В шаге от вечности - Алексей Алексеевич Доронин

идентификатор. А уж в обуви таковой чип зашит у здешних сотрудников или в башке — не важно. Чужих она нести не будет. Еще как бы током не ударила…

— Не становитесь на нее. Дойдем ногами.

Через пару минут они достигли странного помоста в середине зала. Кто-то взобрался по лесенке, кто-то включил на секунду пропеллеры, а Диего просто подпрыгнул и лихо приземлился уже на платформе. Но не рядом с кучей трупов, а в отдалении.

«Опять суеверия? В следующий раз попрошу отбирать в мое подразделение только тех, кто сдаст зачет по диалектическому материализму», — подумал Рихтер и подошел к мертвецам.

У этих корпов никаких заметных ран не было. Во всяком случае, пулевых. Только черные подпалины. Среди них было несколько женщин — в такой же форме и тоже при оружии в кобурах. Никто из этой группы даже не успел его достать. Глаза у многих были вытаращены, а конечности и пальцы скрючены так, будто они пытались уползти. У некоторых глаза кровоточили. А кровь на руках могла объясняться только тем, что они терли глаза… но это никак не объясняло, отчего у них лопнули сосуды.

Рядом был терминал. Вернее, три одинаковых, расположенных на фронтальной поверхности тех самых черных кубов. Консоли были старинные, еще с физическими экранами и клавиатурным вводом. Максиму это казалось такой же древностью, как патефон или клавикорд. Рядом с терминалами стояли такие же антикварные вертящихся кресла. Еще одно кресло было повалено. На спинке чернело обожженное место, где верхний слой просто расплавился. А на одном из терминалов был отпечаток, будто кто-то приложился об него головой. Точнее, лицом. Красный отпечаток.

Военспец уже было собирался подойти к нему, когда почувствовал толчок в плечо.

— Один из них притворяется, — сказал индеец Рауль, поддев носком сапога ближайшее из тел, — Давай я вырежу у него глазные яблоки, чтоб открывать двери.

Он достал из разгрузки короткий нож, похожий на бронзовый, со слегка изогнутым лезвием и склонился над лежащим лицом вниз мужчиной.

— No! Don’t do it! I surrender! — закричал тот, сразу ожив. А когда индеец протянул к нему руку, начал вырываться, извиваясь всем телом.

Рауль поставил его рывком на ноги.

Тот выглядел как настоящий англосакс — породистое, слегка лошадиное лицо (долихокефалия в чистом виде), немного рыбьи глаза навыкате, узкий нос, длинный угловатый подбородок, белесо-рыжие волосы с проседью — уже не молодой, хотя по отсутствию морщин точный возраст было не понять. Видимо хорошо следил за кожей.

— Пожалуйста, не надо! — повторил корп по-английски. Его форма не отличалась от одежды остальных, разве что под ней виднелся воротник белой рубашки, но чувствовалось, что он не просто охранник. И у него были наручные часы, которых Рихтер ни разу не видел у сотрудников среднего звена… Ни в одной стране, ни в частных фирмах, ни в государственных службах.

— Закрой пасть, гринго, — рукой в тяжелой перчатке Диего отвесил пленнику совсем не сильную оплеуху, чтоб привести его в чувство. — В Мексике говори по-мексикански.

Тот дернулся и чуть не упал. Хотя парень наверняка использовал минимальную силу, ведь ударом усиленного костюмом кулака можно было и убить, удар получился знатный. На щеке пленного тут же начала вспухать красная гематома.

— Диего, отставить!

Максим понимал настроение молодого товарища, но этот человек был ценен. Он был не «матадор», а совсем из другого теста.

Парень подчинился и отступил на два шага назад, но продолжал злобно смотреть на корпа. А тот, видимо, решил, что непосредственная опасность миновала.

— От моего глаза вам толку не будет, — сказал пленный уже по-испански с легким акцентом и поправил помятый пиджак, который на второй взгляд все же отличался от полувоенной формы охранников. Диего позволил ему это сделать. — Аутентификация тут уже десять лет не по радужке, а по измерению активности нейронов.

Выходит, в дата-центре меры безопасности были как на ныне закрытых атомных электростанциях. Рихтер знал про такую систему. Это были не его личные знания, а тот массив из облака, который загрузил ему Иван. Система “neuroaccess” была настроена на уникальный код, который было не подделать, завязанный на «слепок» — когда на ряд стимулов выдается одинаковая реакция. При генерации кода сканер измерял три участка: внутритеменную борозду головного мозга, теменную нижнюю дольку и височно-теменной узел. И этот «рисунок» будет даже более индивидуален, чем отпечатки пальцев. Также, как форма пятен на радужной оболочке глаз.

— Кто ты такой? — спросил Максим.

— Меня зовут Майкл Баннерман. Я security chief.

Даже если бы на нем не было формы, Максим понял бы, что этот тип явно не из paramiliteros, которые сами себя именовали с гордостью «убийцами», снимали кожу с «комми», как они звали всех мятежников, и жгли их живьем до обугливания с помощью огнеметов, называя этот процесс негрификацией.

Но и на охранника из бывших полицейских он был не похож. Этот человек не выглядел садистом-фельдфебелем. Белая кость, элита, черт бы его побрал. Мол, «наглосаксы» хуже рептилоидов. Хорошо, что сибиряка здесь нет, а то пришлось бы следить еще и за ним с его дивизом: «Каждому русофобу по сосновому гробу». Хотя кто его знает, может этот тип не умел играть в гольф, не окончил частный пансионат, а учился по сети, а норму высших классов скопировал как старательный ученик? Судя по произношению он был канадцем. Лингвистический модуль исправно работал, и не зря Иван подключил ему распознавание диалектов.

Он был похож даже не на офицера, а на инженера. Держался хорошо. И в то же время был явно напуган. Хотя и пытался изобразить надменность и презрение. Конечно, после слов Рауля этому не стоило удивляться. Но Максиму показалось, что тот боится не только их. А может, и не столько.

— Вам повезло… Не знаю, как вы это сделали.

Чего-то Майкл (если это было его настоящее имя) не договаривал.

— Когда это произошло? — спросил Максим, указывая на трупы на полу, хотя скорее хотел спросить: «Что за хрень тут произошла?».

Начальник службы безопасности замешкался с ответом, и Рауль слегка встряхнул его, так что у того клацнули зубы.

— Отвечай, когда тебя спрашивает партизан.

Рихтер сурово посмотрел на парня, но в это время корп начал говорить сам.

— Хорошо, отвечу. Пять минут назад. Нас ударило… направленным разрядом. Типа шаровой молнии. Невидимым. Я успел заметить только свечение. Не представляю, как вашим это удалось.

— А ты почему живой? А?

— У меня… поле.

— Отдай часы, — догадался Рихтер и сам снял у него с запястья неожиданно тяжелый хронометр. — Вот так-то лучше!

Только сейчас военспец вспомнил про