Балтийская рапсодия - Александр Харников

Вскоре с флагманской «России» просигналили о том, что обнаружены приближающиеся корабли противника. На «Цесаревиче» заверещали свистки боцманов, забегали по палубе матросы. Паровые корабли подошли к нашим линейным, чтобы пришвартоваться к их бортам и помочь им маневрировать во время сражения.

– Летит! Летит! Посмотрите, оно летит! – неожиданно закричал матрос, наблюдавший за маневрами вражеских кораблей.

Я посмотрел в бинокль. Со стороны солнца приближался «Ансат». Под его пилонами я заметил блоки НУРСов.

– «Цесаревич», я – «Ангел», – раздался из динамика голос вертолетчика, – ты меня уже видишь?

– Да вижу я тебя, вижу, – ответил я. – Тоже мне Карлссон нашелся. Ты с какого края начнешь?

– Начну, как положено, слева направо, – похоже, что вертолетчик поймал кураж после вчерашнего потопления вражеского парусника и горел желанием продолжить свою разрушительную работу.

– Ну, давай, «Ангел», – сказал я, – мочи их в сортире, чтобы другим неповадно было на Русь соваться.

«Первым делом, первым делом вертолеты, ну а девушки, а девушки потом!» – привязалась ко мне эта старая песня, никак не могу от нее избавиться.

А это потому, что на нашу базу из поселка, расположенного рядом с крепостью, стали заглядывать довольно симпатичные мадемуазели, или, как их тут называют, фрекен. Вчера после вылета одна такая рыженькая, с глазками синими-синими, на меня хитро поглядывала. Как я потом узнал, зовут ее Ода. Странное имя – вроде так стихотворения называются. Она немного понимает по-русски, как и все здешние жители.

Ода спросила меня, правда ли, что я капитан этого летучего корабля, и не страшно ли мне на нем летать. И глазками при этом так постреливала. От ее «стрельбы» у меня даже внутри что-то задымилось…

А потом мы уселись рядышком на бревнышке и стали беседовать. Много чего порассказала мне Ода о своем житье-бытье. Поведала она и о «подвигах» французских солдат, бродящих сейчас в лесах и скрывающихся от местных добровольцев. Эти ублюдки ведут себя здесь так, как немцы во время войны. И если вчера у меня в душе нет-нет да и шевелилось что-то вроде жалости к тем морякам, которые отправились к праотцам на потопленном мною корабле, то слушая Оду, я вдруг представил, что и она, такая молодая и симпатичная, могла быть изнасилована и убита этими подонками. Нет, никакой жалости они не заслуживают. Да и, в конце концов, кто их сюда звал? Сидели бы в своем Париже и Марселе, пили анжуйское или бургундское, местных шлюх щупали. Глядишь, и живы бы остались.

Вот так мы с Одой вчера весь вечер и проворковали. А с утра мне снова лететь, инглизов и примкнувших к ним жабоедов глушить. Но на базу мне возвращаться уже не придется – после того как отработаю по вражеской эскадре, я должен буду лететь дальше, в Свеаборг, и там сесть. Площадку мне уже оборудовали. Увижусь ли я еще с этой синеглазкой? Если честно, то очень бы хотелось снова встретиться.

Взлетели, легли на знакомый курс. Интересно, как нас встретят сегодня? После вчерашних ужасов они должны палить во все стороны из всего, что стреляет. Только я их не порадую – буду работать с большого расстояния, нафиг мне нужны дырки в фюзеляже.

На подлете я вышел на связь с русской эскадрой, которая шла из Свеаборга навстречу англо-французской. На фрегате «Цесаревич» были наши ребята с радиостанцией. Через них мы и поддерживали связь с командованием русской эскадры. Мы предупредили их о приближении врага, а потом немного потрепались. Интересно было бы посмотреть сверху на артиллерийское сражение парусных кораблей. Красиво, наверное… Только я вряд ли это увижу – отстреляюсь и бегом в Свеаборг – топлива в запасе не так уж и много.

Кроме того, надо и другим оставить возможность заработать Георгия – или что тут дают за такие дела? Ну, а если что-то пойдет не так, то на помощь нашим морякам с парусных фрегатов и линейных кораблей прилетит Ка-27 с «Бойкого», а потом подойдут и сам «Бойкий» с «Выборгом». Только на их долю вряд ли что останется. Так что пусть моряки со Свеаборгской эскадры тоже в сражении поучаствуют.

Когда каперанг Кольцов инструктировал меня перед вылетом, то он так прямо и сказал:

– Твоя задача – ликвидировать численное преимущество британцев. Нечего всем скопом на нас наваливаться. Надо, чтобы, в конце концов, и наши моряки поверили в себя, почувствовали вкус победы. Тогда в следующий раз, встретив противника, они сами будут рваться в бой. Да и нечестно загрести под себя всю славу. Нам-то хорошо – с техникой из XXI века можно эскадру хоть самого Нельсона на ноль помножить. Только потом у нас боекомплект иссякнет, и что ж тогда делать в следующий раз? Нет уж, пусть уж и наши предки на Балтике себя проявят. На Черном море адмирал Нахимов устроил побоище туркам в прошлом году в Синопе. А балтийцы как бы и не воевали вообще. Обидно…

Я с Кольцовым полностью согласен. И в знак согласия вывожу свою машину на боевой курс. Подвернул немного, зашел со стороны солнца и стал выпускать ракеты по состворившимся вражеским кораблям.

Объемно-детонирующие БЧ – страшная штука. Я вчера имел возможность в этом убедиться. При попадании в парусный корабль на его палубе расцветает ослепительный огненный цветок, потом пламя охватывает корпус и мачты.

Один большой корабль после попадания НУРСа сразу же взлетел на воздух – похоже, что огонь попал в крюйт-камеру и вызвал взрыв бочек с порохом. Еще два корабля пылали, словно плавучие костры.

Я развернулся, пролетел над нашей эскадрой – палубы русских кораблей были усыпаны моряками, которые, словно болельщики на стадионе, наблюдали за происходящим. Потом я снова вышел на боевой курс. Первый раз я выходил в атаку с норда, теперь же решил пройтись по английской эскадре с зюйда. Как там у Стругацких: «И пусть никто не уйдет обиженным!»

Второй заход оказался менее удачным – я сумел поджечь всего два корабля. По-моему, я все же зацепил одним или двумя НУРСами и парочку мелких кораблей. А может быть, они занялись от горящих «старших братьев». В общем, половину работы я сделал.

Совершив разворот, я посмотрел вниз. Строй вражеской эскадры рассыпался. Корабли разбегались в разные стороны, словно испуганные тараканы на кухне. А наша эскадра была уже совсем близко к англичанам.

Забавно было смотреть сверху на то, как небольшие колесные пароходы, пристроившись к борту большого парусного корабля, старательно тащат его вперед, словно трудолюбивые муравьи волокут гусеницу в свой муравейник.

У меня осталась еще пара-тройка НУРСов, и я решил, что надо лететь в Свеаборг налегке. Я снова лег на боевой курс и атаковал большой парусно-винтовой корабль, который, яростно дымя трубой, пытался сбежать с поля боя. Огненные стрелы полетели в его сторону, на его палубе как будто заработал вулкан, и он неожиданно взлетел на воздух, словно огромная граната. Горящие обломки вражеского линейного корабля дождем посыпались на парусник поменьше, находившийся рядом. На корме того заполыхало веселое пламя, загорелись паруса и на одной из его мачт. Сумеет ли экипаж потушить корабль, или он тоже отправится на дно – это меня уже не волновало. Я сделал все, что смог.