📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРоманыЗвезда Парижа - Роксана Михайловна Гедеон

Звезда Парижа - Роксана Михайловна Гедеон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Перейти на страницу:
Ла Форс явилась Мари д'Альбон и смогла добиться свидания с графом де Монтреем, назвавшись его невестой.

Эдуард не ожидал ее прихода. Все те незначительные отношения, что между ними были, прервались еще полгода назад, и время, проведенное в Аньере, стало для Эдуарда приятным, но весьма незначительным и туманным воспоминанием. Но тем неожиданнее было для него осознать, что приход Мари приятен ему. Ему стало легче. Приподняв темную вуаль, она взглянула на него так открыто и любяще, что ему невольно стало теплее на душе и он, забыв о приличиях, сжал ее нежную руку в своей. Легкий-легкий румянец разлился по щекам Мари. Не отнимая руки, явно ободренная таким приемом, она сбивчиво и взволнованно стала оправдывать свой визит самой искренней тревогой — как же, ведь они так давно знакомы, и, несмотря на то, что он старше, выросли вместе.

— Я уже много раз навещала Мориса, а вас ни разу.

— Мари, неужели вы оправдываетесь? Это совсем не нужно. Я рад. Я действительно рад вас видеть.

Потирая висок, он уже совершенно серьезно добавил:

— Полагаю, мадемуазель, уже давно у меня не было посетителей столь приятных.

Из того, что она говорила, можно было понять, что мадемуазель д'Альбон знакома с мельчайшими подробностями его дела, наизусть знает маршрут, который был уготован для ссыльных, и что они с ее отцом и матерью посетили добрый десяток влиятельных чиновников, добиваясь смягчения приговора, а уж бедная Катрин сумела встретиться с самим министром Тьером. Говоря о своей матери, которую, как она догадывалась, Эдуард недолюбливает, Мари извиняющимся тоном сообщила, что графиня д'Альбон, конечно, бывает слишком чопорна, однако, как и все д'Альбоны, любит Монтреев.

Эдуард даже не вслушивался в то, что она так взволнованно рассказывала. Он вдруг ощутил в этой девушке особую притягательность, даже очарование. Она отличалась от Адель и тем выигрывала.

В ней было столько чистоты и искренности, что Эдуард, разозленный фиаско, которое он потерпел с Адель, честно говоря, просто таял. Мари была высокая, хрупкая, очень изящная; она не умела или не смела подчеркнуть в себе женщину, но с ней можно было не бояться подвохов. Пристальным взором, рискуя ее смутить, Эдуард внимательно, уже по-мужски окинул ее лицо, всю фигуру, заметил высокую линию лба, румянец на щеках, взволнованные, полные боли серые глаза, родинку у нижней губы. Он был слишком опытен, чтобы не понять, что не безразличен ей. Может, даже больше, чем просто не безразличен. И тут он увидел едва заметный шрам или даже царапину у виска. Слова Адель о том, что она ударила сопернику бриллиантовым кольцом по лицу, мгновенно всплыли у него в памяти, наполняя его злостью и яростью. В эту минуту он почти ненавидел свою любовницу за то, что та посмела причинить боль такой нежной девушке, как Мари, — ведь та, несомненно, просила за брата или даже за него, Эдуарда, и просила справедливо. Да и вообще Адель сейчас казалась ему необыкновенно злой, не заслуживающей ничего хорошего, жестокой, презренной и невыносимой. Перерывая Мари, Эдуард негромко спросил, прикоснувшись к своему виску:

— Простите, мадемуазель, это… это она вас ударила? Та женщина?

Мари серьезно взглянула на графа:

— Вы говорите о мадемуазель Эрио? Да, это она.

— Я желал бы, чтобы боль, которую испытали вы, Мари, десятикратно вернулась к ней.

Слова прозвучали мстительно и жестко, что совсем не свойственно было для Эдуарда. Мари втайне полагала, что та женщина и так несчастна, но разве сейчас это имело какое-то значение? Ей вовсе не хотелось говорить о мадемуазель Эрио. Тон графа де Монтрея ободрил мадемуазель д'Альбон, и вдруг, собравшись с духом, она сказала то, что показалось бы ужасным любой приличной девушке. Впрочем, чувство, которое она испытывала, было таким чистым, что Мари недолго терзалась сомнениями. Совершенно искренне она произнесла:

— Господин граф, я знаю, что вы уедете очень далеко. И я знаю, что вы мне никогда ничего не обещали.

Эдуард молчал. Она добавила:

— Однако поверьте мне, сударь, и не подумайте, будто я бесстыдна. Для меня было бы наивысшим счастьем сопровождать вас, куда бы вас ни послали, всюду быть вам подмогой… сделать так, чтобы там, в Алжире, вы были хоть чуть-чуть счастливы.

— Мари, — прервал он ее, пытаясь обратить всё в шутку, — разве Алжир — это место для счастья? Или место такой прелестной девушки? Разве заслуживаю я подобного удовольствия?

— Не знаю, — честно призналась она. — Конечно, я боюсь. Но, господин де Монтрей, для меня было бы счастьем быть с вами, и в этом я убедилась. Я не ребенок и могу разобраться в своих чувствах.

— Иными словами, — сказал Эдуард, — вы хотите, чтоб я…

Впервые после своего признания она не выдержала и опустила глаза. Было уж слишком трудно сказать: да, я хочу, чтобы вы женились на мне. Это прозвучало бы слишком навязчиво. Она выразилась иначе:

— Господин де Монтрей, если мне придется стать женой кого-то другого, это будет для меня худшим бедствием, чем все возможные невзгоды в Алжире.

Он не сразу ответил. Именно это молчание и тишина сбивали Мари с толку, и поневоле ее начинал душить стыд. Краснея и отчаянно пытаясь перебороть это чувство, она горячо заговорила:

— Ах, ну вы же знаете, каковы мы, д'Альбоны. Я не кисейная барышня. Вы же видите, раз я решилась на такой разговор, стало быть, я не из тех, кто приличие ставит выше чувств. Вы думаете, я не перенесу Алжира?

— Вы ничем не заслужили таких страданий. Я ценю ваш порыв, но…

Ее серые глаза потемнели:

— Эдуард, я ничего не могу вам дать, кроме своего сердца, но, если вы его примете, никто не полюбит вас сильнее, чем я. Это правда.

Жаль, если… если единственное, что я имею, меня принудят отдать человеку совершенно незначительному, например, господину Монро.

Снова наступило молчание. Мари, не в силах что-то добавить, в растерянности ломала пальцы. Эдуарда тронули ее слова — он вообще ценил поступки, которые шли вразрез с воспитанием и приличиями. Совершив то, что она совершила, мадемуазель д'Альбон стала еще привлекательнее в его глазах, ибо оказалась не банальной. Да и ее желание заботиться о нем выглядело трогательным — ведь он был куда сильнее ее. Честно говоря, на какую-то секунду граф де Монтрей испытал сильнейший соблазн согласиться: да, не любя ее, или любя как-то странно, он действительно захотел получить верное, преданное, любящее сердце, которое всегда будет рядом. Он насилу сдержал себя.

— Мадемуазель, — произнес, он, целуя ее руку, — вы, вероятно, должны обдумать всё еще не раз. Уверен, когда вы подумаете,

1 ... 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?