ЧОП "ЗАРЯ" - Евгений Александрович Гарцевич

без какой-либо пометки свой-чужой. И если Стеча выделялся габаритами, то различить Гидеона я не смог, все уже смешались примерно на одной линии.

У Банши все было под контролем – одно тело просто исчезло в большом для меня облаке красного пламени, а второй тащил остывающего третьего к дому. Туда же, куда шли и энергетические нити из речки. Сначала тонким слоем по земле, а потом собирались в канат и уходили на уровень подвала дома.

Через каких-то пять минут мы уже готовились к штурму дома.

Почти повторили историю с дымом, добавив несколько штрихов.

Банши закинула в окно ядреную смесь с эффектом светошумовой гранаты, Гидеон зачитал церковно-латинский речитатив с замедлением, Стеча караулил окна, я просто выпустил из себя мэйна. Отдал ему немного контроля, рывком влетел на первый этаж, шинкуя мычащих масочников. Быстро, кроваво, но эффективно.

На лестнице в подвал меня встретили два музыканта с варганами. Дуэтом, чуть ли не со стереозвуком, выдали нечто бьющее по мозгам, ломающее волю и срывающее с меня остатки фобоса. Меня скрючило, а потом распяло поперек лестницы.

Сектанты бренчали, выдавая все более высокие ноты, приближаясь к ультразвуку. Я потерял контроль над телом, чувствовал, как разрывается связь с фобосом, готов был выть от боли, но челюсть свело.

Был бы я здесь один. Даже с толпой утопленников или боксеров, тут бы и остался со свернутой шеей на холодных ступеньках.

Прозвучал выстрел, и звук вдруг резко перестал двоиться. Меня кинуло в сторону, ударив о стену, а надо мной в широком прыжке пролетел Стеча. И с криком: «Херасе Кедавра!» перебил второго сектанта топором.

Стало тихо. Настолько тихо, что я слышал, как дышит Стеча и капает на пол кровь, как Гидеон делает глоток, а Банши позвякивает своими баночками, выбирая, что применить следующим. Может, опять светошумовую?

Я услышал металлический звон и звук падающих тел за дверью, перед которой нас встретили музыканты. И какой-то треск с нарастающим гулом.

С выбором Банши я не угадал. Она достала пузырек с обычным нашатырем, который оказался у меня перед носом. Аж слезы брызнули, но зато я смог встать и сделать несколько шагов, чтобы увидеть, что там за дверью.

Особого штурма не получилось. Стеча с Гидеоном замерли по обе стороны от двери, дождались Банши. Гидеон распахнул дверь, куда сначала должна была полететь граната, а потом заскочить здоровяк с топором. Но что-то пошло не так. Даже с моей позиции было видно, что в комнате нечто очень странное.

Большая комната со странным оборудованием вдоль стен. Такая же медно-стальная аппаратура, как я уже видел в логове под поместьем графа. В центре на полу была пентаграмма, внутри которой на стальном стуле сидел прикованный худой человек.

А точнее, хрупкая юная девушка в замызганной длинной рубахе и спутанными темными волосами. За ее спиной перламутровыми бликами мерцал разрыв.

Как овальное зеркало до потолка, в котором одновременно проглядывала тьма с той стороны и отражался подвал с этой. Спина человека на стуле, кусок пентаграммы и несколько лежащих на полу сектантов с перерезанными шеями.

Из разрыва, как медицинские трубки, в спину девушки тянулись черные нити. Они проходили тело насквозь, частично меняли цвет и собирались в канат, который убегал наружу, а потом по реке в Белый Яр. Все это мерцало, пульсировало и гудело, как перегруженный трансформатор, который вот-вот взорвется.

– Гидеон, что это? Ты знаешь, что делать?

– Это проводник, я слышал про них, но не встречал.

– И? Спасать? Валить? Или бежать?

– Не знаю! – взвыл священник, – Кровь остановите!

Мы втроем бросились к мертвым сектантам, от тел которых натекли лужи крови, постепенно подбирающиеся к пентаграмме. Что за люди? Чуть что, так суицид, будто их допросить кто-то сможет. Хорошо хоть просто себя прирезали, а не взорвали.

Я понял, что мы не успеваем, что крови уже столько, что проще пентаграмму отмыть, чем справиться с пятью потоками.

Уже в одном месте кровавый ручеек добрался до границы круга и как намагниченный стал выстраиваться аккурат по линиям звезды. В другом месте осталось сантиметров пять, а Банши хоть и пытается топтаться, но с ее протектором ботинка, там просто мимо протекает. В третьем месте ручеек вспыхнул красным светом, достигнув круга. Стеча хоть и пытался сектантом, как тряпкой все вытереть, но только размазал.

Гидеон никак не поймет, что делать. Листает свою книгу и бормочет что-то. А разрыв, с каждой каплей крови становится все плотнее – натягивается, звенит, перламутровую пленку с краев затягивает чернота. Только вот ощущения, что он выключится, как обычный телевизор нет ни разу.

Напряжение растет, больше похоже на вакуумную бомбу Банши, выжигающую пространство и кислород. Нагнетает, скручивает пространство и тянет до скорого разрыва. Девчушку на стуле выгибает дугой, нити, бьющие в спину, беснуются и тянут ее к разрыву. Черт, да она мелкая еще совсем, лет двенадцать может. Нельзя ее валить, надо спасать! Даже если небеса упадут…

Я выхватил отцовскую, а теперь уже мою родную, «зиппо». Щелкнул, разжигая пламя, и бросился к разрыву. Подпалил край, увидел Банши с другой стороны с огневиком в руке, начал пережигать нити, стараясь освободить девчонку. Стеча тоже подскочил и стать выламывать цепи. И Гидеон, наконец, нашел что-то в книге, прокашлялся и начал читать какую-то молитву, от которой гасли энергетические жгуты, выходящие из проводника.

Разрыв загорелся по краю, как цирковой огненный обруч. Мы жгли беснующиеся из разрыва нити. И когда перегорела последняя, а Стеча наконец вырвал цепи и подхватил маленькое бесчувственное тело, фиолетовая вспышка охватила всю зеркальную поверхность. Пламя взметнулось под потолок, стало заполнять всю комнату, выжигая аппаратуру и трупы сектантов, перекинулось на дверь и полезло дальше по лестнице, захватывая весь первый этаж.

Но мы, к счастью, были уже на улице.

* * *

В фильмах, в боевиках очень частая концовка – в каком-то здании, где было все веселье полная разруха, пожарники суетятся, полицейские. Дело происходит ночью в свете мигалок служебных машин. И герой, укутавшись в плед, сидит в машине скорой. Еще, как правило, к нему подойдет кто-нибудь и либо похвалит, либо извиниться, что не верил, а то и ошибался. И все признают, что герой прям реально герой!

Вот и я сейчас был в таком кино. С той лишь разницей, что не было пожарных машин и скорой, да и полиция было специфически местная.

Особняк догорал, и тушить его никто не собирался. Вместо мигалок – фиолетовое пламя, вместо пожарных машин – два черных броневика и несколько десятков военных и монахов.