Под знаменем пророчества - Виталий Зыков

— Но, глядя на то, сколь дружны ваши супруги, господин Луази, я начинаю на многое смотреть иначе! — задорно подмигнув расстроенной Лакристе, вкрадчиво продолжил король, но не утерпел и расхохотался. Монарх не смог удержаться от мальчишеского желания подколоть любовницу, но и обижать её не хотел. Шутка, говорили его глаза, и Лакриста с облегчением принялась обмахиваться веером.

Король Зелода для полуденного чаепития облачился в простой серый камзол с нашитым узором из витого чёрного шнура и крупными серебряными пуговицами, чёрными штанами и короткими сапожками на шнуровке из кожи речного дракона. Как всегда, на боку у государя висел старый потёртый молот, приковывающий внимание своей явной чужеродностью даже неискушённому наблюдателю. На его месте лучше смотрелся бы меч из дымчатой стали в ножнах из кожи морского вепря, но Гелид хорошо знал, какое оружие спасло ему жизнь и вернуло трон, а потому не собирался оставлять без присмотра столь ценный артефакт.

— Вы совершенно правы, Ваше Величество, — вежливо согласился Бернар, держа свою чашку обеими руками на манер вельможи из Загорного Халифата. — Несколько жён доставляют больше радости мужчине, но только если это действительно любимые и любящие жёны! Такое не всегда встречается.

Женщины в беседе почти не участвовали: Олисия и Талоя скромно сидели рядом с мужем, лишь изредка поглядывая на короля, а Лакриста устроилась по правую руку от Гелида, всячески показывая свою покорность воле господина. Похоже, иного от Насти и не ожидалось. Правда, если ты молчишь, это совсем не значит, что не слушаешь! Немного успокоившись, королевская любовница стала ловить каждое слово, прозвучавшее за столом, привычно выискивая скрытые смыслы, пытаясь найти двойное дно. Ну, не мог же молодой Ранс тратить время на пустой разговор с каким-то магом, к тому же совсем не Истинным, ради одной только возможности увидеться со своей возлюбленной! И уж точно его мало волновали вопросы многожёнства. Тогда что?!

— Знаете, уважаемый Бернар, а ведь Республика Нолд уникальна не только в вопросах построения семьи! Одно только политическое устройство чего стоит, — точно обкатывая на языке каждое слово, проговорил король. — Уже много тысяч лет, как на Торне нет ни одного другого такого государства, где у власти стоят чародеи. Не просто один могучий маг, а сложная иерархия волшебников всех мастей и рангов!

— Простите, Ваше Величество, но что здесь удивительного?! — Броня ледяного спокойствия Бернара неожиданно дала трещину. — Чем власть повелителей Стихий отличается от правления любого короля?! За исключением мелких деталей, разумеется…

На лице Гелида проступило сожаление. Он и не собирался скрывать недовольство собеседником, неспособным понять простые, но донельзя важные вещи.

— Господин маг, любой ваш собрат всегда стремится познать и подчинить окружающий мир. В самой природе чародейства кроется нечто такое, что заставляет рваться ввысь, стремиться подняться по ступенькам могущества к неведомым пока вершинам. Государство, управляемое одним таким выскочкой, может стать великим, а может захлебнуться в пучине невзгод, но страна, где таких одержимых могуществом много… О-о, эта держава может не только сама рухнуть в Бездну, но и утащить за собой весь мир.

— Нолд создан больше двух тысяч лет назад, а мир и не думает катиться во Тьму, Ваше Величество… — по-прежнему вежливо, но твёрдо возразил Бернар.

— Да, но мы стоим на краю пропасти! — внезапно рыкнул король и едва не врезал кулаком по столу. На скулах Гелида заиграли красные пятна, он тяжело задышал, но тут же взял себя в руки. — Прошу прощения, я несколько увлёкся спором… Мне нет никакого дела до политического устройства вашей Республики, но и смотреть со стороны за играми магов тяжело и больно. Почему они никак не запомнят, что мир не игрушка, и совсем рядом живут обычные разумные, далёкие от игр чародеев?!

Талоя и Олисия обеспокоено зашевелились рядом с мужем. Разгневанный король, пусть даже он и правитель чужой страны, подобен взбешённому хищнику, уже выбравшему жертву. Путь к плахе короток, а значит не стоит вызывать недовольство могущественных особ, особенно если ты сидишь у них в гостях.

Не слишком приятно ощущала себя и Лакриста. Она старательно прятала глаза от ищущих взглядов соплеменниц, просто не зная, как успокоить любовника. Сейчас от неё ничего не зависело.

— К счастью, я далёк от политики, а потому не мне судить о решениях Архимага и Совета Мастеров, — осторожно подбирая слова, произнёс Бернар. — Да и мне ли спорить с правителем крупной державы, знающим едва ли не всё о незримых процессах современного мироустройства?

Ответ чародея королю понравился, уж это Лакриста увидела точно, но Гелид всё равно не желал успокаиваться.

— Маг признаётся в незнании чего-либо?! Никак нынче Тасс с Ярдигой местами поменялись?! — с издёвкой произнёс молодой Ранс, вскинув брови. И вновь от его слов затрещала броня спокойствия Бернара. Колдун дёрнулся, как от удара, побледнел и до скрипа сжал подлокотник кресла.

— Ваше Величество, вам должно быть известно, что я не Истинный маг, а значит, по статусу лишь немногим выше обычного нолдского купца. Власть безнадёжно далека от таких, как я…

— А ведь хотелось бы ощутить силу, ведь так, да?! Истинную силу всемогущих Повелителей Стихий?! — подавшись вперёд, вдруг зашептал горячечным шёпотом Гелид. — Стать независимым от чужих приказов, получить свободу выбирать путь для себя и других, стать хозяином собственной судьбы?!

Слова короля звучали обидно, горько, но оттого не менее правдиво. Бернар помрачнел, но ответил ровно, умело скрыв разбушевавшийся в душе шторм чувств:

— Я — обычный маг, и подобных мне Истинные называют «крохоборами». Это мой удел и моя судьба, мне не прыгнуть выше головы. Никогда! — На последнем слове голос чародея всё-таки дрогнул. Само естество чародея восставало против злодейки-судьбы, обделившей его колдовским Даром.

В этот миг Лакриста искренне жалела Бернара. Сложно жить, осознавая, что всегда есть некоторая грань, выше которой ты никогда не прыгнешь. Чем-то жутким и потусторонним веет от такого знания. Ты — словно взлетевшая в просторной клетке птица, испытавшая чувство полёта, но так и не познавшая безбрежности чистого неба. Обидно это и несправедливо!

Переведя взгляд на возлюбленного, Настя испытала нечто похожее на разочарование: Гелид Ранс вёл себя как мальчишка, вздорный, облечённый властью мальчишка, вздумавший вдоволь поиздеваться над более слабым, мстя за старые обиды. Не стоило здесь искать какие-то иные смыслы или сложные планы, правитель Зелода, выигравший войну за трон, изгнавший агрессора и оставивший с носом могущественный Нолд, попросту измывался над Бернаром. Он отыгрывался на представителе островной Республики за все те унижения, что пришлось вынести от высокомерных магов. Обладание артефактом великой мощи не сделало короля умнее или дальновиднее, он всего лишь тешил собственную гордость, забыв о достоинстве. Такое поведение выглядело как-то мелко, и унижало не столько жертву нападок короля, сколько самого Гелида.

Лакристе вдруг очень захотелось встать и уйти прочь, но она с сожалением отмахнулась от такой мысли. Не в том она положении, чтобы проявлять гонор, а потому женщина продолжала молчать и растерянно улыбаться.