Золотые пилигримы - Остап Иванович Стужев

ему существенным эмоциональным фактором, способным очеловечить их взаимоотношения. Надежда на такой курс не покидала его даже после их довольно жесткой размолвки в ночь его прилета в Москву. Появление на второй встрече американца, больше похожего на карикатуру, чем на бизнесмена, за которого он пытался себя выдавать, перечеркнуло последнюю возможность избежать нарушения одиннадцатой заповеди, которая требовала держаться подальше от государственных тайн. Встреча, начавшаяся с подколок и неискренних соболезнований о пропаже припрятанных бриллиантов из тайника, вскоре приняла жесткий и деловой оборот. К условиям сделки с ним, помимо контроля над Низовцевым, в обмен на избавление его от преследований со стороны Нотарбалтоло и его сицилийской родни прибавились компрометация Хайруллина и добыча секретных материалов, касающихся всей корпорации в целом. В течение нескольких часов американец с литовцем на все лады пытались убедить его, что дело идет о тривиальном промышленном шпионаже, не имеющем ничего общего с политикой. «Просто бизнес», — раз за разом повторяли они. Возразить было нечего, и ему пришлось принять эти условия.

Поняв, что пауза затянулась и он, запутавшись в своих размышлениях, производит не лучшее впечатление на человека, от которого во многом зависит успех его планов, Магер снова обратился к Низовцеву.

— Рассказывай, зачем ты меня искал.

Расстроенный внезапно накатившими сомнениями во время поездки, Игорь Низовцев начал свой рассказ издалека и довольно путано. По всему получалось, что вся схема по выводу денег в основном была обусловлена неожиданно возникшей неприязнью между ним и генеральным. В его рассуждениях, безусловно, проглядывалось рациональное зерно: отсутствие перспектив и внутренней поддержки делали дальнейшее пребывание в корпорации пустой тратой времени. Вместе с тем и те шаги, которые Низовцев хотел предпринять, гарантировали ему большие проблемы, несмотря на отличный гешефт.

— Ты можешь организовать мою встречу с Хайруллиным? — спросил Магер.

— Только опосредованно. Если ему станет известно о нашем знакомстве… — начал он свои объяснения.

— Я же не сказал познакомить! — перебил его Магер.

— Надо подумать. Есть вариант через нашего секретчика, он мой должник и довольно глуповат, несмотря на склонность к доносам, — Низовцев размышлял вслух, сам удивляясь, как легко его мозг находит разумные решения.

— Секретчик? — спросил Магер, чувствуя, как участился его пульс.

— Да, Сморчок. Конченый придурок. Сегодня после работы свожу его в кабак и подсуну идею отвести вас к генеральному. Вопрос только, какую легенду использовать как рабочую, — ответил Низовцев.

— Говори правду. Кто я и что я. Если, как ты говоришь, Хайруллин хочет от тебя избавиться, то он не упустит шанса познакомиться со мной. Люди падки на стереотипы, — сказал Адам, вставая.

Обратную дорогу Низовцев проделал один. Пересев в свою машину там, где он оставил ее три часа назад, он позвонил секретчику и, наврав с три короба про знакомого, недавно открывшего ресторан неподалеку от их штаб-квартиры, сказал, что тот их пригласил для вручения именных скидочных карт. Такой трюк Игорь проделывал не раз. Один из его знакомых, купивший у рейдеров помещение под ресторан, действительно оставался на связи все эти годы и охотно оказывал ему такую услугу. Поддерживая средний ценник и экономя даже на оливковом масле, ресторатор оставался в плюсе даже при пятидесятипроцентной скидке. Несмотря на плотный трафик, у Низовцева оставалось достаточно времени до встречи, и он настолько разлюбезничался, что пообещал Сморчку за ним заехать.

* * *

Безансон, Франция. Декабрь 2012 года

Жалюзи на окнах квартиры, снятой в аренду для тайных встреч судьи и адвоката, были повернуты на сорок пять градусов, и лучи холодного солнца, все же находившие себе путь в интимное пространство этого райского уголка, причудливо преломлялись в клубах сигарного дыма. Подсунув себе под голову две подушки в белоснежных наволочках, мужчина лет сорока курил сигару и, щурясь от дыма, наблюдал, как Мари Изабель Франсуаз, еще не одетая, стоя напротив зеркала, поправляет макияж и прическу. Франсуаз немного мутило от дыма и от того секса, к которому ее принуждал этот человек, так бесцеремонно рассматривающий ее заметно испортившуюся за эти несколько недель фигуру. Пара синяков на внутренней стороне бедер, так полностью и не исчезнувших после того, как в их первую встречу он принудил ее силой раздвинуть ноги, сейчас имели желтовато-зеленый оттенок с красноватыми краями в нижней части.

— Послушайте, Гектор, я ничем не смогу вам помочь с человеком, о котором вы просите. Варрант на его арест выписан еще в одиннадцатом году. Информация закрытая, и Жак Дефо не знал об этом, но, не появись вы здесь вместо него, я сказала бы ему то же самое.

– ¡Hostia, no me jodas![80] — с досадой выругался Гектор.

Ему крайне не хотелось повторно обращаться к Роберту Фишеру. После того как они с Леонардо договорились порешать эту тему самостоятельно и зажали обещанный миллион долларов, все становилось совсем грустно. Он откинул простыню, прикрывавшую его ноги, и, встав с кровати, пошел в ванную, не вынимая сигары из зубов. Проходя мимо судьи, Гектор отвесил ей смачный шлепок по заду и, придержав ладонь на ягодице, ущипнул ее двумя пальцами. Чуть не вскрикнув от неожиданности и поморщившись от неприятного ощущения, Франсуаза продолжила приводить лицо в порядок. Мужчина, позволявший себе такие выходки, не вызывал у нее ничего, кроме омерзения и страха. Она не могла ничего поделать с собой и жила с этим все последние дни. Муж, знавший ее непреклонный и твердый характер, объяснял ее состояние большой загруженностью в суде, где его жена действительно проводила большую часть своей жизни. Лезть с расспросами, кому и за что она присудила десять или пятнадцать лет тюрьмы, действительно казалось ему бестактно, и он миролюбиво засыпал рядом с ней каждую ночь, терпеливо ожидая, когда его позовут. Дождавшись, когда Гектор выйдет из ванной комнаты, Франсуаз убрала помаду и пудру в косметичку. Она все еще была без нижнего белья, и Гектор, остановив взгляд на ее бедрах с кровоподтеками, самодовольно усмехнулся.

— Я могу одеваться? — спросила Франсуаз.

Она стояла перед ним, держа косметичку в руке, и чувствовала, как ей становится страшно от одного только его взгляда.

— Ты уверена? — проигнорировал он вопрос. — Этот варрант нельзя отменить? Это что, закон всемирного тяготения?

— Это не в моих силах, — сказала она.

Франсуаз начинала бить мелкая дрожь, и она боялась расплакаться, усугубив этим и так не самое доброе расположение духа своего мучителя.

День, когда она увидела его впервые, ничем не отличался от остальных вторников, по которым она встречалась с адвокатом Жаком Дефо. Приехав к зданию суда на своем ситроене, она запарковала его на специальной парковке. Простые люди не имели такой возможности. Граждане Пятой