Лезвием по уязвимости - Дина Серпентинская

–Ну и прекрасно!– оборвал ее Виктор.– Ты умница, ты личность, вот и бери и зарабатывай на все сама.

Она упрашивала бы дальше, но к ним приближался Пашкин силуэт. Ни о чем не подозревая, парень возвращался с двумя стаканчиками кофе и пакетом с сэндвичами.

Киселев поднялся с места:

–Ты поняла…

Он ушел, но Пашка успел его заметить. Мужик наговорил что-то любимой, и теперь она встречала парня покрасневшими глазами. Какого черта? Опять эта Алла! Надумала в свои игры играть?

–Лесь, кто это был? Что произошло и почему ты вся в слезах?– кинулся он к Карине; та всхлипнула в ответ.

–Что они хотели? Я видел! Какого хрена он говорил тебе?– повысил голос Пашка.

Парочка осталась безучастной к концерту за спиной. Алла посмотрела на Киселева и увидела в его глазах насмешку. Нашла, мол, дурака. Не знает, с кем связался, бедолага. Алла со злорадством убрала в кармашек сумки телефон. Мало того что ей выпала возможность записать отличный компромат, она еще получит «Ауди»– это была победа!

Карина лихорадочно соображала, что делать дальше. Глядя на агрессивно настроенного Пашку, она все понимала: случись сейчас конфликт, унизительного разоблачения ей не избежать. Ладно, фиг с ней, с машиной – она опозорится при всех и потеряет парня! В ее интересах было Пашку увести и в стороне от парочки по-тихому замять все это дело. К счастью, в другом конце зала освободились места…

Карина взялась за чемодан и покатила его в противоположный конец. Ничего не понимающий Павел как тень последовал за ней с сэндвичами и кофе…

–Что это было? Олеся?!

Она шла, не оборачиваясь. Прошлое, от которого она бежала, схватило ее стальными клешнями и тащило обратно в яму. Чтобы выкарабкаться, нужно сбросить лишний балласт. В ее случае – иномарку. Это решение далось ей нелегко, но все, чего она хотела,– это спокойной жизни с этим парнем.

«Пускай подавятся, но от меня отстанут!»

Впервые Олеся предпочла люксовым брендам что-то большее. Ей приходилось много лгать, но эта ложь воспринималась ею «во спасение». На этот раз она разыграла семейную драму: мол, позвонила мать и сообщила об ухудшении состояния бабушки. Старушке предстояла операция на сердце, и чтобы собрать нужную сумму, ей, внучке, придется продать свой «Ауди». Этим она и займется, когда вернется во Владивосток.

–А что хотел мужик? И почему он подходил к тебе?– допытывался Павел.

–Сегодня утром мне позвонила мама, все рассказала. Я сдерживалась при тебе, а без тебя заплакала… Ну, из-за бабушки, ее болезни. И эта белая стала смеяться, подкалывать меня. Я ей ответила, тогда ее мужик встал с места и подошел ко мне…

–И что? Что он хотел?!

–Он сказал, что, если не заткнусь и не перестану собачиться с его девушкой, он меня вырубит. Так и сказал…

–Я понял. Жди здесь,– вскочил с места Павел.

–Черт с ними, не ходи туда! Паша! Не связывайся!– воскликнула Олеся в ужасе.

Но он не мог сидеть, бездействуя, в то время как те двое поглумились над его красавицей. Парень поверил в историю, потому что видел в Алле самое худшее и не сомневался в ее стервозности. Он решил разобраться и призвать обидчиков к ответу.

Но когда он подошел, никого не оказалось. Двумя минутами ранее объявили посадку на рейс в Шанхай…

Три дня в Шанхае пролетели незаметно. В то время как Виктор встречался с партнерами по бизнесу, его подруга бегала по бутикам и даже выпросила у него на шопинг сумму, которую тот выдал с неохотой. Кризис, поучительный финал с Олесей и запросы Аллы, которые в китайском мегаполисе выросли размером с небоскреб, медленно, но верно гасили его страсть. Как бизнесмен, он начинал задумываться над тем, как бы удешевить услуги, причем не в ущерб качеству. Девочки Ирины обходились слишком дорого: помимо основной суммы, выпрашивали подарки, заграничные поездки. И там, где договаривались на сто восемьдесят, суммарно выходило триста пятьдесят.

Но была и другая причина.

«Толку тратиться на баб,– сделал вывод Киселев,– ты вкладываешься в эту ободранку, а она, в элитных шмотках и при тачке, уходит к молодому Васе. И остаешься в дураках. Все надо делать по-другому: встречаешься – оформил ей доверенность на тачку, расстался с ней – пусть возвращает! Дарить? Обломится! Одна мне показала и научила, что делать этого нельзя. И в плане денег перекармливать не стоит. Вот Алла, получила же свои сто восемьдесят. Приехали в Шанхай, как понеслось: «Вить, приодень! Вить, приобуй!» Но ладно с этим – так губищи раскатала, ждет в подарок «Ауди». Да хрен ей с маслом, а не «Ауди»! Я так, позлить сказал…»

Но Алла приняла его слова за чистую монету. Ей показалось, что покровитель недостаточно с ней щедр. Вот взять Олесю: та и одета лучше, и машина у нее дороже.

«А я чем хуже? Я ничем не хуже. Хочу пожить по-человечески. А что, нельзя?»

В отличие от маленького и провинциального Владивостока, Шанхай предстал пред Аллой рогом изобилия, и при виде роскошных бутиков ее глаза как загорелись! Louis Vuitton, Burberry, Hermes, Armani, Prada… Громкие, легендарные имена особенно для той, которая одевалась на китайском рынке на Спортивной. Теперь же видела воочию, и трогала, и примеряла недоступные простому человеку вещи. Так почему бы не купить? Особенно имея спонсора, прибарахлиться за его же счет.

Она пускала в ход давно известные уловки.

–С таким дорогим, шикарным мужчиной, как ты, нужно ходить в «Армани», а не в дешевке,– лила она сладкие речи,– я хочу выглядеть тебе под стать, но куда мне в этих тряпках? Смотрюсь как побирушка. Вот если бы ты выделил немного мне на шопинг… Сейчас на зимнюю коллекцию большие скидки, и вещи в полцены!

–Ты и так красивая,– отвечал он, но на лесть клевал и деньги ей давал.

Алла прикупила ботильоны, кремовые туфли-лодочки из лакированной кожи, пару платьев, белую рубашку классического кроя, черный приталенный пиджак и по мелочи косметики. Сумма размером с ее месячное содержание разлетелась в одночасье, но глаз упал на множество других вещей!

В отеле Алла завела все ту же песню – но Киселев был тверд.

–Все, хватит! Ты потратилась прилично. Мы так не договаривались. Больше не проси!– отрезал он. Его лицо стало суровым, он не шутил.

«Ах ты, гаденыш… – сощурилась она.– Ту проститутку, значит, одевал, а на меня зажал еще каких-то триста баксов? Ну я тебе припомню, по-другому у меня заговоришь…»

И разыграла перед ним обиженную. А ближе к ночи у нее и вовсе «заболела» голова.

***

По возвращении во Владивосток Алла проверила компромат. Она прослушала запись с диктофона и убедилась, что в целом речь слышна, слова разборчивы и даже шум аэропорта не заглушает сильно. Она подумала, в какой бы форме донести это до Пашки: отправить сообщение в соцсетях или диск по почте?