, где мы лавировали, предполагать заставляет. Лейтенант Головачев нашел во многих местах пресную воду и изобилие дров на южной и северной стороне, в долинах также несколько домов, кои по большей части были пусты; кроме женщин и детей, видел он от шести до семи мужчин, которые приняли его весьма ласково и не проявили ни боязни, ни дикости. Как скоро вошел он в дом, в который по выходе из шлюпки усиленно его приглашали, тотчас один из мужчин, казавшийся быть хозяином дома, бросился на колени и говорил с важным видом речь, продолжавшуюся более десяти минут. После разостлали рогожу и просили садиться. Все они одеты были в платье из кож тюленьих, сверх которого имели другое из тонкой бумажной ткани и все в великой чистоте и опрятности.

Сии айны казались ему одетыми гораздо лучше не только обитающих около северной части Иессо, но и живущих у залива Анивы. Он приметил также, что сии айны имеют вид, изъявляющий свободу и довольство, виною чего и может быть независимость от японцев. Виденная им женщина казалась ему красивее тех, коих мы видели на Иессо и в Аниве, по крайней мере лицо ее было гораздо белее, что приписывать должно чистоте жилищ и не столь тяжелым работам. Впрочем, рост их и черты лица совершенно таковы же, как у жителей Анивы и залива Румянцева. Сходство слов, которые им были записаны и Резановым сличены со словами последних, доказывает, что язык их один и тот же.

Главное их упражнение, кроме ловли рыбы, тюленей, сивучей, состоит в приготовлении ворвани и мехов, составляющих главнейшие товары торговли их с японцами, с которыми, вероятно, имеют они сообщение сухим путем, потому что живут от японской фактории, находящейся у Тамари в 20, от залива же Лососей в 35 милях. Домашние и хозяйственные вещи, коих имеют великое множество, все работы японской, даже и водяные сосуды лакированные. Залив сей, названный мною в честь адмирала Мордвинова, одного из главных виновников сего путешествия, лежит под 46° 48´ широты и 216° 46´ долготы; мыс же Тонин или южная оного оконечность лежит в широте 46° 50´, долготе 216° 35´ 00´´.

В два часа пополудни, подняв гребное судно, поставили мы все паруса и пошли вдоль берега. Весь берег имеет вид гораздо приятнее, нежели виденные нами с отбытия нашего из Японии. Белые утесистые берега со своими заливами, разнообразные, довольной высоты, позади оных горы, покрытые прекраснейшею зеленью, и лесистые долины обращали особенное внимание наше на сию часть Сахалина, которая, бесспорно, имеет большие преимущества перед осмотренными нами после северными его берегами.

Пролавировав остальную часть дня и всю ночь, нашли в следующее утро, что мы подались вперед весьма мало. Ветер, дувший беспрестанно от ОNО, так стих, что едва можно было поворотить корабль. Погода настала пасмурная, снежные облака висели над всем горизонтом. Под вечер шел снег. Ртуть в термометре опустилась на точку замерзания.

В надежде, что безветрие продолжится чрез весь день, послал я капитан-лейтенанта Ратманова для осмотра восточной части залива и самого берега. В пять часов пополудни он возвратился, когда мы при сделавшемся NO ветре находились уже под парусами. Ратманов нашел реку, коей устье шириною 15 саженей, а глубиною 7 футов. Он поднимался по сей реке до пяти миль и нашел ее чрезвычайно рыбною, лесистые же берега ее изобилующими дичью; жилищ нигде не приметил, а видел близ реки многие места, где прежде огни горели, наконец, и трех айнов, одетых в тюленьи кожи; он подавал им знаки, чтобы к нему приблизились, но они, усмотрев его, тотчас убежали. Он нашел, что поверхность земли покрыта была частью не совсем еще сгнившими растениями от 5 до 6 футов, частью же жирным черноземом. Лес по большей части красный, деревья росту уродливого, черного леса очень мало; снег лежал еще во многих местах, деревья начали только распускаться. На восточной стороне не мог он найти нигде малого залива, где бы останавливаться можно было с безопасностью на якоре.

Пасмурная погода, понижение с самого еще утра ртути в барометре и попутный ветер к выходу из залива побудили меня оставить свое намерение продолжать плавание далее к востоку для исследования восточной стороны залива до самого Тюленьего острова. Впрочем, я не почитал великой важности сие исследование. Достаточно как для географии, так и для безопасности мореплавания с точностью определить мыс Терпения и крайние пределы рифа, окружающего Тюлений остров, и можно оставить без исследования канал между сим островом и мысом, ибо я не думаю, чтобы почли нужным проходить когда-либо сим каналом. Сверх того часть сия, где Фриз многократно останавливался на якоре, должна быть исследована и без того уже более, нежели другие части сего залива, следовательно, и определена точнее прочих. Итак, по соображении всех сих обстоятельств, направил я путь свой к S.