Военный Петербург эпохи Николая I - Станислав Малышев

Обер-офицеры и часовой Кавалергардского полка. Литография из полкового альбома. 1851 г. В центре — А.Н. Теплов

Однако известен любопытный случай добровольного отказа от командования полком и от всей последующей карьеры. Алексей Николаевич Теплов, выпущенный в 1837 году корнетом в Кавалергардский полк, дослужился к 1853 году до полковника, а в 1856 году должен был получить армейский полк. Но привязанность к родному полку, доходившая до фанатизма, оказалась сильнее. Не желая менять привычный мундир на другой, тем более армейский, Теплов вышел в отставку, чтобы навсегда остаться кавалергардом. И даже через много лет, встречая на улице солдата-кавалергарда, Теплов останавливал его, расспрашивал о службе и одаривал деньгами. Если же солдат оказывался из его любимого 4-го эскадрона, которым Теплов когда-то командовал, то отставной офицер вел его к себе обедать.

П.П. Ланской. Худ. В.И. Гау. 1847 г.

Полковник, переведенный из гвардии, и в армейском мундире выглядел бравым гвардейцем и командовал так, как научился этому в гвардии. Через несколько лет один из таких полковников, самый лучший по службе или в боях, самый удачливый и ценимый государем и великим князем, получал первый генеральский чин и должность командира гвардейского полка, нередко своего родного, где его помнили как коренного офицера. Впрочем, командир мог быть и «пришлым» — гвардеец, начинавший службу в другом полку или даже армеец, который служебным рвением обратил на себя внимание императора и заслужил его доверие. Равенство в чинах гвардейского и армейского полковника давало возможность отличившемуся полковнику-армейцу перейти тем же чином в гвардию, стать командующим полком, а затем генералом с утверждением в должности командира полка. Таких пришельцев общество офицеров гвардейского полка встречало настороженно.

Бывали случаи, когда отличный гвардеец-полковник не отправлялся в армию, а сразу или почти сразу после производства в генеральский чин получал гвардейский полк, и даже свой родной. Финляндец Иван Степанович Ганецкий в чине полковника командовал батальоном, в 1854 году возглавил Л.-гв. Финляндский резервный полк, затем был произведен в генералы и в 1856 году сменил генерала Ф.Ф. Ребиндера во главе действующего полка.

Петр Петрович Ланской, тот самый, которому суждено было жениться на вдове А.С. Пушкина, всю свою службу с 1818 года, от юнкера до полковника включительно, провел в Кавалергардском полку. В 1844 году он в чине генерал-майора был назначен командующим Л.-гв. Конным полком, а через два года утвержден командиром полка. У этих двух полков постоянно прослеживается соперничество, конкуренция, и даже некоторый антагонизм. Поэтому для старого кавалергарда Ланского новое назначение было психологически нелегким. Родным Кавалергардским полком в то время командовал его товарищ и лучший друг генерал-майор барон И.А. Фитингоф, и они дали друг другу слово приложить все старания к уничтожению антагонизма между кавалергардами и конной гвардией, и добились в этом некоторого успеха. Однако между этими полками и дальше сохранялся дух соревнования.

Обер-офицеры Л.-гв. Московского, Гренадерского и Литовского полков в 1845–1849 гг.

Должность бригадного командира в гвардии, где все полки находились всегда рядом, компактно, не имела большого значения. Поэтому бригадным командиром, как правило, являлся старший из двух полковых. Прокомандовав положенный срок гвардейским полком, или одновременно полком и бригадой, генерал получал армейскую бригаду, а потом следующий чин и армейскую дивизию. Еще несколько лет — и самый заслуженный, хорошо зарекомендовавший себя генерал-лейтенант назначается командиром одной из гвардейских дивизий, которых при Николае I было шесть — три пехотных и три кавалерийских. Конечно, лучше всего, если это была именно та дивизия, куда входил родной полк.

Антон Антонович Эссен в 1816 году был выпущен в Л.-гв. Конный полк корнетом, к 1826 году дослужился до полковника. В 1834 году произведен в генерал-майоры с назначением состоять при Гвардейской Кирасирской дивизии. В 1835 году назначен командиром Л.-гв. Гродненского гусарского полка, в 1837 — командиром 2-й бригады 2-й легкой Гвардейской кавалерийской дивизии с оставлением командиром полка. В конце того же года назначен командиром своего родного Л.-гв. Конного полка. В 1839 году назначен в Свиту Его Императорского Величества с оставлением в должности командира полка. В 1842 году назначен командующим 1-й бригадой Гвардейской кирасирской дивизии с оставлением командиром полка. В 1844 году Эссен был назначен командующим 2-й Кирасирской дивизии, в 1848 году произведен в генерал-лейтенанты и получил родную Гвардейскую Кирасирскую дивизию.

Штаб-офицер Л.-гв. Измайловского полка в 1845–1849 гг.

Самый лучший командир, любимый государем, отмеченный великим князем, мог сразу получить и свой гвардейский полк, а затем и свою гвардейскую дивизию. Михаил Александрович Офросимов в 1825 году из капитанов в Л.-гв. Измайловского полка был переведен в Л.-гв. Егерский полк с производством в полковники, в том же году переведен в Л.-гв. Финляндский полк, командовал 2-м батальоном, а в 1833 году произведен в генерал-майоры с назначением командующим Л.-гв. Финляндским полком. Вскоре он был утвержден его командиром. Это был первый командир, назначенный из офицеров полка, хотя и не коренной финляндец. В 1839 году, сдав полк новому командиру, Офросимов был назначен начальником 2-й Гвардейской пехотной дивизии, куда входили финляндцы, и вскоре произведен в генерал-лейтенанты. Император Николай I высоко ценил Офросимова, всегда был к нему внимателен, не уставал благодарить за отличное командование вверенными ему частями. Один из современников вспоминал: «Когда он командовал гвардейской дивизией, то однажды Николай Павлович был особенно доволен смотром этой дивизии. По окончании учений государь подъехал к Офросимову благодарил его за службу и, между прочим, милостиво сказал: „Дай мне поцеловать твою мордочку“ и потянулся исполнить свое желание; но случилось, что у Офросимова расстегнулись в то время чешуйки под каскою, а так как ему хотелось быть по форме, то он в волнении торопился застегнуть их (как это обыкновенно случается при такой спешности), и ему не удалось это скоро исполнить; чрез это поцелуй замедлился и мог выйти неудачным, в особенности, если принять в соображение, что и государь, и генерал были верхами и лошади их не стояли покойно. Тогда Николай Павлович милостиво повторил: „Да целуй же“. Это сцена не прошла незамеченной для всех на смотру и еще более убедила окружающих в расположении государя к Офросимову».[137]