Sin - Mila Moon

молча уйти без слов, без объяснений, чтобы не слышать его голос и не видеть, но пальцы обхватывают запястье, останавливая. Безнадежный взгляд сталкивается с синими глазами, где вижу вину.

— Даже, если сейчас я скажу, что люблю тебя, ты не выберешь меня, не так ли? — шепчу, стараясь остановить слезы, которые все равно катятся по щекам. Я ненавижу себя за эту слабость, и то, что он свидетель того, как мне больно. Син с жалостью смотрит, а я опускаю глаза, не в силах выдержать такого взгляда.

— Джи…

— Скажи! — кричу и вырываю с силой руку, когда он пытается переплести наши пальцы.

— Это чертовски сложно, Джи, — говорит растерянно Син, и это бесит. Сложно? Сложно остаться со мной?!

— Да хватит разыгрывать комедию! Если бы ты любил меня, послал бы Купера с его долбанным контрактом!

— Я люблю тебя, Джи! — отчаянно кричит Син, а я горько улыбаюсь и поднимаю глаза, полные слез:

— Но недостаточно сильно.

На красивом лице написаны шок, непонимание и удивление.

— Недостаточно, чтобы ты сказал нет, — убито шепчу, закусывая губу.

С силой и отчаяньем дергаю за красно-желтую фенечку, которая с легкостью разрывается, как и наши отношения. Швыряю ему под ноги и разворачиваюсь, направляясь в сторону дома.

Расхожусь по швам…

Шаг.

Внутри все покрывается трещинами, разлетается, рушится…

Значит, вот его любовь? Ее без труда можно растоптать, уничтожить в один миг… как и красно-желтую нить, валяющуюся на холодной сырой земле.

Еще шаг… Еще…

Он не останавливает меня. Син сделал свой выбор.

И это не я.

#2 (special)

Мне становится легче, когда ты заключаешь меня в объятия. Не отвергай меня, ведь всё, что мне нужно — это чтобы ты спас моё сердце. Не уничтожай меня, я хочу поверить в то, что это всерьез. Спаси меня от моего страха, не отвергай меня.

Within Temptation «All I Need»

Джи

Я разбита.

Полностью.

Такие странные чувства…

Чувства?

Нет…

Единственное, что осталось — пустота.

Она поглотила хорошее и доброе до остатка. Сожрала. Сожгла. Прошлась по мне, как тайфун, и смела все на своем пути: нежность, счастье, любовь, оставив только…

Боль.

Тупую, ноющую боль.

Неужели в одном человеке умещается столько слёз? Такое возможно? Сколько я уже плачу? Час? Два? Сутки?

Сколько можно думатьо нем?

Я не хочуо немдумать.

Я не хочу.

Почему не существует такой возможности под названием «Стереть из памяти и забыть»?

Вы хотите удалить чувства?

Да.

Вы хотите удалить данный объект из сердца?

Да.

Вы хотите удалить все воспоминания, связанные с ним? Вы уверены?

Да.

Я уверена в том, что виновата… Я виню себя. Я ведь знала, что это случится. Я чувствовала это.

«Музыка — мое спасение и наказание одновременно. Я всегда буду выбирать ее. Всегда, Джи. Запомни это».

Нельзя делать одного человека центром Вселенной, а Син для меня — все. Я жила каждый день с осознанием того, когда же все закончится, когда этот день наступит. Я знала, что проиграю, потому что видела, как он любил группу, друзей, свой Гибсон… Музыку.

Могу ли я понять его выбор? Я не знаю. Син стремился к тому, чтобы «Потерянное поколение» узнали, услышали. Он долго ждал этого, добивался… Но говорил, что мы будем вместе. Навсегда…

Я снова хватаюсь за это слово…

Мне надо просто закрыть глаза и уснуть, забыться.

Перестать думать.

Перестать плакать.

Смириться с неизбежностью, что я проснусь одна, а человек, которого полюбила — предал.

Это жизнь, и никто не отменял факта, что она не всегда легкая и беззаботная.

Чаще наоборот: она любит нас пинать, бить, разрушать, ломать…

Всего лишь надо собрать то, во что превратил мое сердце Эванс, и жить дальше.

Научиться закрывать створки дверей и не впускать каждого.

***

Мой отец появился так же неожиданно как Санта Клаус в Новогоднюю ночь: его не ждали, но он сделал сюрприз. Только вошел через дверь, а не дымоход. Я услышала щелчок открывающегося замка и сначала даже понадеялась, что это Эванс, но у него ведь нет ключей. Нет, он больше не придет.

Руперт Браун зашел со счастливой улыбкой на губах, которая быстро исчезла, когда он увидел меня: с опухшими красными глазами, растрепанными волосами, старой застиранной футболке.

— Джи, что произошло?

Всего нескольких секунд хватило, чтобы я приняла решение.

— Пап, можно я уеду с тобой?

Отец нахмурился. Смотрел больше минуты пристально в глаза, и затем кивнул:

— Конечно, если ты хочешь.

Я слабо улыбнулась и уткнулась в его черную футболку, которая пахла все тем же одеколоном и дорогими сигарами.

— Знаешь, малышка, я так спешил на твой выпускной, приехал, а ты — заплаканная. Нам срочно нужна крестная-фея, которая превратит тебя в красотку.

— Пап, давай просто уедем, пожалуйста, — надрывно шепчу в мягкую ткань. Я не хочу на выпускной, не хочу оставаться в этом городе. Я хочу убежать, все забыть.

— Значит, я зря спешил? — спрашивает с грустью папа, а я мотаю головой.

— Нет. Ты, как Чип или Дейл, которые приходят вовремя на помощь, — засмеялась сквозь слезы.

— Хорошо, я рад, что успел, — отец прижал сильнее к себе, поглаживая успокаивающе по спине.

Такси несло меня в Юго-Западный Эдмонтон на улицу, где еще год назад жила. Сколько бы Триша не уговаривала, я не хотела возвращаться. Я чувствовала себя комфортно в квартире отца. С ним…

Несмотря на раннее время, мама уже не спала, хотя по натуре — не жаворонок. Она любила полежать подольше в кровати. Я приготовилась к атаке и вопросам: почему не собираюсь на выпускной, почему здесь и в таком виде. Но как только Триша открыла дверь и увидела меня, ее выражение сразу же поменялось — она все поняла.

— Привет, мам.

— Привет.

Женщина выглядела как всегда безупречно даже утром: легкий макияж, стильная кофта нежно-фиолетового оттенка, светлые брюки, волосы красиво завиты в локоны и заколоты.

— Я улетаю с папой, — говорю сразу, глядя в такие же бирюзовые глаза. Странно, что мама без линз.

Идеальное лицо Триши удивленно вытянулось, глаза обеспокоенно забегали по мне и стенам, но она лишь вздохнула и спросила:

— Понятно. Когда?

— Сегодня.

— А как же выпускной?

— Не хочу туда идти.

Мы неотрывно смотрим друг на друга несколько секунд, затем мама подходит и ласково обнимает меня. Сглатываю комок и стараюсь снова не разреветься, потому что поток слез, готовый литься из меня, кажется бесконечным.

— Спасибо, что приехала и попрощалась, милая, — растрогано шепчет она, — и прости, что я