Убийственный возраст - Геннадий Сорокин

– Не учи отца детей делать! – одернул его кадровик. – В конце января из прокуратуры придет грозное представление с требованием наказать всех, кто занимался расследованием дела Бурлакова. Не исключено, что такое же представление направят в областное УВД. Областники захотят наказать всех виновных, а они уже наказаны начальником нашего РОВД. Разницу чуешь? Строгий выговор от Балагурова мы снимем с тебя досрочно, через полгода, а с генеральским взысканием будешь полный срок ходить.

– Что за жизнь! – помрачнел Ефремов. – Один выговор за доклад, который никто не читал, второй – за малолетку, которого я в глаза не видел.

– А ты как хотел? – поддел его кадровик. – Все мы ходим по лезвию ножа. Работа такая. Твоему наставнику Буторину еще обиднее. Он делом Бурлакова день и ночь занимался, а в результате в конце года вместо премии – выговор.

Вернувшись к себе в кабинет, Игорь почувствовал, что после незаслуженного взыскания у него пропало желание работать. Невидящим взором он пробежался по начатой справке и отложил ее в сторону.

«Напиться бы, – подумал инспектор. – С каким удовольствием я прямо сейчас жахнул бы стакан водки, но нельзя! Конец года, в любой момент могут дернуть на происшествие».

Прервав невеселые размышления Ефремова, зазвонил телефон. На проводе была Голубева.

– Игорь, как дела? – затараторила она. – Я тебя всю неделю не видела. Ты знаешь, как мы с Женей на базаре были? Класс! Приключения – аж дух захватывает. Прикинь, пришли мы на барахолку…

Голубева в подробностях начала рассказывать, как она участвовала в разоблачении и поимке мошенников.

– Погоди, – не дослушав до конца, прервал ее Ефремов. – Ты откуда звонишь?

– Из дома! – восторженно ответила девушка. – Ты только сейчас догадался, что я на время не смотрю? Прикинь, нам под Новый год телефон поставили. Мы восемь лет в очереди стояли и наконец-то дождались. Я сегодня всех знакомых обзваниваю, смотрю, догадается кто-нибудь про телефон или нет.

Ефремов, и без того находившийся в пасмурном настроении, еще сильнее помрачнел.

«Я думал, что она по мне соскучилась, а оказывается, Наташа звонит только для того, чтобы телефоном похвалиться. Одно к одному! Черное – к черному, белого – нет».

– Помнишь, о чем мы договаривались? – вкрадчиво спросила девушка. – Конец года будет со дня на день.

– Наташа, в этом году ничего не получится. Завтра у нас усиленный вариант несения службы, а 31 декабря я заступаю на дежурство, так что под бой курантов я буду не бокал с шампанским поднимать, а в кабинете сидеть, вызова на происшествие ждать.

– А после праздников ты будешь свободен?

– Толку-то! – не сдержался Игорь. – Помнишь квартиру, где ты платье намочила? Она теперь моя, но мебели в ней нет никакой. Пустые стены.

– Игорь, – перешла на интимный шепот девушка, – а если я найду квартиру, где мы сможем встретиться…

– Я даже с работы убегу. Скажешь, где и когда, и я приеду.

– Договорились!

– Ты с кем Новый год встречать будешь?

– С одноклассниками. Но ты не думай – как в прошлый раз не повторится. Тогда лето было, меня развезло… Игорь! Записывай мой домашний телефон. Теперь, если я понадоблюсь, не надо будет ко мне всяких подозрительных личностей посылать.

Закончив разговор, Ефремов почувствовал некоторое облегчение. Хоть что-то светлое появилось на горизонте, хоть какой-то проблеск!

– Это ты со своей подопечной так любезничал? – спросил его Буторин, вернувшийся в кабинет к концу разговора. – Ох, смотри, Игорь, как бы эта девочка не вышла тебе боком.

– Она уже взрослая, – попытался пресечь нравоучения Ефремов, но его наставник, раздосадованный незаслуженным выговором, решил выместить свои чувства на Игоре. Минут пять он припоминал случаи, когда из-за молоденьких девушек мужчины лишались и работы, и партбилета.

– Прознает кто, что ты со школьницей надумал встретиться, не сносить тебе головы! – подытожил Буторин.

– Роман Дмитриевич, – перешел в контратаку Ефремов, – объясните мне вот какую вещь. Почему если девушка на втором курсе техникума выходит замуж, то это считается нормальным явлением, а если заявление в ЗАГС подаст ее ровесница, ученица десятого класса, то это будет катастрофа? В чем разница между ними? В том, что после восьмого класса одна пошла в девятый, а другая поступила в техникум?

– Которая в техникуме, она, как бы это сказать-то, взрослее, что ли, – не нашел достойных возражений Буторин.

– Чем взрослее? – продолжил напирать Игорь. – Тем, что школьный фартук не носит? Двоемыслие какое-то.

– О, сейчас я тебе кое-что расскажу, – обрадовался возможности переменить разговор Буторин. – Пошел я сегодня к Костину, разобраться с выговором. Он мне целую лекцию о товариществе и взаимовыручке прочитал и тоже упомянул это слово – двоемыслие. Короче, он высказал интересную вещь. Прикинь, ты пошел в школу и тебя приняли в октябрята. Все школьники знают, что октябрята – это внучата Ильича, то есть Ленина. В то же самое время детишкам рассказывают на уроках, что у Ленина своих детей не было. Двоемыслие! Детей у Ленина не было, а внуков – целая страна. Получается, что ребенок еще в первом классе должен научиться одновременно принимать за истину два противоречащих друг другу факта: детей нет – внуки есть.

– Странные вы разговоры вели с Павлом Васильевичем…

– Обычные. Начали, как водится, с процентов, а закончили высокой политикой.

Перед уходом с работы Игорь позвонил в отдел БХСС Центрального района.

– Леонтий, привет! Ты знаешь такую поговорку: «Долг платежом красен»? Помнишь, я подогнал тебе информацию о краже в гастрономе на улице Ворошилова? Ты премию за раскрытие получил? Нет? На тебе выговор висит? У меня такая же история. Леонтий, я вот по какому поводу звоню. Мне на той неделе надо будет коробку хороших шоколадных конфет и еще чего-нибудь праздничного, фруктов каких-нибудь, что ли… Ананас? Целый, с листьями? Обалдеть. Куда подъехать? К директору гастронома на проспекте Ленина? Леонтий, ты ее проинструктируй, что я – твой лучший корефан и для меня надо все закрома открыть. Сделаешь? Молодец!

Вечером 30 декабря звонки о преступлениях в Ленинском районе посыпались как из рога изобилия. Две оперативно-следственные группы не успевали разобраться с одним происшествием, как поступал новый сигнал. Балагуров, чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля, бросил на раскрытие преступлений весь личный состав РОВД. Ефремову и Конопленко досталась кража в семейном общежитии на бульваре Машиностроителей.

На крыльце общежития их встретил участковый.

– Привет, орлы! Не успели домой уехать? – поприветствовал он коллег. – Кража у меня простенькая, но занятная! Это даже не кража, а история о превратностях судьбы и разрушенных надеждах.

– Короче, Склифосовский! – недовольно забурчал следователь. – Что у тебя стряслось?