Особый талант - Сергей Куприянов

— Бригадный подряд? — уточнил Пашков, внося в разговор окончательную ясность.

— Ну, можно и так назвать, конечно. В цивилизованном мире это называется иначе. Помощники. Или секретари. Или стилисты. Поверьте мне — многие знаменитые писатели этим пользовались. Про Агату Кристи поговаривали. Да и про Шолохова такой слушок до сих пор ходит. В конце концов, на определенном этапе творцу совсем не обязательно самому водить ручкой по бумаге или нажимать на клавиши печатной машинки. Его главный инструмент — голова.

— И имя.

— Имя тоже. Только ваше имя еще не такое знаменитое, чтобы о нем говорить серьезно. Его еще предстоит раскручивать. Реклама требует больших денег. Вот скажите мне честно, вы в состоянии писать в месяц по книжке?

— Скорее всего нет. Даже наверняка нет.

— Вот видите! А при таком подходе у вас может выходить одна книжка в месяц, а то и больше. Это хорошие деньги! Ведь у вас нет переизбытка наличных? Впрочем, что это я? Что-то мне еще не приходилось видеть людей, считающих себя чересчур богатыми.

У Пашкова такой переизбыток был. Буквально несколько дней назад он получил столько, что не знал куда их девать. Только вот говорить об этом он не собирался. Зато теперь он понял, зачем тут Лев Яковлевич. Он приехал для того, чтобы сколотить бригаду так называемых «негров», то есть молодых или уже исписавшихся писателей, которые согласны работать за гонорар, но под чужой фамилией, может быть, даже вымышленной. Такие примеры есть, и они известны. Некоторые случаи становятся достоянием широкой общественности, большинство же остаются за кадром. Надо полагать, что со своей задачей Лев справился и под занавес, как бы изящным штрихом мастера, решил приобрести и более-менее известное имя. Не классик, конечно, но и не новичок. Так что раскручивать его не составит большого труда. Тем более если будет выходить по книжке в месяц. Это значит, что и больших денег на рекламу не потребуется. Если одновременно почти на каждом прилавке будет лежать две-три, а то и пять книг одного автора, то это само по себе реклама. Ах ты Левушка-мудрец! Царь зверей, ты понимаешь, Яковлевич! И сколько же, интересно, ты таких «авторов» наплодил? И платишь ведь, поди, мальчишкам копейки. Бизнесмен! Воротила подпольный. А ведь как стелил-то сначала! То жестко, то мягко, а все к себе в койку затягивал. Рыцарь, блин, печатного образа!

Пашкову хотелось ответить ему хлестко и зло, чтобы навсегда отшить этого старикашку. Чтобы тот летел отсюда вверх тормашками, бежал и не оглядывался. Он уже складывал слова в хлесткую фразу, когда увидел на дорожке перед собой мужскую фигуру. В первое мгновение он не обратил на идущего к ним человека внимания — мало ли тут людей ходит, которые уже на второй день кажутся знакомыми. А потом понял. Это был водитель, привозивший сюда несколько дней назад Матвея. Что он тут делает и где Матвей? Что такое? Что произошло? Новое действующее лицо совсем оттеснило Льва из сферы восприятия Пашкова. Он только механически кивал в ответ на слова, смысл которых до него не доходил, и исподлобья посматривал на приближающегося к нему человека, одновременно решая, как себя вести при встрече с ним. Поздороваться? Безразлично кивнуть как едва знакомому человеку? Или сделать вид, что видит его впервые и безразлично пройти мимо? Последнее казалось предпочтительнее.

Но выбирать ему не пришлось. Когда они с водителем (или кто он? телохранитель?) сблизились до двух шагов, тот притормозил и громко сказал:

— Здравствуйте, Виталий Никитович! А я вас ищу.

— Добрый день, — вынужден был остановиться Пашков. — Что случилось?

— Мне поговорить с вами нужно.

— Это так срочно?

— Ну… Полчаса ничего, наверное, не решат. Если вы заняты, я могу подождать.

— Нет-нет, — заторопился Лев Яковлевич. — В принципе мы уже закончили. На сегодня. Подумайте над моими словами. В конце концов, то, о чем мы с вами говорили, всего лишь бизнес. И поверьте мне, даже в вашем возрасте нужно думать о старости. Она, как выясняется, всегда приходит раньше, чем ожидаешь.

Простившись общим и неглубоким поклоном, бригадир «негров» отправился дальше. Глядя на него сзади, было заметно, что он при ходьбе подволакивает одну ногу. Какой-нибудь артрит или подагра. Старческие болезни.

— Итак? — спросил Пашков после некоторой паузы, посмотрев на терпеливо ждущего водителя.

— Вы меня помните? — спросил тот. В его голосе отчетливо слышалось напряжение. Чего это он так волнуется? Автограф взять хочет, что ли? А вообще, на кой черт люди собирают автографы, если они, конечно, не на денежных документах?

— Да. Кажется. И что дальше?

— Я приезжал сюда. С Матвеем. С Сосниным. Меня зовут Борис. Фамилия Злоткин.

— Очень приятно. Он что-то просил мне передать?

Злоткин как-то странно на него посмотрел. Как будто не ему, а он задал вопрос и теперь с нетерпением ждет на него ответ.

— Долго жить, — наконец сказал он.

— В каком смысле? — нетерпеливо спросил Пашков и вдруг представил, как этот Борис достает из-за пазухи пистолет и стреляет ему в лицо. Или в живот, что, говорят, довольно мучительно. Он даже отшатнулся.

— Его убили.

— Кто? — опешил Пашков.

— У меня тут машина. Пойдемте, и я вам все расскажу.

— Говорите здесь.

Предыдущая картинка — пистолет, выстрел в живот — все еще маячила где-то в глубине сознания, но уже тая под напором новой и очень горячей информации. Поэтому он почти бессознательно отказался проследовать туда, где это страшное могло произойти. Вот только если бы кто-то спросил его, почему же он отказался на самом деле, то вряд ли получил до конца честный ответ. Даже если бы этот вопрос задал он сам.

Злоткин долго и с ненужными деталями рассказывал, как погиб Матвей и с ним еще двое, фамилии которых проскочили мимо сознания Пашкова. Со слов рассказчика рисовалась почти эпическая картина, сильно смахивающая на легендарные повести защитников Брестской крепости или еще чего-то в этом роде. Трое героев, решивших драться до конца, стояли насмерть. Наверное, Злоткин в детстве начитался книжек про войну. ОМОН, «Альфа», бандиты… У Пашкова все перемешалось в голове. Какая «Альфа»? Он чувствовал страх. И еще ноги. Они начали мерзнуть. Или это от страха? Он хорошо знал, что ожидание неприятностей, если подобное слово вообще применимо к данной ситуации, зачастую оказывается гораздо страшнее, чем непосредственное воздействие. Именно это с ним сейчас и происходило. А каково там было Матвею?

Он потоптался на месте и огляделся, возвращаясь к действительности. На первый взгляд в окружающем мире ничего не изменилось. Только рядом с ними валялись несколько окурков. Сколько же они тут уже стоят?

— Пошли к машине, — наконец сказал он.

Когда они шли по дорожке, Пашков увидел вдалеке парочку. Лев Яковлевич и Улейкина. Наверное, неутомимый бизнесмен от литературы опять уговаривал продать свое имя. Может быть, ему и удастся… Но это Пашкова сейчас мало занимало.