Стрекоза летит на север - Юлия Климова

– Анастасия, это тебе, – произнесла Эдита Павловна. – Надеюсь, ты удовлетворишь наше любопытство? – добавила она после того, как я расписалась на бланке и курьер ушел. – Будь добра, покажи, что лежит в коробке.

Я знала, что лежит в коробке, и именно поэтому мои руки подрагивали. Придется ли объясняться и оправдываться? Да и как можно это объяснить? Я почувствовала, как кровь отливает от лица и я медленно, но верно превращаюсь в покойника.

Вынув из коробочки серебристый бархатный футляр, я замерла.

– Что это? – Эдита Павловна с подозрением посмотрела на меня.

Лера, блаженно ожидавшая портниху для идеальной подгонки платья по фигуре, шмякнула половину персика на блюдце, быстро вытерла руки салфеткой и припустила к нам.

– Даже не представляю… – протянула я, мысленно ругая Шелаева. Он мог предупредить, хотя бы намекнуть, как-то облегчить мои мучения, но не стал делать этого.

– Открывай, – тоном, не терпящим возражений, потребовала Эдита Павловна.

– Ничего не понимаю! – воскликнула Валерия, бросила на меня изумленный взгляд и сдвинула брови.

И я открыла…

Три лепестка черных, три лепестка белых и в середине бриллиант, мгновенно впитавший свет хрустальной люстры…

Несколько секунд мы стояли молча и смотрели на эту красоту. Мои руки уже не дрожали, и щеки не были бледны, наоборот, вспыхнули.

– Кто прислал тебе это, Анастасия? – сухо спросила Эдита Павловна.

Я пожала плечами.

– Бабушка, – карие глаза Леры сверкнули недобрым огнем. – Я знаю. Это ты ей прислала, больше некому! Потому что она…

– Ты говоришь чушь! – Голос Эдиты Павловны прогремел на весь зал. Она проткнула меня острым взглядом и ледяным тоном произнесла: – Можешь не сомневаться, Анастасия, я знаю толк в таких вещах. Это кольцо – подарок мужчины, не так ли?

Наверное, в бабушке жила надежда, что украшение – от Павла, но ее безошибочная интуиция подсказывала другое… Мне нужна была помощь, подсказка, да что угодно!

Шелаев хотел, чтобы на моем пальце оказалось это кольцо, а значит, оправдание происходящему было, и сердцем я чувствовала: оно сработает, он не совершит промаха или ошибки. От вчерашних сомнений не осталось и следа.

Да, он не совершит ошибки.

«Не торопись и не упадешь», – вновь вспомнила я.

Я заглянула в коробочку и достала белую карточку. Слова, написанные перьевой ручкой, обозначали только одно: мне придется выполнить условие договора – придется надеть на палец отвергнутый мною же подарок Шелаева.

– Читай, – потребовала Эдита Павловна.

И я прочитала. Жалко, что ли… Надо было видеть, как вытянулось лицо Леры, как побледнели ее губы… Она открыла рот и два раза бесшумно проглотила воздух. Похоже, я опять испортила ей жизнь.

Выражение бабушкиного лица тоже изменилось, но не сильно, уж она-то умела сдерживать эмоции и делать выводы. Лишь в уголках зелено-коричневых глаз собрались морщины и щеки чуть порозовели, а может, мне это показалось.

Максим Матвеев – владелец ювелирного бизнеса, хозяин роскошных магазинов, на полках которых сверкают драгоценные камни, преподнес мне «скромный» подарок по случаю знакомства. Я вспомнила, как он повернул голову и посмотрел на меня. Да, как стоял, смотрел и молчал… Голубые глаза и ямочка на подбородке. Это то, что виделось ясно и ярко, остальное же было без четких очертаний, размыто.

Как Шелаев объяснил ему?

Как уговорил?

Что Максим Матвеев теперь думает обо мне?

Это все имело значение и одновременно его не имело…

– Обалдеть! – наконец обрела голос Лера. Сжала кулаки, возвела глаза к потолку, а потом посмотрела на бабушку. – С какой стати он присылает ей такие подарки? А?!

«Спроси об этом лучше у Шелаева», – мысленно вздохнула я.

– Очень красивое кольцо. Максим – молодец, – спокойно произнесла Эдита Павловна, игнорируя Валерию. Помолчала и добавила: – Иначе он и не мог отнестись к моей внучке – только с подчеркнутым уважением и вниманием. Анастасия, ты можешь надеть кольцо на вечер «Браво-Бис».

И моя интуиция тоже заработала на полную катушку. Закрыв футляр, я опустила руку и замерла.

Мои акции в глазах бабушки значительно выросли. В одну секунду. Мгновенно! Она смотрела на меня оценивающе, будто увидела впервые. Павел медленно, но верно отходил на другой план – Анастасию Ланье уже не желали быстро пристроить в хорошие руки, пока она не набедокурила. «Возможны варианты. Не стоит торопиться. Кто знает? Она еще так молода…» – вот что удалось уловить в задумчивом долгом взгляде бабушки. Положение менялось, и происходило это благодаря Климу Шелаеву.

– Оно с бриллиантами, да? С черными и белыми?! Отлично! – Лера всплеснула руками. – Но не обольщайся, дело не в тебе!

Мы стояли с Эдитой Павловной напротив друг друга. Я – бессовестно предававшая дом Ланье ради призрачной надежды на то, что Нина Филипповна будет приглашена Брилем на танец, и она – желавшая продать меня подороже. Отличная получилась из нас парочка…

«Наверное, теперь бабушка не станет настаивать на моей «дружбе» с Павлом», – предположила я и чуть кивнула.

Все слова, сказанные когда-то Шелаевым, обрушились на меня пчелиным роем – они кусали, жужжали, врезались, мучили и между тем почему-то заставляли держать спину ровно. Клим был в чем-то прав, но эту мысль я гнала прочь. «Как я докатилась до жизни такой?» – с искренним изумлением спросила я себя, повернула голову и увидела Нину Филипповну, спускающуюся по лестнице. В руках она держала привычный ежедневник. А где-то лежал точно такой же дневник, каждая страница которого пропитана любовью и, может, слезами… Да, я предавала дом Ланье, и, возможно, даже себя, и я не собиралась подыскивать оправдания, но сердце стучало размеренно и спокойно, и невероятное ощущение, будто иначе и не могло случиться, наполняло каждую клеточку тела странным непокоем. И это ощущение не было связано с Ниной Филипповной…

– Да, в наше время есть внимательные мужчины, и я рада, что Максим оказался именно таким, – произнесла Эдита Павловна и удостоила Леру прохладным взглядом: – Зависть, моя дорогая, – не лучший союзник, советую тебе об этом не забывать. А что касается подарка… – Она немного помолчала. – Уверена, Анастасия понимает, это в большей степени – знак уважения мне.

– Конечно, – тихо произнесла я, вспомнив серые холодные глаза Клима Шелаева. Что он натворил? Нет, не так: что он сотворил? Я прислушивалась к себе, пытаясь отыскать привычную злость на этого человека, и она не заставила себя ждать. Наверное, воображая эту сцену, Шелаев самодовольно улыбался. Он представлял мои смятение, неловкость, досаду, представлял, как бьется о прочное стекло мой дух противоречия, – и да, улыбался. О, какой триумф он испытает, когда я появлюсь на «Браво-Бис»! Наверное, умрет от смеха!